То, что делает меня

Затем, ни капли не раздумывая, набрал номер, немного подождал, а когда ему ответил дежурный, выложил все, как я велел, прибавив к этому название улицы. После убрал телефон назад и вернулся в кровать. А я как сидел с открытым ртом, так и остался сидеть.

– Все, – сказал он. – Теперь поговоришь с Трифоновым?

– Ну ты и дебил.

– Почему? – он захлопал глазами.

– Может, я пошутил?

– Нет, не шутил. Ты же не просто так спрашивал про покойника. А я всегда стараюсь неприятное побыстрее сделать, чтобы потом не думать про это.

Смутный, неясный страх сменился паникой. Что теперь будет? Как отреагирует полиция? Что я скажу ребятам? Как объяснить, откуда узнал Дятел?

И тут, как бы в подтверждение моих мыслей, ящик стола бешено завибрировал. Так и есть. Перезванивают.

Дятел вскинулся и насторожился.

– Не отвечай, – строго сказал я. – Решат, что розыгрыш, и ничего не будет.

– Но ты же сам хотел.

– Это я тебя проверял. На слабо.

Лицо его стало сосредоточенным, видать, он всерьез обдумывал этот вариант.

– Хорошо, что я догадался не со своего звонить.

– А с какого же?

– С «нокии» той. Ты говорил, что она чужая.

– Так она же не работает.

– Уже работает. Я ее зарядил. Хотел тебя порадовать. У меня старый телефон точно такой же был, только серый.

Я с облегчением вздохнул. Оказывается, Дятел мог сделать что-то умное.

А через полчаса или больше, потому что мы заснули уже, телефон снова зазвонил. Мы перепугались и лежали, затаившись.

– Может, ответить, а то не поверят? – прошептал Дятел.

– Нужно вообще выбросить эту симку. Одни неприятности от нее.

Я встал, уже собрался вытащить карточку, но не удержался, раскрыл «Вотсап», скопировал номер Яны и отправил на «сяоми». Пусть будет. На всякий случай. Затем выковырял симку, открыл окно и выбросил ее.

Наутро я все же решил поговорить с Трифоновым насчет Яны. Набрал ему, и он предложил зайти, потому что еще не вставал.

Дверь мне открыла мама Тифона – симпатичная русоволосая женщина с каре и такими же ярко выраженными скулами, как у сына.

– Спят они. Под утро притащились. Сил уже нет объяснять, что если вдруг полиция заберет, то это мне придется оправдываться и штрафы платить. Ты тоже по ночам шляешься черт-те где?

– Нет.

– А школу прогуливаешь?

– Нет.

– Завидую твоей маме! Сразу видно, приличный мальчик. Не то что эти…

– Мам, ну хватит, – Тифон, мятый и сонный, выполз в коридор. – Чего ты все ругаешься?

– А то, что никаких сил у меня на тебя нет. И нервов.

– Я же тебе звонил, – голос у него был еще более хриплый, чем обычно, а на щеке и на груди отметины от подушки.

– И что с того? Вечно в какие-нибудь неприятности влезаешь.

Ругалась она по-доброму, будто через силу.

– Я правда не мог раньше прийти. Честное слово. Не обижайся.

– И полотенца мокрые на батарею не развесил. Чего приспичило в четыре утра мыться?

– Сейчас развешу, – Тифон обнял ее и поцеловал в щеку. – Сделаешь сырники?

– На всех?

Он вконец разулыбался и довольно кивнул.

– Мама у меня золото, – с гордостью сказал Тифон, когда она ушла. – Все понимает. А отчитывает для порядка. Проходи.

Я вошел в комнату. Обстановка там была очень простая. Мебели мало: с одной стороны узкий шкаф и стол со старым огромным монитором. С другой – угол со шведской стенкой и болтающейся на ней длинной боксерской грушей. Там все было увешано фотками и плакатами разных бойцов и чемпионов, в которых я совершенно не разбирался.

А посередине на разложенной кровати сладко сопел Леха.

– А чего вы всю ночь-то делали? – тихо, чтобы не разбудить Леху, спросил я.

– Смурфика искали. Помнишь Смурфика? Все злачные места обошли. В итоге нашли его прямо на дороге. Сидел на обочине, рыдал. Его собаку машина сбила. Там такой поворот есть гадский: когда выезжаешь, то ни пешеходов, ни выезжающие с боковой дороги машины не видно. Вот Смурфу и вздумалось в ночи дорогу переходить, хорошо, хоть сам жив остался.

– Что это он вам так срочно понадобился?

– Да чего-то мы подумали-подумали и решили, что плохо там этот трупешник оставлять. Человек все-таки. Может, у него даже родственники есть. А Смурф, он – стукачок. В ментовку как домой ходит. На нариков, бегунков и тех, кто в розыске, стучит. Особенно на приезжих. Они на автовокзале с автобуса ссаживаются, а он тут как тут. За это полиция его самого не трогает, закрывает глаза на то, что наркотой промышляет. Вот мы и решили его попросить про покойника рассказать. Жаль только, что повешенного Жорика тоже снимут. Такой он классный.

– Андрюша, – в комнату заглянула мама, – я там все на столе поставила. Пойду схожу в магазин.

– Ну, мам, – примирительно сказал Тифон, – я сам попозже схожу.

– Все. Пока.