Твой последний шазам

Никита

По правде говоря, Лехе я сочувствовал. Трифонов сам попросил его помочь, а потом, когда все так закрутилось, только наехал. Кто же знал, что мама у Тони такая вредная и несговорчивая?

Вообще-то на Лехином месте должен был оказаться я, поэтому ни капли не обиделся, когда на следующее утро, услышав в трубке мой голос, он разразился возмущенной тирадой о том, что я его подставил и теперь по гроб жизни ему обязан. Я извинился и на полном серьезе пожелал ему хорошей поездки. Леха же послал меня куда подальше, а потом пообещал приехать, как только сможет.

Однако на этом сюрпризы не закончились. Когда мы с Дятлом пришли в назначенное место, где договорились встретиться с Трифоновым и Максом, то увидели их сидящими на капоте темно-синего старого «форда» с аэрографическим рисунком в виде электрических разрядов вдоль всего кузова. Ни дать, ни взять – реквизитный автомобиль из «Мэд Макса». Артем называл его – Пандора.

При виде машины Дятел позабыл обо всем. Наспех поздоровавшись с ребятами, он скинул сумку прямо на асфальт и принялся ощупывать ее и оглаживать, а как узнал, что мы поедем на ней, так и вовсе задохнулся от восторга.

Я же к компании Артема отнесся довольно прохладно. Странно, что Трифонов согласился взять пятого человека и делиться с ним потом деньгами. Тем более такого, с которым проблем явно не оберешься. Но мнение свое я оставил при себе, да и высказывать его было поздно.

Однако против того, чтобы отправиться в лагерь на крутецкой тачке, я ничего не имел.

Ехали быстро, стекла были опущены, ветер, обдувая со всех сторон, яростно трепал нам волосы. Ноги Макса в больших белых кроссовках, закинутые на торпеду, покачивались в такт орущей музыке. На щиколотке одной из них было неброско вытатуировано слово «беги», и оно как нельзя лучше подходило, чтобы описать охвативший меня ошалелый настрой.

«Coming out of my cage» [5 - «Я выхожу из своей клетки» – песня группы The Killers «Mr. Brightside».],– надрывался Брэндон Флауэрс.

Да я и сам будто выбрался из клетки. Я был этим чертовым мистером Оптимизмом.

Лето, каникулы, первая настоящая в жизни свобода – убойная доза гормонального адреналина. Все доступно, и все можно. От перспектив кружилась голова, а мир из окон движущейся машины казался намного веселее и лучше.

Вот только девчонок в коротких юбках рассмотреть как следует не получалось, зато я высунулся из окна и помахал нескольким из них рукой, на что никогда бы не решился, если бы просто проходил мимо.

Постояв немного в пробке на МКАД, мы съехали на шоссе и, набрав скорость, помчались, обгоняя ветер. Всю дорогу Артем весело рассказывал историю о том, как они весной попали в половодье и были отрезаны от дороги рекой, а зажатый между мной и Трифоновым Дятел то и дело повторял: «Ничесе».

За продуктами заехали в гипермаркет «Глобус». Я первым выскочил из машины и первым влетел в крутящуюся стеклянную дверь, не зная, куда девать скопившуюся энергию.

Но такой наэлектризованный был не я один.

Стоило нам войти в торговый зал, как Артем, подхватив из железной распродажной корзины войлочный тапок, запустил им в Трифонова. Давно привыкший к Лехиным выходкам Тифон мгновенно увернулся и, подцепив из другой корзины пластиковую шлепку, метнул ее в Артема. Тот наклонился, и шлепка угодила прямо между лопаток Дятлу. Громко ойкнув, Дятел подобрал ее и радостно швырнул обратно.

Но Дятел – это Дятел. Руки у него растут не из того места, а глазомер как у страдающего катарактой крота. Естественно, шлепка улетела на полку с товаром и снесла в верхнем ряду несколько коробок с петардами. Коробки попадали, раскрылись, и маленькие, величиной с сигарету петарды раскатились вокруг по всему полу.

«50 штук», – прочел я на коробке. А таких коробок рассыпалось не меньше шести.

Перепугавшись от того, что натворил, Дятел кинулся собирать петарды, а парни с дружным гоготом двинулись дальше.

– Брось, – сказал я ему. – Придут работники и уберут тут все.

– Я не хотел, я случайно, – сокрушался он, ползая на четвереньках.

– Правда? А я думал, специально. По приколу.

– Ты что?! Это плохая шутка. Я бы не стал.

– Успокойся уже, – потребовал я, глядя, как он пересчитывает оставшиеся в одной из коробок петарды и поштучно добавляет в нее недостающие. – Ты же не будешь собирать все коробки. Ждать тебя никто не станет.

Пришлось увести его силой.

Парни отыскались в отделе с алкоголем, они уже нагрузили доверху две тележки: одну едой, другую бутылками.

– Вот это да! – ахнул Дятел. – А там можно будет выпивать?

– Не можно, а нужно, – Артем закинул сверху упаковку с пивом.

– Давайте только так, чтобы нас оттуда не выперли, – недовольно проворчал Трифонов. Судя по выражению его лица, они уже успели поспорить об этом до нашего прихода.

– Не выпрут, – Макс посмотрел на Дятла и подмигнул. – Мы же не дети.

Дятел радостно закивал и про петарды благополучно забыл.

До тех пор, пока на выходе из магазина его неожиданно не остановил охранник и не потребовал показать карманы. Только вместо того, чтобы вывернуть два несчастных кармана своих шорт, Дятел неожиданно уперся и заявил, что отлично знает права потребителя и делать этого не обязан. Охранник ответил, что в таком случае вынужден задержать его, потому что они видели на камерах, как Дятел положил несколько петард к себе в карман.

Я был дико возмущен, так как отлично знал, что он ничего не брал, и велел доказать это. Однако Артем неожиданно поддержал Дятла и в открытую предложил ему послать охранника. Тифон же сказал, что охранник всего лишь выполняет свою работу и самому вывернуть карманы не западло.

Одним словом, возникла дурацкая, тупиковая ситуация, в которой даже под угрозой вызова полиции Дятел, подогреваемый насмешливыми советами Артема, ни в какую не хотел уступать. Усложнилось все тем, что на помощь к охраннику прибежали два молодых парня в форме и собрались проводить Дятла в комнату для обыска.

Услышав это, Трифонов тут же впрягся уже по-серьезному, заявив, что он сам их сейчас обыщет. И все наверняка переросло бы в очередную потасовку, если бы увлеченно снимавший разборки на телефон Макс не утомился и не предложил Артему тупо купить эти самые петарды. После чего Артем, недолго думая, забрал все шесть коробок, не столько обрадовавшись решению конфликта, сколько самой идее – повзрывать их.

Через двадцать минут добрались до нужного места. Объехали крохотную белокаменную церквушку, одиноко стоявшую среди полей, и, еще немного прокатившись по лесу, увидели арочный свод въезда и большие красные буквы над ним: «Юпитер».

Остановились на квадратной заасфальтированной площадке.

Духота стояла невероятная. От асфальта шел жар, и сильно пахло нагретой краской. Трифонов должен был позвонить сторожу, чтобы тот нас встретил, но связи не было, и он стал ловить сигнал на дороге, пройдя сначала в одну сторону, затем в другую.

Я снял футболку и хорошенько умылся питьевой водой из бутылки. Дятел тоже схватился за бутылку, однако, все еще пребывая в жизнерадостном возбуждении, уронил – и вся оставшаяся вода разлилась.

Не сдержавшись, я дал ему пинка. Он радостно ойкнул и, держась за зад, начал носиться, изображая, как ему больно. Водительское стекло опустилось, и Артем удивленно уставился на его кривлянья.

Я чуть со стыда не сгорел. Уже в третий раз за день: после рассыпанных петард и препираний с охранником.

Продолжая идиотничать, Дятел помчался к деревьям, врезался в ствол сосны и, обхватив его, стал делать вид, будто карабкается наверх. Артем рассмеялся, а я с трудом подавил в себе желание догнать сводного братца и врезать ему. Когда подобное проделывал Криворотов, было смешно, у Дятла же получалось нелепо и по-детски.

– Эй, вы кто такие? – от недовольного окрика я вздрогнул.

Возле калитки стоял очередной охранник.

– Мы работать, – я был ближе всех к нему.

– Кем работать?

– На стройплощадку.

– Какую еще площадку? – охранник, подозрительно поглядывая на Пандору, все время держал руку на рации.

– Мы с начальником лагеря договаривались.

– Мне никаких распоряжений не поступало. Все, давайте освободите площадку. Здесь разрешается стоять только персоналу и родителям.