По Ту Сторону Двери

Я вновь недовольно закатила глаза.

– Нет, не хочу! – пыталась перечить я Элисон, словно капризный ребенок.

Такая перспектива меня не устраивала, учитывая мои отношения, точнее их отсутствие, с детьми. Однако я знала – если Элисон что-то решила, спорить с ней бесполезно. Но, как гласит народная мудрость: попытка – не пытка. Я стояла на своем.

– Тебе надо отвлечься! – настойчиво, но заботливо продолжала Элисон.

Она была права, да и сил спорить с ней у меня не было. Мне действительно надо было отвлечься, и я подумала, что, возможно, это не такая уж и плохая идея. Тем более я любила компанию Элисон, даже когда она была занята детьми. Так что, выслушав ее и тяжело вздохнув, я просто смиренно, без лишних слов, неуверенно кивнула ей в ответ. Одержав верх, Элисон довольно улыбнулась.

* * *

Мы легли спать очень поздно, проболтав и просмеявшись полночи.

Проснулась я рано утром, почти на рассвете, под звуки музыки, тихо доносящиеся из моей кухни. Я встала, накинула халат и спустилась по лестнице вниз. Направляясь в сторону кухни, я увидела Элисон, которая с энтузиазмом пританцовывала у плиты и подпевала в ритм радио. Она увидела меня и весело задрала руки вверх:

– Тааа-дааааа! – воскликнула она, указывая подбородком на блинчики. – Доброе утро! Не желает ли Мышка подкрепиться вкусными блинчиками? – Ее голос был настолько бодр, что я непроизвольно взглянула на часы.

– Время… еще даже шести нет, Эли! Откуда в тебе столько энергии? – сонно пробормотала я, протирая глаза.

– С полной любовью улыбаюсь себе в зеркало по утрам, – захихикала она в своей манере и жестом пригласила меня сесть за стол. Мы сели, и она внимательно посмотрела на меня.

– Я обещала Элу привести тебя как-нибудь. Нам надо съездить вместе. Элу будет рада, – сказала Элисон, наливая в чашку кофе.

Я тоже была бы рада увидеть Элу. Как-никак она заботилась обо мне будто о родном ребенке, взяв меня к себе, когда я потеряла родителей. Я испытывала безмерную благодарность к этой чудесной таинственной женщине. Покинула ее дом я очень рано, чтобы не стать для нее обузой.

– Обязательно скоро заедем к ней, – тихо заверила я Элисон и потянулась за блинчиком.

Глава 7

Маленькие монстрики

Элисон никогда не хотела работать в офисе и заниматься рутиной. Она была воспитательницей. Дети ее увлекали. Она их просто обожала, несмотря на то что иногда называла их маленькими монстриками, – когда они проказничали, не давая Элисон возможности перевести дыхание. Но чаще она называла их цветами жизни – особенно когда они были послушными и покладистыми. Элисон любила за ними наблюдать, разговаривать, играть с ними. Она часто упоминала, что у детей многому можно поучиться, но этого мне не дано было понять. Чему можно учиться у маленьких монстриков? Такое прозвище детей мне больше импонировало и вызывало улыбку каждый раз, когда я вспоминала, как Элисон произносит это.

Таким образом, работа воспитательницей идеально подходила для нее. «Спокойная, увлекательная, безопасная работа – то, что надо», – размышляла Элисон вслух с довольной, искренней улыбкой на лице. Я была очень рада за подругу и с любопытством слушала занимательные истории о маленьких монстриках.

Я же была ее полной противоположностью в отношениях с детьми. Не зная подхода к этим маленьким существам, я жутко смущалась их. О чем с ними говорить? Как себя вести? Я чувствовала себя очень неловко в окружении детей. Элисон веселило мое стеснение, и она любила подшучивать надо мной и наставлять меня, утверждая, что, когда у меня будет свой ребенок, я обязательно изменюсь. Все же своего ребенка я никак не хотела. У меня было много страхов, и этот мог запросто возглавить их список. Это, скорее всего, действительно, было связано с ранней травмой потери родителей – я боялась, что моему ребенку тоже предстоит это пережить, если со мной что-то случится. Да и неприятности приключались со мной нередко, и невезение преследовало меня уж слишком часто. То споткнусь упаду, то палец порежу всякий раз, когда чищу овощи, то в аварию попаду… Да еще и память потеряю…

Лишившись родителей в раннем возрасте, я побывала в настоящем аду. Такого я бы точно не пожелала никому, тем более своему ребенку. Слишком глубокий шрам остался, и он продолжал скудно кровоточить всю оставшуюся жизнь. Слишком несчастным было мое детство. Поэтому родить ребенка – это звучало чересчур опасно. Я решила, что все это не для меня. По крайней мере, не в этой жизни. Я неплохо жила без детей – завидный жених, самая обычная работа в офисе у Уилла, замечательная подруга. И все это меня вполне устраивало. Моя жизнь казалась мне достаточно полноценной. Хотя ощущение, что я что-то упускаю и чего-то не хватает, всегда присутствовало. Но, скорее всего, это не было связано с нежеланием иметь ребенка.

* * *

Сегодня в детском саду у детей был день рисования. Увидев меня, некоторые из малышей подбегали, в надежде получить от меня внимание и поиграть со мной, на что я опускала глаза или поворачивала голову в другую сторону, притворяясь, что не вижу их. А иногда отводила взгляд в окно, изображая, что пребываю в глубоких думах, делая сверхсерьезное, слегка нахмуренное лицо. Видя все это, Элисон недовольно покачивала головой, но и тут я предпочитала притворяться, что не вижу этого. Дети растерянно отходили, а потом, надув губки, время от времени обиженно поглядывали на меня. Затем, забыв обо мне, они увлеченно раскладывали карандаши, а некоторые вовсю что-то черкали в своих альбомных листах. Я молча сидела в сторонке, стараясь не привлекать к себе внимания, а Элисон ходила между детьми, комментируя и поощряя их в этом занимательном творческом процессе, при возможности бросая на меня суровые взгляды осуждения.

– Это может быть все что угодно… – обращалась к детям Элисон. – Подумайте… что вам нравится?

– Мне нравится мороженое! – выкрикнул кто-то из детей.

– Хорошо, Алекс, ты можешь нарисовать мороженое, – улыбнулась Элисон. – Подумайте, что еще вам нравится? Возможно, мальчики захотят нарисовать машинки. А девочки – цветочки… Или бабочек, божьих коровок…

Услышав названия разных насекомых, я невольно поморщилась.

Дети полностью погрузились в творческий процесс. Элисон посмотрела на меня хитрыми глазами, и это значило, что она что-то замышляет. Я сморщила лоб и кинула на нее умоляющий взгляд, в ответ Элисон стала еще задорней.

– А сейчас мисс Мартин будет вам помогать, – прикрыв рот, тихо захихикала Элисон, очевидно еле сдерживая громкий хохот.

Дети обернулись и уставились на меня, явно выражая удивление и любопытство.

Только не это!

Я закатила глаза, но не сдвинулась с места.

– Она не хочет с нами разговаривать и играть! – обиженно сказал маленький Алекс.

– Нет! Что ты, Алекс! – тут же принялась оправдывать меня Элисон и кинула на меня отчаянный молящий взгляд.

Дети быстро вернулись к своему увлекательному занятию. Элисон всерьез нахмурилась, и мне стало жутко некомфортно. Медленно встав и бросив на нее недовольный взгляд, я осмотрела детей. Их лица светились восторгом, дети были полностью поглощены рисованием, поэтому особого внимания на меня не обращали, так что я почувствовала себя немного увереннее.

Я начала ходить, рассматривая их рисунки, периодически поглядывая на Элисон, как послушная девочка, ища одобрения в ее глазах.

Увидев достаточно серьезные и сконцентрированные лица детей, я поймала себя на мысли, что это вызывало во мне умиление, несвойственное мне в отношении к детям. Я взглянула на Элисон. Та не спускала с меня глаз и довольно улыбалась, радуясь своему удавшемуся «коварному» плану, указывая головой в сторону детей. «Ну давай уже, говори с ними», – считала я настойчивый призыв с ее губ. Я еще раз злобно посмотрела на Элисон и, громко выдохнув, решила принять ее вызов.

Среди детишек мне приглянулась девочка с большими глазами и длинными золотыми волосами. «Какая миленькая и красивая, как куколка», – подумала я. Подойдя к ней, довольная своей решительностью, я ехидно взглянула на Элисон. На что та еще сильнее расплылась в улыбке и показала мне жест одобрения, подняв большой палец вверх.

– Как тебя зовут? – нерешительно обратилась я к девочке.

– Оливия, – произнесла она, на секунду подняв на меня взгляд, очевидно немного удивившись, что я с ней заговорила.

– Что ты рисуешь? – внимательно рассматривая картинку, спросила я. Дети уставились с удивлением на меня. Мне стало неловко. Я вновь посмотрела на картинку. Там были нарисованы две большие фигурки, а посередине одна маленькая. Руки, изображенные в виде палок, переплетались, как будто все фигурки держались за руки. В правом верхнем углу было нарисовано солнце, а на круглых лицах четко виднелись линии губ, растянутые в широких улыбках.

Оливия, не поднимая головы и продолжая увлеченно рисовать, прокомментировала:

– Это мама, это папа, а вот я, – воодушевленно тыкала она карандашом по фигуркам.

– Как красиво! – восхитилась я искренне.

«Какой счастливый ребенок», – подумала я, радуясь за нее про себя. Тут же мой взор упал на худощавого грустного мальчика, который сидел молча, опустив голову. Я посмотрела на Элисон. Она кивнула, указывая на мальчика, явно ожидая, что я и к нему подойду.

В комнату вошла ассистентка и что-то шепнула Элисон. Они вышли. Я еще больше осмелела, почувствовав облегчение благодаря отсутствию назойливого взгляда Элисон, и уверенно подошла к мальчику.

– А тебя как зовут?

Мальчик молчал.

Тут кто-то из детей выкрикнул:

– Его зовут Эндрю.

Я улыбнулась моему помощнику.