Деревенские выборы

На этот раз выборные подходили с меньшею торжественностью. Они все, без исключения, брали белые шары и твёрдо и уверенно опускали их в урну. Затем они возвращались, садились на лавку и говорили друг другу, чрезвычайно добродушно улыбаясь:

– Пусть и ему уж! Что ж! Всё-таки он – мужик почтенный!

Член переглядывался с писарем, и оба с трудом скрывали на своих лицах торжествующую улыбку.

– Климентию Верзиле вышло единогласно! – громко промолвил член, торжественно поднявшись с места.

– Господин волостной писарь! Занесите в протокол, что крестьянин Климентий Верзило выборными от разных деревень и хуторов Заброшенской волости единогласно выбран головой на второе трёхлетие. Поздравляю вас, господа, с удачным выбором.

Депутаты, по-видимому, ничего не понимали и стояли как ошеломлённые.

– Как же так, ваше высокородие? Крынке вышло, а Верзило головой будет? – спросил, наконец, один из них.

– Как же вы не понимаете, господа? Вы сами избирали, никто посторонний не влиял на вас. Крынке вышло большинством 38 против 10, а Верзило выбран единогласно!

– Да кто же его выбирал? – недоумевали они.

– Да вы же, вы сами только что выбрали, чудаки вы этакие! – объяснял писарь. – Крынке вы положили 38 белых и 10 чёрных, а Верзиле – все 48 белых. Ну, понимаете?

– Белых!.. Чёрных!.. 48 белых!.. Что за нечистая сила!? Вы же сказали, ваше высокородие, господин член, что Крынке вышло, мы и думали, что Крынка, значит, головой будет. «Ну, – думаем, – коли Крынке вышло быть головой, то Верзиле уж что ни брось – всё едино. Давай, – думаем, – бросим ему по белому!» А теперь вот оно что вышло!.. Истинно, что ежели Бог захочет, то покарает…

– Господа! – торжественно и официально заявил член. – Баллотировка совершилась при соблюдении всех формальностей, указываемых законом, и на виду у всех выборных, поэтому дело можно считать законченным. Печать приложена, – в это время писарь быстро приложил печать, – остаётся только подписать бумагу.

При этом он быстрым размахом пера подписал свою фамилию на листе, подсунутом предупредительным писарем. Писарь встал и подал бумагу депутатам.

– Господа! – опять торжественно возгласил член. – Вы должны помнить, что баллотировка – дело священное. Ввиду этого обстоятельства здесь не должно совершаться ни одно отступление от закона, и всякое нарушение его предусмотрено законодателем в уложении о наказаниях. В бумаге написана одна только правда, а именно, что Федот Крынка получил большинство 38 против 10, а Климентий Верзило избран единогласно. Ведь это правда?

– Да так оно выходит… Бог уж его знает, отчего оно так выходит! – замялись депутаты, причём безжалостно почёсывали свои затылки. – По закону оно действительно выходит, что и правда. Только… кто ж его знал?

– Писать? – спросили грамотные у неграмотных.

– Да, должно быть, так, что писать, потому – закон. Им лучше известно!.. – нерешительно отвечали неграмотные.

И грамотные расписались. За ними расчеркнулся писарь, и дело было кончено. Тем не менее депутаты не хотели двинуться с места и как бы недоумевали, наяву это с ними случилось или во сне. Они даже не переговаривались между собой и как бы стыдились взглянуть друг другу в глаза. В это время в расправу вошёл Верзило. Он стоял всё время за дверью и слушал, поэтому в настоящую минуту был совершенно красен от удовольствия.

– Ну, поздравляю тебя, Климентий Прохорович! – промолвил член, обращаясь к нему и пожимая его руку.

То же самое сделал и писарь.

– Поздравляем и мы вас, Климентий Прохорыч! – нерешительно прогудели депутаты и поклонились ему. – Видно уж, судьба такая, чтоб тебе непременно головой быть.

– Спасибо, спасибо вам, панове выборные, спасибо! – с чувством промолвил Верзило и даже поклонился им в пояс.

Между тем в толпе избирателей, шумевших близ расправы, уже разнеслась весть, что головой выбран Верзило. Известие это вызвало невообразимый шум среди мужиков; делались разные предположения, догадки, и, в конце концов, было решено, что, вероятно, Верзило опоил выборных в расправе. Но избиратели были окончательно поражены, когда во дворе показались депутаты и по всем признакам совершенно трезвые. Они выходили медленно один за другим с понуренными головами, держа в руках свои барашковые шапки. Посыпались расспросы.

– А Бог его знает! Так оно действительно вышло, что Верзиле быть головой! По шарам так вышло! Ну мы и подписали! – отвечали они убитым голосом.

«По закону!..» «По шарам!..» «Дело Божье!..» Вот объяснения, которые неизменно давались депутатами своим избирателям.

* * *

Вечером того же дня во дворе Климентия Верзилы происходил магарыч. Здесь пьянствовала вся деревня. Крынковцы покорились «закону и шарам» и совершенно слились в чувствах и пожеланиях своему старому голове. Не пришёл один только Крынка. Он был оскорблён. Когда же член, на славу угощённый Верзилой, проезжал в своём экипаже через деревню, он выбежал из кабака и крикнул ему вослед такое слово, что тот волей-неволей должен был сделать вид, что не слышит.

Так окончилась избирательная кампания в селе Заброшенном.

Когда же жизнь потекла своим порядком, все убедились, что ничто в сущности не изменилось. Сколько ни давал себе слово Верзило быть «настоящим головой», т. е. драть за чуприну и сажать в «холодную», ничего этого ему не удалось. Природная мягкость характера взяла своё, и он остался по-прежнему «мямлей», и Заброшенцы чувствовали себя так, как будто у них вовсе не было головы.