Грешным делом

– Сам клоп! – Взвизгнул в ответ пианист.

– Кто клоп? Я? На!

И надетый уже ботинок снова был снят и полетел в Дрона.

Дрон, подобрав брошенный в него ботинок, немедленно швырнул его обратно басисту, не забыв кинуть и свой тапок вслед. Немного не долетев до Ботаника, тот упал перед самым его носом.

– Фу-у…– Зажал нос Ботаник.– А ещё говорил, что тебя легко вынести! Ты хоть слышал, что отравляющие газы запрещены Всемирной конвенцией, ирод! На вот, понюхай, как должна пахнуть настоящая обувь, клоака фашистская!

И Ботаник, с яростью, достойной Вельзевула сорвал с себя второй ботинок и бросил со всего размаху в Дрона. Следом он бросил так же и тапок Дрона. Перелетев через пианиста, тапок крепко застрял в щели между шкафами с аппаратурой.

Пока эти двое ругались, барабанщик и соло гитарист, как видно привыкшие к подобным сценам, смирно сидели на своих местах, спокойно наблюдая за происходящим. Только гитарист, которому надоело слушать, как его товарищи ругаются, прервав вдруг пассаж, тихонько сыграл на своей гитаре мелодию, которая на музыкальном языке означала «да пошли вы оба»!

Повернув в этот момент в его сторону голову, я вдруг узнал в светловолосом парне с гитарой Самвела. Это был известный в городе гитарист, с которым мы иногда встречались у фирменного магазина на Неглинной, где музыканты обычно покупали друг у друга инструменты, шнуры и электронные эффекты для своих гитар.

С зажатым во рту медиатором, Самвел с недовольной ухмылкой, косясь порой на своих воюющих товарищей, продолжил наяривать один за другим минорно-мажорные пассажи.

– Сам ты мазок на вирус! – Продолжал возмущаться тем временем Дрон, пытаясь вытащить из щели забитый неистовой силой Ботаника свой мокасин. Вытащив его, наконец, он понюхал его и крикнул:

– Отличный запах. Никакой вони! Не то, что у тебя, золотарь ты несчастный!

– И года не прошло, как ты понял, что я золото! – Не поняв или не захотев понять посланного ему оскорбления, ответил Ботаник.

После этого он, будто ничего не случилось, прибавил звука на усилителе, стал отрабатывать басовые ходы. Казалось, что конфликт исчерпан. Но так могут думать лишь те, кто не знает правил боёв между музыкантами. Это был всего лишь перерыв перед очередным раундом.

Пока не раздался очередной гонг к новой схватке, Дрон тоже включил синтезатор и стал наигрывать что –то мирное, вроде регтайма.

Ботаник, перестав играть, обернулся к нему и вполне мирно сказал:

– Объясни мне, пожалуйста, икра лягушачья, почему ты всё время, как шарманка играешь одно и то же?

– Ничего я не играю одно и тоже, – буркнул Дрон, не глядя на него.

– Играешь, – так же спокойно продолжал Ботаник. – У тебя же, как ты говоришь, музыкальное образование. Так что ж ты, как соловей из ходиков всё время играешь одну и ту же импровизацию?

– Сам ты из ходиков! – Закричал Дрон, продолжая очень технично перебирать пальцами. Его легко можно было вывести из себя. Этим пользовались многие. Ботаник в том числе.

– Нет, ну, объясни мне, болванка с круговой насечкой, почему у тебя один и тот же набор нот! – Стал всё больше повышать голос Ботаник, незаметно вынимая из гитары штекер. Понятно, что он готовился к новой схватке:

– Ведь даже птица, коростель ты резаная, всё время кричит по-разному. Ты –то, Дрон, человек, почему ж ты всегда играешь одно и тоже?

– Да почему, блин, одинаково? – Взвизгнул опять Дрон, отскакивая к радости Ботаника на стуле от клавиш, и обиженно складывая руки на груди.

– Потому что ты даже сам не понимаешь, – постучал себя по лбу пальцами Ботаник, – что используешь одни и те же ноты всё время!

– Нет не одни те же! – Упрямо насупился Дрон.

– Одни и те же! – Ботаник сделал пару шагов, по направлению к нему. Выглядело всё пока довольно мирно:

– Вот сыграй мне сейчас что -нибудь принципиально другое!

– Зачем? – Нахмурился Дрон, пододвигаясь к «Коргу», кладя руки на клавиши и начиная и начиная играть.

– Сыграй. Уважь старика! –Положив ладонь на грудь попросил Ботаник.

– Пожалуйста! – Дрон откинув волосы, начал импровизировать. Но даже мне, человеку без музыкального образования было ясно, что играет он тоже самое, что играл до этого, только громче и в другом темпе. Не выдержав, я рассмеялся. Вместе со мной рассмеялся и Самвел и барабанщик, который до этого тихо сидел за барабанами, обматывая лентой видавшие виды, расщепленные бешеной игрой деревянные палочки.

– Вот видишь, -услышав наш смех показал рукой в темноту Ботаник. Люди понимают. Это ли не доказательство? Тебе мой совет, слушай то, что я говорю, и твои желания исполнятся!

– Знаешь, золотая рыбка, – разозлился Дрон, вскакивая и продолжая стоять, – исполни моё единственное желание – сдохни!

По правде говоря, этот увалень по своему сложению, в очках и с розовым, как у пупса лицом, с длинными белыми волосами, распаляясь, выглядел смешно на фоне поджарого, немало как видно проведшего когда-то времени в спортивном зале Ботаника. Последний, глядя на Дрона, весьма довольно рассмеялся:

– Нет, вы поглядите, эта личинка тутового шелкопряда на меня войной идти собралась! Иди, съешь меня, щука через "с"!– Карикатурно выдвинув вперёд челюсть, шагнул Ботаник по направлению к Дрону. Тот продолжал оставаться на месте, опасливо пряча руки подмышками и тяжело сопя.

– Что, не по зубам я тебе, стерлядь ты дохлая из филармонии?

– Конечно, ты мне не по зубам, инфузория зелёная туфелька! – Крикнул клавишник разозлённо. – Я и не собирался тебя есть! Ты такой мелкий, что тебя съесть нельзя, ты промеж зубов застрянешь!

– Погоди, это я инфузория? – Двинулся в его сторону басист. – Ну-ка, принесите кто –нибудь сюда микроскоп, я суну ему его прямо в глаз, чтобы он прозрел и увидел, что перед ним кит! -Крикнул Ботаник.

– Ах, да вы посмотрите! – Хватая свой пианистский стул и выставляя его перед собой для защиты, наподобие щита, орал Дрон:

– У нас объявился новый Моби Дик! Заткни свою дыру, а то мы все тут утонем в твоём жёлтом море!

Сидевший за барабанами и заматывающий изолентой концы ударных палочек парень, хохотнул на этом месте чересчур громко, а потом, спохватившись, зажав рот локтём и поводив со смеющимися глазами туда –сюда, мол, извините, друзья, что встал на чью –то сторону, но уж больно хороша была шутка, отложил замотанные палочки в сторону, взял вместо них щётки и начал отбивать по центральному барабану ритм, согласно которому Ботаник провёл своим тапочком очередную экзекуцию клавишнику. Устав, он отошёл на своё место со словами:

– Господи, как же мне надоел этот чайник с соплями!"

После этого он забрал с усилителя очки, снял с себя гитару и положил её на пол.

– Сам – сопли! – Немедленно вернул ему Дрон.

На лице Ботаника после этих слов возникла мученическая улыбка:

– Надеть ему что ли гитару на голову? – Спросил он кого -то.

Мы трое на всякий случай отрицательно покачали головой.

– Ты замолчишь, наконец, или нет болван с клавишами? – Спросил он, поворачиваясь к Дрону. Вероятно, в следующий момент он бы снова бросился на него. Но тут его остановил Самвел:

– Ботаник, может, хватит? – Спросил он, перестав играть.

Басист повернул к гитаристу голову и сказал:

– А чего он меня каждый день достаёт своей единственной импровизацией, Самвел?

– Ладно, ребята, чего вы в самом деле? Не надоело вам? – Показывая всем своим видом, как это ему скучно, спросил барабанщик.