В логове бера

Заехав в гостиницу и оставив в номере свой английский костюм, о котором Женя почему-то сказал, что «у нас такой только Кобзон носит», Пол пригласил своего гида в ресторан гостиницы, где они плотно пообедали. Бармен и два официанта все время подозрительно косились в сторону Пола – не иначе приняли за заезжего извращенца-любителя мальчиков.

Наконец обед был закончен. Женя откинулся на спинку стула и смачно рыгнул.

– Пардон, – изысканно извинился он. – Правильная была идея – тут отхарчеваться. А то в этих сомнительных заведениях цены на жратву – мама, не горюй. А так там только выпивку закажем да еще чего-нибудь по мелочи. Кстати, я не сказал, что моя выпивка там за твой счет?

– Молодой человек, а вам уже есть двадцать один год?

– Чего?

– Хорошо. Пиво и пару коктейлей я обещаю.

– То-то же. Может, еще и девочек снимем?

– Вот это уже за твой счет.

– Предложение отменяется. Погорячился. Был не прав.

Странное дело, но этот хамоватый подросток отчего-то нравился Полу все больше и больше.

– Ладно, пора.

Заведение, в которое они пришли, располагалось в центре столицы. На первом этаже были два смежных зала, а на втором – дансинг и бар, оформленный почему-то в средневековом студенческом стиле. Везде громоздились фальшивые книжные полки, уставленные фолиантами и всевозможными колбами. Заведение это сразу не понравилось Полу своей мелкобуржуазной респектабельностью. Посидев там немного и послушав какую-то нелепую группу под названием «Нестандартные молекулы», которая орала в микрофоны так, что весь интерьер вокруг, казалось, вибрировал на той же нестандартной частоте, и выпив пару коктейлей, Пол решил, что пора перебазироваться в другое место. Тем более что к нему постоянно клеились пышнотелые, утомленные светской жизнью девицы, в глазах которых недвусмысленно читались трехзначные цифры. Не без злорадства оттащив Женю от какой-то юной рыжеволосой любительницы приключений, которой на вид было не более четырнадцати лет, он проорал ему на ухо, стараясь перекрыть рев «Молекул»:

– Уходим!

– Почему?

– Не пойдет! Полный отстой!

Ни слова не говоря, Женя сделал рыжеволосой ручкой и отправился вниз – одеваться.

«Ух ты, – невольно восхитился Пол. – Вот что значит профессионализм!» Он даже почувствовал себя немного виноватым за то, что столь грубо разрушил Женину идиллию.

– Если хочешь взять у нее телефон, сходи. Я подожду, – предложил он ему на выходе.

– Ну ее на фиг, – отозвался провожатый. – Слишком много хочет. Вот еще, нашла дурака за какую-то туфту столько отслюнявливать.

Минут десять после этого Пол не произносил ни слова. Они шли какими-то дворами, петляли в переулках.

– Куда идем? – спросил Пол наконец.

– Да тут, есть одна дыра, – неопределенно отозвался Женя.

Дыра оказалась и впрямь дырой. То есть натурально. Двери заведения, носившего гордое название «Дар орла», были стилизованы под вход в пещеру. Гардероб был сколочен из неструганых досок и походил на непомерно большой деревенский сортир. В коридоре из стен торчали самые неожиданные предметы – гипсовые руки, носы, автомобильные шины (разумеется не гипсовые, а самые что ни на есть резиновые), углы компьютерных мониторов, чья-то вскрытая черепная коробка, бюст Ленина, рука с отогнутым средним пальцем, кабанья морда, зажавшая в зубах мобильный телефон. В конце коридора, перед входом в зал, красовалась надпись: «Добро пожаловать в специальный дурдом имени Карлоса Кастанеды».

В зале в беспорядке были расставлены кособокие ярко выкрашенные лавки и столы. Все углы были перекошены и словно вывернуты наизнанку. Стилизованная рама, вероятно, призванная обозначать окно, имела форму какого-то усеченного параллелепипеда, грозящего вот-вот рухнуть на головы присутствующих. Между столами и лавками был насыпан песок. Прямо из него там и сям торчали кактусы разного размера и высоты. Ходить по песку можно было лишь босиком: обувь следовало оставить перед входом. Тут звучала психоделическая музыка, в почете была текила и ее производные. Несколько человек сидели, уставившись остекленевшим взглядом в стену. «Вряд ли их так сплющило от текилы, – отметил про себя Пол, – тут нужно что-то посерьезнее». Как оказалось, «дыра» – было вполне обиходным названием заведения и являлось сокращением его официального наименования «Дар орла». «Как все-таки меток народ в своих оценках», – подумал Пол и осторожно сел на одну из скамеек…

Выдержал он в «дыре» не более получаса. За это время: к нему прицепился долговязый тип с разговорами о Кастанеде и Коэльо, другой персонаж минут десять осаждал Пола бессвязным рассказом о своей поездке в Индию к местному «святому» Саи Бабе, двое, один из которых был с пирсингом по всей физиономии, включая брови, губы и нос, предложили Полу «принять по кислоте», а какая-то неопределенного возраста особа женского пола в сари и джинсах подмигнула ему и сообщила, что могла бы стать его гуру в изучении тантры.

Ни слова не говоря, Пол сгреб Женю за рукав и выволок наружу.

– Тут-то тебе что не понравилось? – осведомился провожатый, оказавшись на улице.

– Это уже не отстой, а какая-то шизофрения, – недовольно буркнул англичанин. – Международный съезд душевнобольных.

– Ты же ведь хотел чего-то необычного? Вот и получай согласно прейскуранту.

– Э, ты ври, да не завирайся, друг Женя. Шлюх и шизофреников я не заказывал. Так не пойдет. Надо отрабатывать бабки, – подумав, наставительно заметил Пол.

– Ишь ты, по-русски как насобачился. Тебе уже и ходить никуда не надо.

– Надо, Женя, – мягко возразил Пол, – надо.

– Ну, ладно, – сквозь зубы проговорил подросток. – Будет тебе расколбас по полной программе. Пошли.

– Куда?

– В «Каземат».

– А что это?

– Что надо. Там увидишь. А пока не хрен спрашивать. Сюрприз. Да, и стоить будет сегодняшний день не пятьдесят, а сто баксов. Цена не обсуждается.

Они вышли на Моховую. Город сиял тысячами разноцветных огней. Фары машин, освещенные окна домов, вывески, рекламные щиты, световые табло, ярко горящие фонари, празднично украшенные елки – все сливалось в один большой искрящийся калейдоскоп. Пройдя мимо здания университета, возле которого одиноко и как-то зябко сидел на своем постаменте Ломоносов, искатели приключений свернули на Волхонку и мимо знаменитого дома Пашкова, Музея изобразительных искусств, Храма Христа Спасителя – этого весомого и весьма зримого свидетельства возможностей новой власти России – вышли на Остоженку, потом свернули в переулок.

Двор. Какая-то площадка, огороженная металлической сеткой, приземистое офисное здание с темными окнами. Помойка. Полузанесенная снегом траншея со стоящими рядом ограждениями и наконец – огромное жерло ведущего куда-то вглубь туннеля.

– Это что? Подземный гараж? – поинтересовался Пол, но ответа не получил. Гид обиженно сопел и молча шел вперед. Скоро вокруг сгустилась тьма. Они проходили мимо каких-то боксов со стоящей в них то ли снегоуборочной, то ли асфальтоукладочной техникой. Грузовики, автобусы, шины, сложенные в стопки и достигающие чуть ли не до потолка, запчасти… Тоннель уходил все глубже и глубже под землю.

– Ты точно знаешь, что тут кто-то есть? – поинтересовался Пол, но ответа снова не получил.

Тоннель несколько раз поворачивал, и после одного из таких поворотов свет вдруг стал ярче – на стенах стали попадаться горящие лампы. Еще один поворот – и Пол со своим провожатым вошел в ярко освещенный паркинг. Тут стояло множество машин. Здесь были представлены все классы автомобилей – от гольф-класса до машин представительского уровня, спортивных моделей и даже эксклюзивных экземпляров. «Мерседесы», «Лексусы», пара «Хаммеров», «Бентли», даже «Майбах»… Пол не успел даже прикинуть, что все это может означать, как вдруг услышал впереди себя рычание, и на его пути возник гигантский поджарый мраморный дог. Точно какая-нибудь собака Баскервиллей, внезапно вынырнувшая из недр Гримпинской трясины. За ней из-за поворота неторопливо появился здоровенный амбал в камуфляже, совершенно лысый, с безобразным шрамом через все лицо. Окинув опытным взглядом прибывших, он отрывисто спросил:

– Кто такие? От кого?

– От Черепа, – ответил Женя.

Амбал снял с плеча рацию и что-то пробубнил в нее. Послушал ответ.

– Как зовут?

– Женька Петров. Петруччо. Он знает.

Амбал снова что-то пробубнил в рацию. Видимо, получив утвердительный ответ, он переключился на Пола.

– А этот?

– Англичанин.