Гуляйполе

– Нестор… Махно.

Лакей исчез в глубине дома.

Нестор ждал, рассматривал прихожую… Голову свирепого кабана на стене. Голову оленя с роскошными ветвистыми рогами. Картину, изображавшую сцену охоты.

Откуда-то из глубины дома доносились музыка, смех…

На лужайке возле дома – видно из окна – барские дети играли в лапту.

Напольные часы заполнили прихожую глуховатым боем. Кажется, и время у него свое, у пана Данилевского… Ой, нет, пан! Ой, нет!

Неожиданно в соседнем зале раздались крики, топот ног, звон разбитого стекла – и в прихожую проскочил, роняя перья, огромный, взъерошенный цветастый красавец петух. За ним с растопыренными руками, стараясь поймать птицу, вбежал лакей. За лакеем сам хозяин, пан Данилевский, еще не старый, полуседой мужчина в развевающемся халате. За паном – молоденький юнкер в военной форме, с погонами поручика. В имении он, видно, на кратковременной побывке. За юнкером вприпрыжку вбежала веселая, хохочущая большеглазая девчушка лет восьми.

Махно не шевельнулся.

Петух вскочил на окно, с окна – на оленьи рога, затем пролетел через всю прихожую и тяжело опустился у ног Нестора. Парнишке ничего не стоило схватить его, но он не тронулся с места.

Девочка бегала вокруг Нестора вслед за петухом и чуть было не схватила его.

– Осторожней, Винцуся! – прокричал девочке пан. – У него острые когти!

Беготня наконец закончилась пленением птицы. Поймавший петуха лакей торжественно передал его запыхавшемуся пану. Тот стал гладить его, подул в «ушко», полез в карман, извлек горсть каких-то зерен, поднес их к самому клюву. Петух, успокаиваясь, начал лениво клевать.

А по прихожей все еще летали несколько разноцветных перьев.

Девочка первой перевела взгляд на стоящего посреди прихожей босоногого, насупленного Махно. Остальные, занятые петухом, не замечали мальчишку.

Окончательно успокоив красавца, пан отдал петуха лакею.

– Скажешь птичнику: кормить пока только просом. До кур не допускать, пусть пообвыкнет.

– Слухаю!

– Станислав! – обернулся барин к сыну. – Как, ты говорил, порода называется?

– Ливенские, папа!

– Кацапские, что ли?

– Заводчик – из Ливен. Оттого – ливенские. А так – чистопородные англичане. Очень певучие. Прямо настоящие соловьи.

– Но, заметь, с норовом! Поистине настоящий англичанин! – почти ворковал пан Данилевский. – Не понравились, видите ли, мы ему! Гордый!.. Лордом назовем! Дорогая птичка? Сколько заплатил?

– Триста целковых, папа! – ответил юнкер.

– Понял? Триста целковых! – обратился пан к лакею. – Глаз с птицы не спускать!

– Слухаю!

И только теперь пан Данилевский обратил внимание на подростка.

– А это кто ж такой?

Уже в дверях лакей остановился:

– Я докладал. Той самый… Махно… прощению просить.

– Го-осподи! – удивленно воскликнул Данилевский, глядя на Нестора сверху вниз. – А разговору-то, разговору! «Коня украл!» «Конюха чуть не зарезал!..»

Теперь уже все – и пан, и юнкер, и девочка рассматривали Нестора как диковину, как вбежавшего в псарню волчонка. Девочку забавлял мрачный подросток еще и тем, что он был почти одного с нею роста, хотя заметно старше.

– Ну скажи-ка нам, Аника-воин, как звать тебя? – весело спросил пан.

– Махно. Нестор… Иванович.

– «Иванович»! – пожал плечами Данилевский. – Казак Голота!.. А петуха почему не ловил? Тоже гордый, что ли?

Нестор не отвечал, смотрел вниз, на свои босые ноги.

– Ну что ж, десяток плетей – и служи дальше. Паси!

– Будете бить – пиду од вас, – не поднимая головы, мрачно сказал Нестор.

– Так-так! Он еще и дерзкий притом!.. Дюжину плетей ему – и пусть уходит!

– Ну зачем же так, папа? – развел руками юнкер. – Выгнать – и ладно. Но зачем же унижать?

– За дерзость всегда надо расплачиваться, Владислав! Непреложный закон жизни… Не правда ли, Винцента? – улыбнулся пан девочке.

– Я не хочу, чтобы мальчика били! – требовательным голоском громко сказала девочка. И, видя, что отец непреклонен, затопала ножками, заплакала, закричала: – Я не хочу, чтобы его били! Вы слышите? Я не хочу!..

Махно с любопытством взглянул на девочку. Но без чувства благодарности: она была из другого мира.

– Ну хорошо, хорошо, – попробовал успокоить свою любимицу пан Данилевский. – Уведи ее, Владислав! Не будут его бить, Винцуся! Не будут!.. Василь!

И когда в дверях появился лакей, все еще не избавившийся от петуха, Данилевский сказал:

– Слышишь, эту Махну не бить! Просто в шею его! В шею!..

…А они ждали его в старой кузне: двое Лепетченков, Щусь, Сашко Калашник и брат Григорий. Чуть поодаль, за стенами кузни, в бузине, сидела не допущенная в компанию Настя.

Нестор тихо забрался на развалины и спрыгнул оттуда чуть ли не на головы друзьям.

– Ну шо, Нестор? – спросили они едва не хором. – Отлупили?

– Не насмилылысь, – презрительно усмехнулся Махно. – Но с пидпасков турнулы.

– Ну и ладно! Гуляем? – предложил Щусь.