История Одинокого Путника

«Палящее солнце над головой полностью скрытое тяжёлыми, жёлтыми тучами нагревает землю под подошвами моих сапог, я плавлюсь, отдавая остатки влаги сквозь поры пурпурного от солнечных ожогов тела».

День был очень долгим

Солнце медленно перешагнуло надомной и отправилось на покой до следующего утра, страхи постепенно стали угасать, вторгая меня в стадию принятия неизбежного.

В этот сумрачный час, покидающие меня последние солнечные лучи легли под острым углом, входя в атмосферу и подарили мне самый чудесный вид что я когда—либо видел в жизни, небо стало переливаться всеми цветами радуги, полоска ярких невиданных прежде вживую цветов ровной линией, изогнутой в середине к экватору, проявилась на небе.

Они в танце плывут у меня над головой, догоняя друг друга, в завершении всего как покрывало небо стало укрывать сверкающая, зелено—изумрудная пелена, похожая на помехи моего Pip-boy.

С последним лучом солнца исчезла и она, проявляя все боле тёмную махровую пустоту.

Температура стала снижаться, воздух стал остывать, возникла влага, образующая туман.

У разрытого холма возле проржавевших машин, которые раскурочило по всей видимости взрывами я присел на голую землю, чтобы проводить с почестями мой первый закат на пустоши.

Удивительно, что рассвет был очень долгим, лучи света будто проникали, просачивались с трудом до земли, а закат совершенно иначе.

«Явился так неожиданно и стала сгущаться смолистая темнота, пропитанная туманом».

«Огненно—красное солнце утонуло в жёлтых испарениях раскалённой пустыни».

На удивление за целый день я не повстречал каких—либо существ, это настораживает все сильнее.

Под ногами все реже, но все же попадаются ещё скелеты почерневшие, разодранные, без кусочка мяса на костях.

ГГ: Быть может пустошь необитаема?

Все давно вымерли, а свирепые стоны всего лишь вой ветра!

ГГ: Сейчас бы что—нибудь перекусить.

У меня не завалялось даже пылинки чего—то съестного, пластиковая каша с витаминами, съеденная на завтрак вчера утром все чем мне, удалось подкрепиться, затем началось то, к чему я был не готов, такой суматохи я не видел прежде и все это оказалось по мою душу.

Чудом мне удалось унести ноги пока меня не придали суду, смерть была уготована мне в убежище и откровенное чудо мне позволило избежать той незавидной участи.

Допив остатки воды и ни на грамм не утолив жажду, я потерял всякое желание куда—то двигаться и искать спасение.

Я, конечно, тешил себя мыслями о том, что мир очень велик и где—то должна быть жизнь, но без еды и воды ещё радиация и кто знает какие монстры меня подстерегают вокруг.

ГГ: Мне попросту не добраться!

Я стал хныкать, как маленькая пухлая девочка, склонив голову и упёршись подбородком о грудь.

Мне стыдно признаться, но я попросту струсил!

Да! Мне было очень страшно и не было храбрости идти дальше, встретиться лицом к лицу с опасностями ещё и бороться с ними мне совсем не хотелось.

«С последними лучами солнца мир утонул во тьме, свистом ветра и кромешным мраком ночь спрятала все вокруг».

Впервые я увидел звезды

Мерцающие от плывущих по небу облаков, поражающая своей чистотой, растущая луна оказалась точь—в—точь как на картинке из уроков по астрономии.

ГГ: Ну спасибо, хоть что—то сохранило свой прежний облик таким как его ещё помнят люди.

ГГ: Ох, ну да! Какие ещё к черту люди… на пустоши похоже я один остался.

А это все теперь моё

Мысли просачиваются наружу будто сквозь сон я произношу губами слова, о которых даже не думаю…

ГГ: Изгнание лишь жестокий способ казни в устрашение другим, смертник ищет спасение подальше от входа, чтобы не привлечь кого на след двери убежища в горах. (В бреду я выдумываю разные мысли чего тем вовсе не является).

«Рассудок стал работать не постоянно, как на паузе, отключают от реальности, подсознание берет верх и разные безумные мысли материализуются в воображении».

Статичная прежде картинка стала оживать, превращаясь в анимированный фильм, мои лёгкие пропитаны чем—то, отравлены испарениями и это вызывает помешательство рассудка, галлюцинации, новые тактильные ощущения.

ГГ: Все стало непривычным.

«Всю жизнь нами движет надежда на спасение, но всемы встречаем свою смерть однажды, каждый по—своему, но все без исключения в пути, и очень законно называть смерть окончанием пути».

«Растянувшись на голой земле, чувствуя только гул в ногах и ушах, я обессиленно любуюсь небом».

Вторая предстоящая ночь на пустоши меня на удивление встретила абсолютной тишиной и покоем.

В сменяющей сумрак ночной пелене мне мерещатся образы жизни, которой я никогда не жил, я фантазирую, что всего этого вокруг кошмара нет, а есть лишь только целый, не тронутый войнами мир, а я не в луже радиоактивных отходов расселся, а на зелёной мягкой траве, в густом лесу куда мы с семьёй отправились на пикник из своего уютного загородного домика.

Мама, папа живы, отдыхаю неподалёку наслаждаясь спокойной беседой, я в тени большого дуба, дожидаясь, когда родители позовут меня на обед, сегодня у нас пунш и жареное мясо бобра.

ГГ: Или кого угодно другого я бы сейчас съел даже живьём! (Заревел севшим от сухости голосом я).

ГГ: Свежие овощи…… в достаточном количестве! (Вновь погрузился я в сладкие грёзы).

ГГ: Мягкий свежий хлеб с хрустящей корочкой и нежное как вата содержимое.

Урчание живота стало громко и часто напоминать о себе.

Мегатонна

Покрутив в руках пустую бутылку из—под воды, я от отчаяния швырнул её в сторону в попытке продвинуть частичку себя ещё хоть на шаг дальше того места, где нахожусь, приблизив тем самым спасение ещё на пару метров.

Надменно вглядываясь в пустоту, в весь этот недружелюбный мир, который мне уже осточертел….

В тишине ночи раздался пронзительный металлический звон, разразившийся как оглушающий салют от взрыва трансформатора «G17PR».

Вот только в этот раз он обрушился на меня как горящий огромный трансформаторный завод.

Искры ослепляющего света сыпятся из темноты на землю, там и здесь, воспламеняя лужи токсичных отходов.