Черный пепел на снегу

– У моей сестры дочка сначала заснула, а потом проснулась… как не она… – Хельке сам не верил в то, что говорит. – Старики сказали, что драугры…

– А ну закрой свой рот! – взревел ярл, уже не в силах себя контролировать. – Откуда у нас драуграм взяться?! Высечь тебя в назидание другим придумщикам!

– Не гневайтесь, уважаемый ярл, – тихий и вкрадчивый голос лекаря лился словно мёд. – Возможно, юноша и преувеличил проблему, но проверить не помешает. Он ведь ради этого преодолел такой путь в одиночку.

Доктрус обласкал взглядом мальчишку.

– И ты, конечно же, хочешь предложить свою кандидатуру, – угрозой в голосе Къелла можно было хлеб резать. – А по дороге – сбежать.

– Зачем же сразу так… – именно эта мысль в голове доктруса и мелькнула, и теперь он отчаянно пытался выкрутиться. – Можем поехать с вами вместе, дабы вы лично проследили за мной.

Ярл переводил налитые кровью глаза с одного на другого и отчетливо понимал, что если отпустит лекаря в обществе брата, то никогда больше чужака не увидит. Къелл, скорее всего, просто скормит его волкам и вернется в деревню, рассказав всем, что сбежал паршивец.

– Къелл. Ты поедешь один, – угрюмо сказал он.

– Что ты такое говоришь? Я ж не лекарь. И не ведун. Чем я там помогу?

– Возьмешь с собой Ульрика. Наведёте там порядок. Если без лекаря действительно не обойтись – пришлёшь за ним. Всё ясно?

Къелл сжал кулаки, но промолчал, зло сверля взглядом лекаря.

Тот только засопел от негодования. Такой отличный шанс упущен. Ну, ничего, он ещё найдёт способ выкрутиться из этой ситуации.

* * *

Утро выдалось ясным. Рассвет раскрасил облака на горизонте в розово-золотистые тона, казалось бы, в насмешку над мрачным настроением Къелла.

Ульрик тоже был не в восторге от того, что ему приходится покидать жену и сына в такой непростой для них момент – Нэл была убита горем. Оставлять её одну в таком состоянии было страшно. Но с ярлом спорить было бесполезно, да и опасно.

Они выехали из ворот и сначала действительно проехали немного по заметённой дороге в рыбацкую деревню, но стоило частоколу скрыться за деревьями – свернули в сторону дома Агне.

Дверь им открыла Богданка, на ходу заплетая волосы в толстую, с руку, косу. Къелл в очередной раз подумал, что из девочки вырастет настоящая красавица. Не будь она ведьмой – местные женихи передрались бы. А так от той красоты девочке одни неприятности будут.

Агне, согнувшись над очагом, что-то сосредоточенно помешивала в бурлящем котелке. По дому витал аромат луговых трав.

– Проходи, Къелл, – поздоровалась она, не оборачиваясь к нему. – Мы завтракать собрались. Присоединишься?

– Некогда нам, – Мужчина тяжело вздохнул.

Агне на миг замерла. В смысле нам? Он что, не один пришел?

Ведьма обернулась и увидела Ульрика, выглядывающего из-за плеча норда.

– А ты тут что делаешь?! – она грозно, гневно стукнула ладошкой по столу. – Я тебе что сказала?

– Не шуми, Агне. Не пускает ярл за частокол никого с детьми, – Къелл поморщился. – Мы едем в рыбацкую деревню, там тоже дети болеют.

Агне замерла, взгляд её затуманился, словно замечталась о чём-то своём.

– Уже нет, – горько произнесла она, возвращаясь к ним. – Некому там болеть.

– И всё же, ярл приказал проверить. Поехали с нами. Сядешь на ближайший корабль до Бъёркё[3 - Бъёрке – крупнейший торговый город шведских викингов X–XI вв., так же известен как Бирка.], там тебя не достанут.

– Я не поеду, пока в селении остался хотя бы один живой ребенок.

– А там что же – не дети? – норд решил зайти с другой стороны. – Нам может понадобиться твоя помощь.

– Она вам не понадобится. Там не осталось живых детей.

– Так это правда? – Ульрик нервно сглотнул. – Это драугры?

– Нет. Это не драугры, – Агне тяжело вздохнула и добавила. – Хвала богам.

– Ты о себе не думаешь – подумай о Богданке. – Къелл начал распаляться. – Когда до дурной башки ярла дойдет, что случилось, он ваши головы снимет и на колы насадит. Он же в рот пришлому смотрит.

– Я не пойду, – ведьма посмотрела на свою ученицу. – Богданка, если захочет – может уходить.

– Ты никак головой ударилась? – Къелл в один прыжок оказался рядом с Агне и тряхнул её за плечи. – Куда она без тебя?! Опять в плен попасть? Ты хоть представляешь, что с ней там сделают! Очнись, ведьма! Эти люди не заслужили тебя!

– Мне богами сила дана, чтобы помогать им, – тихо, на грани шёпота произнесла она. – И сейчас я должна остаться, нравится мне это или нет.

Её голос был тихий, шелестящий, как опавшая листва, но произнесённые слова колоколом звенели по всему дому. Къелл почувствовал, как у него вибрирует диафрагма от этих звуков. Он удивлённо икнул и отпустил Агне.

– Но я уйду, – неожиданно согласилась она. – Как только пойму, что здесь моя помощь боле не требуется.

Къелл ушёл, на прощание громко хлопнул дверью. Ульрик успел только оглянуться и послать ведьме сочувственный взгляд.

– Кто такие Драугры? – наконец спросила Богданка, с трудом выговаривая незнакомое для неё слово.

– Павшие воины, которые не нашли покой, – Агне обнимала себя за плечи и думала над словами норда. Ей действительно уже скоро придётся уходить с этого места. Нужно сделать волок для вещей – весь её скарб не уместился бы в сумках. Тра?вы тоже было бросать жалко – столько трудов. Одни боги знают, где ей придётся осесть и что понадобится. – Очень свирепые и жестокие. Но даже с ними иногда можно договориться.

Девочка замерла в предвкушении, но, поняв, что продолжения не будет, расстроенно передернула плечами и налила себе немного отвара. Не родной чай со зверобоем, конечно, но с мёдом – вполне себе ничего.

Её пугали события, происходящие в деревне, но расстаться с Агне Богданка боялась ещё больше. Ведьма была единственным человеком, который с пониманием относился к ней. Ну, и Къелл, может быть. Но норда она побаивалась.

Тогда её, вместе с другими невольниками, отправили в Каффу для перепродажи. Торговец хотел выручить за Богданку хорошую сумму золота, продав её в гарем какому-нибудь богатому старику. Один Бог знает, что было бы с ней сейчас, не вмешайся тогда морские разбойники.

Она уже стояла на помосте, наблюдая, как старцы с горящими, сальными глазами торгуются за шестнадцатилетнюю Ефросинью, светловолосую и белокожую. Что с ней сейчас?

Богданка украдкой, пока ведьма не видит, вытерла выступившие слёзы. О родителях она старалась совсем не думать, но каждый день молилась об их здравии, в надежде однажды снова свидеться.

Агне тем временем деловито раскладывала свои скромные пожитки. Одежда, травы, простыни. Селиться надо возле человеческого жилья, чтобы она могла выменять свои снадобья на еду, иначе зиму им не пережить.

– Идём, – ведьма накинула на себя куртку. – Нужно волок связать. Скоро действительно придётся уходить. Чувствую, ещё день-два и помогать здесь будет некому.

Весь световой день они потратили на то, чтобы связать верёвками конструкцию, похожую на плот с двумя длинными оглоблями спереди. Богданка подивилась, кого ведьма собирается впрягать туда, но раскрасневшаяся, и, кажется, даже повеселевшая на свежем воздухе, ведьма только хитро сверкнула глазами.

Аппетит за работой на морозе разыгрывается с волчьей силой, и ведьмы, быстро пожевав вяленой рыбы с пресными лепёшками, отправились на боковую. Но сон не шёл к Богданке, её беспокоило чувство, что вот-вот что-то случится. Хорошее или плохое – она не понимала, но оно было настолько сильным, что девочка, повертевшись на своём топчане, решительно забрала подушку и направилась к Агне под бок.