«Футляр времени», или Хроники одной хрени

Здесь еще темно, и в свете редкого освещения не видно прохожих. Рано. Невдалеке только дворник-таджик животом толкает фанерный скребок – за ночь прилично нападало снега.

Женя и Света – хорошие знакомые мигранта Курбана. За триста рублей в месяц он позволяет им пользоваться туалетом и душевой кабиной в своей двенадцатиметровой конуре на первом этаже этого же дома, где их подвал обитания. На тех же ведомственных метрах живут еще трое земляков дворника.

Поздоровавшись с работником лопаты и метлы, они спешат совершить утренние процедуры, а торопиться надо – до восьми следует обойти шесть негласно закрепленных за ними контейнерных точек, пока не приехала «мусорка» и не опередила.

Не считая городской свалки, посещаемой ближе к обеду, почти ежедневное ковыряние в баках – основное подспорье бюджету этих людей. Именно на ней от вожака местных бомжей, деда Лени, был получен «надел» со строгими координатами. Соваться на чужие территории строго запрещено – в лучшем случае могут избить, в худшем – изгонят за границу города.

В нынешнем Женькином «мире» есть практически все, как в той «большой жизни»: мафия, животная конкуренция. Та же жестокость, много нелюбви к ближнему и предательства. Разве что, понятие «грязь» в теперешней его среде звучит более натуралистично.

Через пару километров – первые мусорные контейнеры. Холодный и колючий ветер настойчив – так и лезет под полы одежды. От баков привычно воняет. Рядом копается Светка, что-то бормоча. Слышно – безматерно жалуется на судьбу, которой всего-то полтора года. Это обычный словесный «выхлоп» ее похмельного настроения. Припухшее лицо на свету рассматривает выуженное сосредоточено. Руки одеты в часто стираемые белые нитяные рабочие перчатки – в такой «яме» эта женщина продолжает оставаться брезгливой.

С большими полосатыми сумками, набитыми мусорным «добром», бредут к пункту приемки вторсырья.

Рассвело, пошел густой снег, и стало не так ветрено. Во многих окнах домов мелькают тени – утро вкатывается в рабочие будни.

Борисов смотрит в спину впереди идущей соратницы. Хрипло смеется:

– Светуль, сегодня бы надо выпить.

Та, не оборачиваясь, радостно:

– Пусть это будет нашим коллективным соцобязательством.

– Что ты, с другой планеты, знаешь про социализм?

– Где-то отложилось.

– А я думал, что у тебя теперь только соль в суставах может откладываться.

Та только оскорбленно хмыкнула.

________________________//______________________________

Готовиться к вступительным экзаменам мешало то, что все мысли его крутятся вокруг Иришки. Мечтается – вот прозвенит просительный телефонный звонок, и на том конце он услышит ее голос. Он выстраивал диалоги, где все варианты сводились к одному – она умоляет простить и очень хочет вернуться к нему, а Жека непреклонен и безжалостен – лишает всех шансов эту вертихвостку.

Телефон продолжает молчать.

То лето выдалось жарким. И сидя у открытого окна, выходящего во двор, с учебником, не переставал бросать тоскливый взгляд – не идет ли? Умом понимал – ни в дверь, никак еще, Ирина не позвонит.

Воспоминания об их любви разрывали сердце и мутили душу. Стал задумываться о суициде. Правда, подобный финал был, все-таки, оптимистичным – либо, чудесным образом, вовремя, промывается желудок или, едва дышащего, вынимают из петли, а, в результате, изменница осознает – какое сокровище она могла потерять.

Но это были только думы. Молва же, по-прежнему, доносила – у них с Гришей все о,кей. И даже больше – они вместе поступают на геологический факультет того же ВУЗа, куда направил свои стопы и Евгений. Сам этот факт уже предполагал возможные встречи в коридорах выбранного университета. Но сначала надо всем набрать проходные баллы.

И что интересно, там, до четвертого курса, на геологов когда-то давно учились Жекины родители.

________________________//______________________________

Поступил на первый курс философского Борисов почти без напряга и излишнего мандража.

Обычно скуповатая на похвалы Анна Ивановна, даже, как-то по-молодежному, выразила свою радость:

– А ты у меня молоток!

И была ею куплена недельная путевка на теплоход вверх по Волге – так отмечен этот его успех.

Вот уже новоиспеченный студент селится в двухместную каюту, где его соседом оказывается Дима – такой же первокурсник, только авиационного института. Компанейский парень, энергичный ловелас. Они быстро подружились.

Через шесть лет, с отличием закончив ВУЗ, тот самый Дмитрий, неожиданно для всех, уйдет в монастырь, взяв имя Иоанн, так и не проработав ни дня по специальности. Как такой жизнелюбивый, пусть зачастую увлекающийся самокопанием, решился кардинально изменить свою жизнь – блага молодости на келью? – для Жеки того времени осталось загадкой.

Если увлечение движением хиппи или, модным тогда, «оранжевым братством» кришнаитов еще как-то укладывалось в рамки самореализации середины 80-х, то монашеский постриг – ну никак.

Но это будет позже.

А сейчас – громадный речной лайнер, широкая речная гладь и двое, курящих на корме, семнадцатилетних ребят, про себя гордящихся приобретенным ими званием студента.

В путешествии все нравилось – экскурсии по приволжским городам, увиденные Есенинские места, дискотеки на палубе. Ирину почти не вспоминал. Лишь иногда, под неюношеский Димкин храп, когда закрывал глаза, в памяти всплывал ее образ, но нечеткий, словно заретушированный.

Многочисленные девицы, из пассажиров, на протяжении всего плавания были настойчивы в желании обратить на себя внимание этих двух молодых людей, поскольку конкуренция, по другим, в их возрастной категории, практически, отсутствовала. В результате, однокаютники оценивали каждое знакомство с представителями женского пола дурацким высокомерием избалованных повес. В общем, за такое короткое время и на ограниченной водой площади, они попривыкли к своей мужской исключительности.

На пятый день теплоход «Федор Шаляпин» прибыл в Кострому. Запомнился Ипатьевский монастырь, торговые ряды позапрошлого века, суровый облик каменного Сусанина. А вечером, вернувшись, обнаруживают в соседней каюте, вместо семейной пары пенсионеров, разместились новенькие – очаровательные Римма и Роза.

Оказались студентками второго курса техникума легкой промышленности и сейчас едут домой, в небольшой башкирский городок, на каникулы.

Кто эти девушки и откуда, было выпытано за ужином успевшим стать нагловатым Дмитрием. В это время, сидящий за одним столом с ними, опустив от смущения глаза, ковырялся в тарелке Жека – уж очень цепляет эта жгучая брюнетка – Римма, она, как раз, напротив. Под ее задорным взглядом черных, как южная ночь, глаз вмиг слетела маска благоприобретенной, якобы, пресыщенности и самоуверенности.

Димон же в ударе – бесперебойно травит анекдоты, отвечает за двоих. Его товарищ тихо злится, видя, что тот неплохо освоился в компании – девчонкам было весело. Да еще раздражает, как все окружающие вперились на чересчур шумливый столик, где солирует будущий монах.

После ужина – дежурные танцы. Дима заговорщически, смотря в сторону, где под быстрые ритмы изящно двигаются подружки: «Кого думаешь закадрить, дружила?» Чувствуется, он запал на Римму.

Все решается само собой. Объявляют, что дамы приглашают кавалеров, и та, улыбающаяся, подходит к нему – Жеке Борисову. В висках пулеметно застучало, лоб в испарине. Рядом, в полумраке, теперь переминаются и Роза с Дмитрием.

Римма что-то спрашивает, но держащий ее за талию односложен в ответах-междометиях.

Какая удивительная девушка, мысленно бубнилось ему.

Оставшиеся два дня, до их расставания, волшебным образом разукрасили тот Женин август – у него появилась Римма. Все-таки счастливым быть замечательно.

В его родном городе девчонки пересаживались на поезд – им ехать дальше. Слезы прощания стояли в глазах любимой, у Евгения першило в горле, но терпел, чтобы не появилась на лице предательская сырость.

На залитом солнцем перроне стояли, обнявшись, и, как-то не по-взрослому, клялись друг другу в верности и любви.

Около них, к узкой Димкиной груди припала пергидрольная прическа Розы – тоже, вроде бы, отношения. Только не половые. С первого дня знакомства ухажерам дали понять – постели не будет. По-видимому, сказалось просто строгое воспитание девочек в татарских семьях. И хотя, один более романтичен, а другой, как оказалось, по его же словам, был достаточно настойчив в домоганиях – итог тождественен – обоих продержали на поцелуйно-ласкательной дистанции.

Когда последний вагон совсем скрылся из виду, ребята, не спеша, потянулись к вокзальному выходу. И тогда было решено – в зимние каникулы сделать себе сюрприз – без звонка приехать в Кострому.

От главного героя:

«Ощущение нахлынувшего счастья имеет один существенный недостаток – оно вызывает, как правило, нечаянные мысли о безвременной смерти».