Опыт моей жизни. Книга 2. Любовь в Нью-Йорке

* * *

По этому же объявлению позвонил мне Гена, художник. Вернее, бывший художник, несмотря на то что ему было всего 22 года. Он показался мне интеллигентным, и я решила встретиться с ним. В Америке практически у каждого молодого человека есть машина, а у Гены не было.

– Я практикую усмирение своей плоти, нарочно не даю своему телу комфорта! – объяснил Гена то, что пришел на встречу со мной пешком.

Мы встретились на бордвоке, на Брайтоне.

– Я не сразу поняла, о чем он говорит.

– Я обрел в Америке высший смысл жизни! – заявил мне Гена.

– Да? – заинтересовалась я. – Какой смысл?

– Джапа медитация: тот обретет счастье, кто освободится от всех мирских желаний, а следовательно, и от тревог.

– То есть как?

– Я уже научился спать на твердых досках, я могу уже не есть почти два дня. Я медитирую… с этим у меня не так хорошо: максимум, что я могу выдержать, это восемь-девять часов.

– Девять часов медитации?! – с ужасом спросила я. А сколько бы ты хотел выдержать?

– Был один великий мудрец – Шива. Он мог сидеть неделями в шалаше и, не отрываясь смотреть на стену. Ему явилась истина! А другой индийский гуру смотрел на солнце до тех пор, пока не ослеп, но был рад этому обстоятельству, потому что предметы материального мира перестали отвлекать его и он мог лучше концентрироваться на высших мыслях. Это не слепота, а прозрение на самом деле.

То, что проповедовал Гена, было интересно мне, но я была так далека от усмирения плоти и освобождения от всех мирских тревог. Как можно, находясь в материальном теле, объявить бойкот ему?! Как можно – жить в материальном мире и быть свободной от мирских тревог?! Нет, Гена, медитируй-ка ты без меня. На прощание я, как всегда, спросила его, почему он уехал из Союза?

– Лживая страна, этот твой Союз!

– Почему лживая?

– Они внушили мне в Союзе, что я должен стать художником, потому что «жизнь коротка, а искусство вечно»!

– Ну и что? Что в этом плохого?

– Так они ж меня обманули! Сейчас, когда я уже приблизился к максимальному высвобождению от всего суетного, я понял, как меня там обманули! Когда я очищусь совсем, я приближусь к Богу! В этом – настоящая истина. А искусство… зачем рисовать то, чего вокруг полно? Я что, лучше нарисую, чем вот это, настоящее? – он показал на песок, на небо. – Или рисовать, чтобы мне денег дали? Или, чтобы я мог утолить свое эго?

– А как ты вообще дошел до этих своих истин? Там или здесь?

– Здесь, конечно! Там все это строго запрещалось. Мои родители увезли меня, когда я был желторотым щенком, мне было восемнадцать. Здесь я пришел в специальную школу. Там я встретил своего учителя. Эта встреча открыла мне на все глаза. Я переродился. Если ты сможешь услышать, что я тебе говорю, ты тоже переродишься! Тебе сразу станет легко жить! У тебя не будет никаких депрессий. Давай будем повторять с тобой имя Господа! Повторение имени Господа оказывает очистительное влияние. Тебе нужно очищаться… от всего мирского, суетного… Ты увидишь, как все изменится!..

* * *

– Привет! – голос глубокий, приятный.

– Привет.

– Я звоню по объявлению. Меня зовут Ихгорь.

– Очень приятно.

– Я во всем соответствую описанию в хгазете.

– Неужели вы творческий человек?!

– Да. Я барабанщик. Я ихграл в ансамбле, на свадьбах в Союзе.

– А-а-а…

– Мне двадцать три хгода, я в твоей возрастной катехгории, за исключением одной проблемы: я хгомосексуалист.

– И что? Что это такое?

– Ну, ладно… Кончай притворяться… Ты не знаешь, что такое хгомосексуалист?!

– А мы, что уже на «ты» перешли?

– Кончай притворяться. Ладно, можешь считать, что я пошутил.

– Ну и все-таки… что значит «гомосексуалист»?

– Ты серьезно не знаешь?! Вот это дает! Ну это, когда два мужика, хе-хе, любят друхг друхга в задницу, гы-гы-гы.

– Как? Это как понять?

– Ну трахают друхг друхга в задницу. Понимаешь?

– Нет. Что ты имеешь в виду? Говори нормально, а не иносказаниями.

– А я и хговорю нормально. Любят друхг друхга в жопу! Как тебе еще сказать? Я тебя как-нибудь повезу в хгомосексуальный клуб, сама увидишь, может, поймешь. Короче! Не хгомосексуалист я. Это была шутка. Но звоню я тебе с интересным предложением.

– С каким?

– Давай сделаем фиктивный брак. Ты выйдешь за меня замуж, я получу американские документы, заплачу тебе пять штук. Идет?

– Пять чего?

– Ты не знаешь, что такое «штука»? Ну, ты даешь! Откуда ты приехала?

– Это ты откуда приехал? Я приехала из Союза и говорю по-русски.

– Все ясно с тобой.

– Что тебе ясно? Что ясно? – я презирала его со своей стороны не меньше, чем он меня со своей.

Мы взаимно презирали друг друга.

– Ну хорошо, ты подумай, я тебе еще позвоню.

* * *