Креативный «пятый альфа»

Вика с Ильёй перевертышами про английский разговаривали. Илья быстро мозг приучил переворачивать, а Вика чуть подтормаживала.

– Кто вам сделано по французскому?

– Стихотворение «Твой необычный ужин» не надо было петь.

– Ты её вспомнила забыть! – горестно вздохнул мой друг, раскрыл тетрадь и стал учить тему «Мой обычный завтрак».

Вика была довольна, словно кубик Рубика собирать научилась. Она надеялась, что рубикомания закончилась и настала эпоха перевёртышей. Мне её улыбочка так не понравилась, что я демонстративно перед ней кубик стал крутить. Свой, три на три. Она делала вид, что не замечает.

Тогда я стал листочком с формулой сборки ей в тетрадку тыкать:

– А что это у тебя тут написано так неразборчиво? – спрашиваю.

Она сначала не поняла, а потом формулу увидела, покраснела и превратилась в чудовище. Ростом выше стала и раздулась на две парты. Листочек ни в чём не повинный с формулой сборки кубика скомкала и в дверь кинула. Как раз Лилия Геннадьевна в класс входила.

Вот только перед Лилией Геннадьевной Жанка вбежала. Она и поймала бумажку. Лбом. Точно в середину – спортсменка, залюбуешься!

Жанка хотела заорать, но увидела совиные глаза красной Вики и передумала. Вика в меня пальцем ткнула. И полетела моя бумажечка ко мне, как бумеранг австралийский.

«Хороший момент для боя!» – подумал я. Но уже английский начался. Поэтому я бумажку Вике в рюкзак подложил. Пусть дома побесится. Вот бы посмотреть: у неё от злости потолок рухнет или всего лишь стол пополам треснет?

Илья умный, но не гений. Поэтому на английском тему нормально рассказал. А потом была литература.

Софья Викторовна у нас тоже креативная: если ставит человеку «пять» за стихотворение, он может принимать у других. Я обычно сдаю Жанке. Она хоть и вредная, но прощает одну ошибку. Иногда две. Но сегодня лучше Лёвчику сдам – Жанка после ранения в лоб опасна и непредсказуема.

Софья Викторовна вызвала Илью, и он начал. Медленно, неуверенно.

– Пруд, – пауза, – заглохший, – пауза, – весь в зеленой, – пауза, – ряске.

Мы с Лёвой притихли, как звери перед грозой. «Что-то будет» – это мы одновременно подумали.

Софья Викторовна решила, что Илье кто-то подсказывает. Класс оглядела зорко. Она ж не знала, что для Ильи сегодня русский – почти иностранный.

– Илья, давай поживее. Не выучил, что ли?

Илья ускорил мозги, следующую строчку отчитал чуть быстрее.

– В ней, – пауза, – тростник качается, – пауза, – шумит.

– Колесников, не томи душу. Читаешь, словно луковицу жуёшь.

Илья бросил на перевод все ресурсы оперативной памяти и выдал:

А на берегу, совсем как в сказке,
Страшная Алёнушка лежит.

Смеялась даже Софья Викторовна. Она отправила Илью доучивать стихотворение. И попросила в следующий раз в обуви выходить: так на него будет приятнее смотреть не только ей, но и классикам на портретах.

– Засекай время! – Между пальцами рассыпались цветные пятна – мелькали яркие квадраты кубика Рубика.

Под ногами шуршали сухие рыжие листья.

Мы с Викой шли к метро – нам ехать на одну станцию. Идти и собирать кубик – дело привычки. Кто-то не отрывается от телефона – и нормально.

Я отвёл взгляд и увидел мальчишку. Лохматого, с пухлым рюкзаком, в зелёной куртке. Младше нас года на два – из соседней школы, наверное. Мальчишка замер, как статуя: открытый рот, в руке – недоеденный «Сникерс». Он смотрел на пальцы, жонглирующие цветными квадратами.

Три последних движения: влево, вправо, вверх.

– Всё! – Вика вскинула руку с собранным кубиком.

Я остановил таймер.

– Пятьдесят две секунды! – сообщил ей.

Вика засияла:

– Побила!

Это она про свой прошлый рекорд. Три дня назад у неё была минута и восемь секунд.

Честно говоря, она и мой рекорд – минута и три секунды – побила. Но почему-то мне совсем не грустно. Даже наоборот. Ещё немного – глядишь, и до Всероссийских соревнований доберёмся. Она поедет как участник, а я – как тренер. Тоже неплохо, правда?

Креативный «пятый альфа»

Шпажка была белая, острая, тоненькая. Я порылся в кармане серого школьного пиджака и понял: есть подходящая резинка. У меня всегда полно всякой всячины. Болтики там, резинки разные, скрепки, кнопки, магниты. Мама раз в месяц карман зашивает, но она это зря делает – в дырявый больше помещается.

Шпажку дал Илья, когда мы сидели в переполненной школьной столовой. Я ел бутерброд с домашней котлетой, и она пахла на весь первый этаж. У Ильи были финики в белой пластиковой коробке. Я смотрел, как он ест, как в крышку ложатся косточки – ровные, как пули, и мне тоже так хотелось. А потом я увидел шпажку. Илья сказал, этой шпажкой финики цепляют. Зачем, интересно, если проще руками хватать?

Уже прозвенел звонок, когда мы в коридор вышли. Мы не спешили: кто же торопится на музыку, когда есть дела поважнее? Я накрутил тонкую зелёную резинку на пальцы и выстрелил. Шпажка до угла долетела. Никуда не воткнулась: угол твёрдый. Отскочила только, и всё.

Никто тогда не понял: это начало эпидемии в «пятом альфа».

На завтра у Ильи появилась ещё одна шпажка, а Боря принёс горсть резинок. Эпидемия разрасталась. Кто-то сделал ствол для арбалета из бумаги, скрученной в трубочку. Я не стал: моя конструкция универсальная, можно в любой момент в рукав спрятать. Как ничего и не было.

Лиза Семёнова хотя и девчонка, но староста, поэтому понимает важность практики для развития инженерной мысли. Она принесла деревянные палочки для шашлыка. На всех. Целую пачку. И тогда заболел арбалетами весь пятый физматкласс.

Арбалетные стрелы быстро закончились: они лежали под диванами, вылетали в окна, впивались в потолочные плиты. Смотришь на потолок, а там гроздья палочек свисают. Красиво!

И вот, когда стрелы закончились, а ребята всё ещё спорили, чей арбалет круче, кто-то догадался пастик из ручки вытащить. Грише пришлось у девчонок пастики просить – он трёхствольный арбалет сделал.

На русский мы пришли без ручек. Все. Только с карандашами. Софья Викторовна очень удивилась. А потом заметила пастик, торчащий из потолка, и рассердилась. Знаете как рассердилась?

Так, что лучше бы мы контрольную написали, чем всё это слушать.

У нас конфисковали арбалеты. Они лежали на учительском столе горкой – выше стопки тетрадей для самостоятельных работ. Борис оценил их количество:

– Теперь Софья Викторовна готова ко всему. Даже к зомби-апокалипсису.