Оценить:
 Рейтинг: 0

Горькое похмелье

<< 1 ... 14 15 16 17 18 19 20 21 22 >>
На страницу:
18 из 22
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
– Мне не нужны ваши штабные выкладки, – наконец резко прервал Вацетиса Троцкий. – «Первая колонна марширен», «вторая колонна марширен»…

– Я так не говорил! – возмутился Вацетис.

– Знаю. «Войну и мир» Льва Николаевича читали?

– «Войну» прочитал, – неуверенно ответил главком. – А «Мир» пока не успел.

Склянский прыснул в кулак. Невероятная язва этот Троцкий! Но умен, проницателен, скор в решениях.

– Напрасно не успели. «Мир» – это своеобразная стадия войны, – авторитетно заявил автор теории перманентной революции. – Покажите, где сейчас Махно?

Вацетис очертил на карте обширный район, протянувшийся вдоль Азовского моря.

– Прекрасно!.. Десять Швейцарий… А что контролирует сейчас другой батька или, как его там… атаман Григорьев?

– Григорьев крепко удерживает Николаев, Херсон, Одессу и всю прилегающую территорию, – не без удовлетворения показал главком владения Григорьева. – Кстати, должен заметить, Лев Давидович, его бригада уже тоже переименована в дивизию.

– Прекрасно, прекрасно! – развел руками Троцкий. – Между тем родитель этих двух бандитских дивизий, анархиствующий матросик Дыбенко сейчас покоряет Крым. И это несмотря на два моих приказа оборонять Донецкий бассейн и не устраивать авантюры. А также несмотря на две категорические телеграммы Ленина… Партизанщина – вот что погубит революцию. Батьки, атаманы, они рвут Украину на части!.. Вы хоть что-то видите дальше своего полковничьего носа, Иоаким Иоакимович?

Вацетис побагровел:

– Я попросил бы вас, Лев Давидович… Я имею честь офицера…

– Помолчите, Иоаким Иоакимович! Я недавно погнал в шею Бонч-Бруевича, а он не в полковниках ходил, а в генерал-лейтенантах, в отличие от вас… Вы, похоже, гордитесь этим своим Махно, Иоаким Иоакимович. – Троцкий внезапно понизил тон, заговорил почти задушевно. Умеет, умеет разговаривать он и с людьми, и с толпой: недаром учился ораторскому искусству в риторских школах у великих психиатров Фрейда и Адлера! – А между тем этот батько зверски уничтожает всех офицеров. Даже тех, кто перешел на нашу сторону… А у меня в Красной армии служат тридцать пять тысяч бывших офицеров. Их семьи получают пайки, жалованье!..

– Вас за это уважают, – примирительно произнес Вацетис.

– Большая часть Правобережья Днепра у Григорьева, Левобережье – у Махно. Почти вся Украина. Ну, на западе еще Петлюра. Но запад – это несерьезно. Польско-австро-венгерская склонность к маскарадным костюмам и красивой фразе о происках москалей. Запад вычеркнем. И где вы видите наше место? Махно укрепляется. Этот противник власти, в сущности, устанавливает собственную власть. У него уже армия, почти пятьдесят тысяч человек. Будет сто… Кстати, а сколько у Дыбенко?

– Двенадцать тысяч, – без запинки ответил главком.

– А когда матросика вместе с его дамой, этой Орлеанской девой, решившей стать пролетарской мадам Рекамье, выпрут из крымских великокняжеских покоев, у него не останется и пяти тысяч… И что вы тогда прикажете делать с еще более расширившейся империей Махно?

Вацетис наморщил лоб:

– Но на Махно держится наше наступление на Ростов!

– Отменим.

– Как?

– Думайте, Иоаким Иоакимович. У Махно сейчас десятки тысяч новобранцев, ему не хватает боеприпасов и оружия. Понимаю, вы не можете не снабжать его. Но в таком случае пошлите ему малопригодное, устаревшее вооружение.

– Но он потерпит поражение! – удивился честный Вацетис. – Мы потеряем Донецкий бассейн!

– Я оставил Восточный фронт, где наступал Колчак и где мое участие было крайне необходимо для Республики, я гнал свой поезд через разбитые дороги и мосты со скоростью сто верст вовсе не для того, чтобы читать вам уроки политграмоты. Да, мы потеряем эту часть Украины. Сюда придут деникинцы со своей жаждой мести и старыми порядками. Украинское крестьянство никогда не примет белых офицеров. Оно вцепится в них зубами, оно не даст им жить. И мы получим эти хлебные земли обратно, не сомневайтесь… Но если здесь воцарится Махно, крестьянский вождь, играющий на мелкобуржуазных инстинктах украинского мужичка, хозяйчика и вольнолюбца, мы с этим батькой уже не совладаем. Деникин предпочтительнее. И, кроме того, как только Махно побежит, мы обвиним его в предательстве революции и пособничестве деникинским генералам. Мы уничтожим его морально… Все! В детали не вдаюсь. Действуйте сами! – Троцкий повернулся к Склянскому: – Эфраим Маркович, подготовьте приказ для Григорьева. Наступление на запад для оказания помощи венгерской революции. Пошлите к нему полсотни комиссаров. Заставьте его уйти в поход! Пусть уходит подальше! За неподчинение приказу – расстрел. Хватит баловаться!

– Атаман Григорьев вряд ли уйдет с Украины. Скорее всего, он взбунтуется и… и даст повод для ответных действий, – правильно поняв Троцкого, сказал сообразительный Склянский. – Что ж, лучше раздавить змею, пока она в яйце.

– Да!.. И разработайте мероприятия по поводу других «батьков», помельче. Сейчас многие атаманы в красных командирах ходят. Тоже опасные союзники… Извините. Я двое суток без сна.

Лев Давидович совершенно по-домашнему улегся на кожаный диванчик, снял очки, положил их на стол и тут же безмятежно, как младенец, уснул. Ладошки под щечкой.

Вацетис и Склянский на цыпочках вышли из штабного отсека.

– Голова! – прошептал Вацетис. – Видит далеко.

Склянский согласно кивнул.

На диванчике штабного отсека мирно спал совершенно штатский, в потертой кожанке и мятых брюках человек, сын арендатора из-под Херсона, создатель Красной армии, сокрушивший – если не в боях, то «катаньем» – белые армии, свирепых крестьянских вождей, немцев, англичан, греков, французов и прочих интервентов. Спал, посапывая и причмокивая. Может быть, ему снилась красавица жена Наташа Седова, дочь донского казацкого старшины, ненавистника «студентов, жидов и прочих революционеров». Наташа без памяти влюбилась в козлобородого революционного трибуна, отказалась ради него от отца и всей многочисленной родни, которая с самого начала почуяла в этом козлобородом будущего палача казачества.

О Революция! Встреча огненной магмы с океаном!

Знаменитый поезд пока стоял. Но время бежало, мчалось, летело…

Стены вокзала кое-где были подкопчены пламенем, вырывавшимся из разбитых окон. Название, впрочем, можно было легко прочесть: «Юзовка».

На железнодорожных путях стояли разбитые и целые вагоны, платформы с углем. И здесь же полусожженный, с дырами от снарядов в обшитых вагонах, бронепоезд «Доброволецъ». Над одним из его вагонов полоскался на легком ветерке белый флаг, символ капитуляции.

Махно въехал на перрон на своем жеребце. Его сопровождала свита. И хотя многие махновцы были перевязаны, а кто и испачкан кровью, все они были веселы.

У конца перрона стояли две артиллерийские упряжки, и здесь же Нестор увидел Павла Тимошенко на крестьянском коньке, с бебутом на поясе.

– Молодец, Павло! – крикнул ему Нестор, указывая на молчаливый и уже вовсе не страшный бронепоезд. – Хорошо уцелил!

– Если б они только знали, что я уже был без снарядов – не сдались бы, – осклабился Павло. – Я пушку страхом заряжал!

Возле вагонов под охраной хлопцев сбилась в кучку команда бронепоезда. В основном это были офицеры в кожанках, черных гимнастерках или английских френчах.

– Пушкари! – крикнул им Тимошенко. – К трехдюймовкам снарядов не позычите?

– Были б у нас снаряды, ты б тут рожи не корчил, – ответил ему капитан с эмблемой броневых сил на левом рукаве кожанки.

– Молодец. Смелый. До донышка, говорите, довоевались? – продолжал веселиться Тимошенко. И обратился к Махно: – Батько, а може, того… я их сагитирую перейти до нашего состава? А бронепоезд чуть подремонтируем, назовем его «Батько Махно».

– Нам бронепоезда ни к чему, – ответил Махно, оценивающим взглядом оглядывая команду бронепоезда. – К тому ж – добровольцы… Порубать их в капусту – и только!

– Это мы в секунду! – ухмыльнулся Щусь.

Махно пошел дальше по перрону, сопровождаемый Чернышом.

– Бронепоезд… – рассуждал он на ходу. – У нас степ. В степу сто дорог, а у бронепоезда один путь…

– Это точно, – согласился Черныш, без особого, впрочем, энтузиазма. – А ты, батько, на карту смотрел? Мы ж здесь, как муха в варенье, в паутине дорог. Донецкий бассейн, словом. Кругом узловые станции… Зажмут бронепоездами – не вырвемся. Тем более что мы без боеприпасов… Опасное место!

– Помогут. Донбасс большевикам во как нужен! – Махно провел ладонью по горлу, отметая опасения начштаба.

В аппаратной он продиктовал телеграфисту:

<< 1 ... 14 15 16 17 18 19 20 21 22 >>
На страницу:
18 из 22