Как ни старался Къелл, а шила в мешке не утаишь. Кто-то что-то видел, слышал, придумал и передал дальше.
А потому к утру все четыре трупа оказались изуродованы. По одной из версий у Снорре вырос хвост, по другой – рог посреди лба. Кто-то даже утверждал, что видел Фрею, выходящую из его дома, прежде чем тот полыхнул.
Кроме того, снова начали болеть дети. Они засыпали, на их лицах выступали чёрные вены. Доктрус с умным видом ходил от одного дома к другому, обещая помочь, но Къелл по глазам видел: он не знает, что делать. Однако, лекарь с утра был особенно суетлив, щедро раздавал советы и инструкции всем желающим, а его взгляд всё чаще обращался к дороге.
Норд снова пошёл к брату, пытаясь того вразумить, но ярл был непреклонен в своём решении – ведьму в селение не пускать, и к ней за помощью не обращаться. Къелл разрывался между братом и людьми, всерьёз размышляя о том, что ему придётся сделать, когда придет время выбирать.
Люди же метались между реальной помощью, которую им уже оказала Агне, и страхом перед гневом ярла. К дому ведьмы снова было потек ручеёк страждущих, и перед единственными воротами в частоколе был выставлен караул, которому было запрещено выпускать любого, у кого был при себе ребёнок. Даже Ульрик с Нэл, которые стремились покинуть селение и переждать зиму в замке конунга, не смогли выйти за околицу.
Къелл корил себя за безделье, но на брата руку поднять не мог, хотя и понимал, что если дальше всё пойдет в том же русле, то придётся принимать решительные меры.
Два дня прошли для жителей селения как в тумане. Люди, чьи дети снова заболели, в отчаянии были готовы брать ворота штурмом. Караульные же, дальновидно отобранные из юных, горячих воинов, ещё не обзаведшихся семьями, не пропускали никого.
Дети стали погибать один за другим. А затем – возвращаться. Родители, ослеплённые надеждой, стеной стояли за своих чад и непрестанно уговаривали ярла о милости, отчего тот только сильнее распалялся.
Неизвестно, от кого впервые прозвучало страшное слово «драугры»[2 - Драугры – ожившие мертвецы скандинавской мифологии. В отличие от зомби современной поп-культуры, драугры сохраняли разум, могли устраивать засады на одиноких путников, воровали скот, нападали на маленькие селения, вырезая их подчистую. В бою драугры-воины бились привычным оружием и превосходили в силах живых воинов. Ближе всего к драуграм – навьи, заложные мертвецы из славянской мифологии.], но оно накрепко осталось в сознании, вселяя ужас в людей.
– Это всё происки вашей ведьмы, – убеждал жителей лекарь, взгромоздившись на специально вынесенный для него стол перед Медовым залом: роста доктрусу не хватало, чтобы его было хорошо видно и слышно за широкими спинами мужчин. – Она навела порчу на ваших детей, поэтому они болеют. Уберёте причину – выздоровеют дети!
Люди мрачно слушали его, не перебивая – им уже нечего было сказать чужаку.
Вдалеке раздалось лошадиное ржание, и лекаря словно ветром сдуло с его импровизированной трибуны. Он крысой юркнул в Медовый зал, где ему была предоставлена маленькая коморка в дальнем конце.
Къелл, отправив убитого горем Ульрика проследить за пришлым (как бы не удавил, заразу), отправился к воротам.
Лекарь суетился не зря. За ним приехал провожатый от конунга. Совсем ещё юный, безбородый воин спешивался с разгорячённого жеребца. Вторую лошадь, смирную кобылку в яблоках, он держал под уздцы.
– Здравствуй, воин, – обратился он к юнцу. – Зачем пожаловал?
– И тебе не хворать, – зарделся юнец, довольный почётным обращением к нему. – Я приехал за лекарем конунга. Где он?
– А что же, конунг наш захворал? – сокрушённо удивился Къелл. Люди вокруг него начали прислушиваться к разговору и перешёптываться между собой.
Как же? Лекаря заберут – может к Агне можно будет ходить? Многие даже оживились, считая, что ведьма ещё сможет помочь их детям. Наивные.
Къелл понимал, что стоит лекарю вернуться к конунгу – он тут же расскажет тому про немощность ярла и про ведьму, что якобы медленно убивает селение, девочку с экзотической внешностью он видел, такая на невольничьем рынке дорого стоить будет, упустит конунг такую возможность? Этот пасюк уже в каждую щель сунул свой нос. Раньше бы норд руку отдал на отсечение, чтобы избавиться от надоедливого доктруса, теперь же…
– Нет… – парень растерялся. – Оговорено было, что лекарь отправится к вам на пять дней. Время истекло. Конунг отправил за своим слугой.
– А ежели мы его не отпустим? – Къелл хитро прищурился.
Парень замялся, не зная, что ответить.
– Что тут происходит? – от рявка ярла все вздрогнули.
Къелл неодобрительно посмотрел на вжавшего голову в плечи лекаря. Знал, собака такая, что просто так его теперь не отпустят. И решил заручиться поддержкой.
– Да вот, брат, полюбуйся, – норд посторонился в сторону. – Этот юный воин хочет забрать у нас лекаря – последнюю надежду наших детей на выздоровление.
– Я дал нужные рекомендации и готов… – доктрус попытался юркнуть мимо Къелла за спину сопровождающего.
– Не так быстро, – норд поймал его за воротник богатого одеяния, отчего тот затрещал. – Мы – люди тёмные, умных слов не понимаем. Нам нужен образованный человек. Вымрем же все без него. Хоть ты скажи ему, брат.
Ярл задумчиво хмурил седые кустистые брови, переводя злые выцветшие глаза то на Къелла, то на сопровождающего.
– Не готовы мы отпустить лекаря. Нам ещё нужна его помощь, – наконец сообщил он путнику. – И ты можешь остаться у нас, нечего в ночь ехать. А как справится – вместе и вернётесь. Нечего туда-сюда по лесу мотаться.
Обычно раздражительный ярл старался выглядеть в глазах чужака мудрым правителем, дабы конунг не усомнился в его полезности.
– Не готовы – так не готовы, – юнец вскочил в седло, не желая задерживаться в компании этих странных людей. Повисшая над селением атмосфера чего-то нехорошего давила на пришлого, не притерпевшегося к ней человека. Он хотел убраться из этого места как можно скорее. – Я донесу ваше послание конунгу и приеду за лекарем ещё через пять дней.
– Ты что творишь? – злобно прошипел лекарь, когда отошел от потрясения. – Ты ж первый хотел, чтоб я уехал!
Лекарь попытался вырваться, но не преуспел.
– Раньше хотел. Сейчас не хочу, – Къелл встряхнул его за воротник, как нашкодившего котенка. – Заварил кашу – теперь расхлёбывай. Не уйдешь отсюда, пока не вылечишь детей.
Доктрус тоскливо смотрел вслед удаляющемуся всаднику – его последней надежде живым уйти от гнева людей, когда они окончательно убедятся, что своих чад живыми больше не увидят.
После всего случившегося лекарь надолго забился в свою коморку, не желая выходить к людям. Къелл уже начал думать, что эта крыса просидит в норе до следующего визита сопровождающего, и размышлял, как бы вывести его на чистую воду, дабы брат увидел, кого пригрел на своей груди.
До вечера в селении было тихо. Люди сидели по своим домам и предавались горю. Тем, чьи дети были взрослыми для того, чтобы заболеть, тоже не стремились общаться между собой. Все вокруг начали медленно впадать в апатичное отчаяние.
В Медовом зале за столом сидело всего несколько приближённых к ярлу мужчин, остальные предпочитали проводить время с семьями. Сегодня их кормили олениной, приготовленной в пиве. Но Къеллу кусок в горло не лез. Он всё чаще посматривал на пустующее место лекаря и хмурился. Одни боги знают, что он ещё придумал.
Потрясти его что ли?
Брат не простит.
Остальные беседовали, старались отвлечься от мрачных мыслей, но всё равно разговор скатывался на больную тему. Все присутствующие норды были в годах, и их дети давно уже выросли из отроческого возраста, у многих уже были внуки.
Хлопнувшая дверь заставила разговоры утихнуть. Все посмотрели на фигуру вошедшего, дрожащую в слабом свете факелов.
Къелл узнал Хельке – мальчишку лет двенадцати из рыбацкой деревни в дне пути от селения. Та деревня примыкала к владениям ярла и обеспечивала его рыбой взамен на мясо, хлеб и меха.
Хельке загнанно хватал воздух, будто бы и не скакал на лошади, а бежал. Да и её на своих плечах нес.
– Что случилось? – Къелл решил опустить приветствия. – Подайте же ему кто-нибудь попить.
– Меня прислал староста, – мальчишка всё не мог отдышаться, и протянутый кубок с разбавленным вином принял с благодарностью. – У нас там беда. Нужна Агне.
– Да что такое?! – ярл встал и со злостью кинул свой кубок о земь. Тот, жалобно звякнув, покатился под стол. – Всюду эта ведьма! Из каждой вонючей дыры слышу её имя!
– Не серчай, брат, – как можно мягче произнес Къелл, наблюдая, как на шум из своей норы выглядывает лекарь. – Сейчас Хельке отдышится и расскажет нам, что у них случилось.
– Дети болеют, – выпалил Хельке, словно боялся, что ярл не даст ему говорить дальше. – Сначала заснули, а потом…
– И у вас тоже болеют? – Къелл зло сощурился. – Сильно?