Уроки Смутного времени

Митрополит Иоанн Снычев писал: «Клятвопреступление стало фактом. Народ, еще недавно столь настойчиво звавший Бориса на царство, присягавший ему как богоданному государю, попрал обеты верности, отринул законного наследника престола, попустил его злодейское убийство и воцарил над собой самозванца и вероотступника, душой и телом предавшегося давним врагам России. Вот где таится подлинная причина Смуты, как бы ни казалось это странным отравленному неверием и рационализмом современному уму. Совершилось преступление против закона Божиего, которое и повлекло дальнейшие гибельные последствия всеобщего разора и мятежа».

***

Менее года царствовал Лжедмитрий I в Москве. 20 июня 1605 года москвичи торжественно встречали въезд его во главе польско-казачьей свиты в первопрестольную. Простые горожане, купцы и боярство, кричали здравицу самозванцу, тем самым увеличивая вину за грех убиения Федора Годунова с матерью и за измену присяге законным русским государям.

Однако в этот же день москвичи увидели дурные предзнаменования и первые подозрения в истинности названного «царевича Дмитрия». Как пишет русский историк В.Д. Сиповский, «когда царь вступил на Москворецкий мост, вдруг поднялся такой страшный вихрь, что всадники едва усидели на конях; пыль взвилась столбом, и на несколько мгновений ничего не стало видно. Суеверные люди крестились и говорили, что это дурной знак… Царь подъехал к Лобному месту. Здесь духовенство ждало его с образами. Запели певчие, но в эту минуту, как на грех, польские музыканты заиграли на трубах, застучали в литавры и заглушили церковное пение. Очень это оскорбило народ. Не понравилось также некоторым, что царь прикладывался к образам и крестам как-то иначе, чем истые москвичи. Возмущался православный люд и тем, что вслед за царем входили в Успенский и Архангельский собор «поганые католики и люторы» и стояли там неблагочинно, не знаменовались крестом, не преклонялись пред иконами».

Затем москвичей огорчили новые порядки, вводимые новым царем на польский лад. Так, вместо прежних придворных сановников явились новые: великий дворецкий, оружничий, мечник и т.п. Боярскую думу царь назвал «сенатом». Не угодил ему и патриарх Иов, приверженец Годуновых был низложен и сослан в Старицкий монастырь. В сан патриарха без соборного избрания самозванцем был возведен грек Игнатий, рязанский архиепископ, человек угодливый и не привязанный к русской старине.

Однако возвращение из ссылки опальных при Борисе Годунове бояр, помилование Василия Шуйского, который распространял в народе молву, что вступивший на престол не сын царя Ивана, а Гришка Отрепьев, а главное – признание Марией Нагой принародно в нем своего сына на время успокоили народ. Поэтому венчание самозванца на царство прошло спокойно и торжественно.

Новый царь в своих делах был очень энергичен и доступен для народа. Каждый день он был на боярском совете. Он без затруднения решал самые запутанные дела, был сметлив и быстр на ум. Нередко он указывал сановникам на их невежество, но делал это мягко, ласково, стараясь не обидеть их. Два раза в неделю, по средам и субботам, он принимал на дворцовом крыльце просителей: всякий бедняк и простолюдин мог прийти к нему и подать челобитную. Служилым людям было удвоено содержание, помещикам увеличены поместья, приказным людям тоже удвоено жалованье и строго запрещено брать взятки. Всем предоставлено было право свободно заниматься промыслами и торговлей. Старался новый царь облегчить участь и крестьян. При всяком случае он выказал свою доброту, говоря при этом: «Есть два способа царствовать – милосердием и щедростью или суровостью и казнями. Я избрал первый способ; я дал Богу обет не проливать крови подданных моих и исполню его!»

Не вызывала подозрения и внешняя политика Лжедмитрия I. Не торопился он выполнить обещания Сигизмунду III и Юрию Мнишек по дарению им русских земель, чем вызвал неудовольствие польского короля. Его занимала мысль о войне с турками и об изгнании их из Византии, что было заветной мечтой православного человека.

Но что возмущало русских людей в самозванце, так это образ его жизни и отношение к православной вере, и это с лихвой перечеркивало все его достоинства, которые в нем замечали современники.

Обратимся к свидетельству историка В.Д. Сиповского: «Особенно не по душе русским сановитым людям были образ жизни, нрав и привычки молодого царя. Русские люди после сытного обеда обыкновенно спали, а Димитрий, пообедавши, ходил пешком по городу, заходил в разные мастерские, запросто говорил со встречными. Да и на коне ездил он не так, как прежние цари; тем всегда подводили коней испытанных, смирных, подставляли скамьи под ноги, подсаживали под руки, а Димитрий любил ездить на ретивых конях. Подведут дикого скакуна ему, он сам мигом вскочит на него и несется вихрем, словно лихой наездник-казак. Любил он охоту, но и тут держал себя не по-царски: прежние цари только смотрели на бой со зверями, а Димитрий сам, лично, словно простой охотник, выходил на медведя и ловко справлялся с лютым зверем.