Проект Икар. Беглец из Альфа-теста

Тихо–тихо поднялся с дивана, пара крадущихся шагов к проходу. Чертовы сапоги! Замереть…

А они–то здесь откуда?! Хотя, что это я? Это же их идея направляться в Коровий холл. Ну и что тут у нас происходит? Похоже, речь шла о каких–то редких ингредиентах и, причем ребятам банально не хватало средств. И чего так расстраиваться? Судя по голосу, Анахита была на грани, чтобы не расплакаться. По большей части говорил Рус, пытался как–то аргументировать, искал варианты, даже предлагал оставить залог. Но это им не сильно помогало, все попытки разбивались о скалу невозмутимости хозяина. Тог шел к логическому концу. Я так же тихо вернулся на свое место. В голове мысли метались растерянной хаотичной толпой.

Наконец «бу–бу–бу» в зале оборвалось. Минуту спустя вернулся Якуб, в ответ на мой вопросительный взгляд отмахнулся: дескать, ничего серьезного.

Не отдавая отчет в происходящем, я засобирался. Удивленному хозяину пояснил:

– Я тут поразмышлял, дядька Якуб, давайте поступим так. Сейчас ничего брать не буду. Скорее всего, я частично возьму вашими товарами, но мне нужно прикинуть список. Сначала пробегусь по другим лавкам, посмотрю, что мне нужно взять из первоочередного, и тогда ближе к вечеру заскочу к вам. Вы до скольки открыты?

– Что ж, уважаемый Феникс, достойный и взвешенный подход. Заходи вечером, для тебя я буду открыт дотемна.

Глава 16. Благотворительность

Вышел на свежий воздух. В голове пусто, никаких мыслей или чувств. На самом деле никаких планов у меня не было, Якубу я это задекларировал чтоб иметь повод свалить. Осмотрелся по сторонам. В городке кипела жизнь. А на меня накатила усталость, как будто бежал–бежал и вдруг – финиш, и бежать никуда не надо. Может, это действие выпитого? Кстати, я же даже не поел, надо что–то закинуть «в топку». Совершенно бездумно поплелся в трактир. Там, по сравнению с моим предыдущим посещением, было многолюдно. Остановился в дверях, пока глаза привыкали к полумраку. Куда бы приткнуться?

– Феникс!

Я вздрогнул! Блин, снова они!

– Феникс, ты как здесь? Мы же расстались аж на северном побережье!

Аня, ну какая же ты громкоголосая… Чтобы избежать ненужного внимания – на меня стали оборачиваться, я подсел к ребятам, расположившимся за отдельным столиком.

– Привет! Вы тоже смотрю добрались? Рад видеть. Я вот буквально час назад, только–только траву скинул, да прибарахлился. Мне через полчаса, как с вами расстался, попался конный караван. Они меня и прихватили… А вы какими судьбами здесь?

– Лодка, – бросил Руслав.

– Аня, мне кажется или ты расстроена? – я пристально всмотрелся в лицо эльфийки, для чего даже немного пригнулся, так как девушка после слов о расстроенном виде опустила лицо. – О–о–о! Да ты, кажется, плакала? Так, ну–ка давайте, рассказывайте.

Ребята замялись, стали переглядываться.

– Знаете что? У меня нет времени на ваши гляделки. Я вижу, что у вас, а точнее, у нашей красавицы лекаря проблемы. Вы мне помогли, причем бескорыстно. И я не могу упустить шанс ответить тем же.

Выдержал секундную паузу, чтобы слова дошли, и повторил:

– Рассказывайте… Ты, – мой палец уткнулся в грудь Руславу.

– Да чего тут рассказывать? У Анахиты цепочка квестов, рассчитанная на прокачку ее лекарского умения. Здесь, недалеко от Коровьего Холла, живет один местный с очень редким заболеванием. Для завершения квеста и повышения навыка нужно поставить диагноз, что Аня уже проделала, и вылечить. Но, как выяснилось, для излечения этой хвори нужны довольно–таки редкие ингредиенты. Мы нашли их в лавке местного алхимика, но… – Рус развел руками, – нам не хватает денег.

– Много не хватает?

– Много. На местных заданиях не насобираешь. Даже если всю мою снарягу продать – не хватит. В принципе, если мне опять наняться в охрану каравана на север, то можно наскрести, вот только…

– Вот только за это время Снорри умрет. Я думаю, ему осталось неделя отсилы. Такое впечатление, что после постановки точного диагноза болезнь прогрессирует быстрее. Он очень мучится… – голос эльфийки дрогнул.

У меня создалось впечатление, что девушка больше переживает не за сорванный квест, а за местного.

– Сколько?

– Феникс извини, но ты не выглядишь человеком, который в состоянии выложить 600 золотых…

– Ты прав, шести сотен золотом у меня нет, но у меня хорошие отношения с местным алхимиком. Говорите, как называется ваша штука, а я схожу, что–нибудь придумаю.

Рус пожал плечами, дескать, дело твое.

– Выпарка слизи глубоководного угря.

– Как–как? Хотя погодите, лучше запишите мне куда–нибудь. И подождите пока здесь

***

– Ты быстро, – хозяин снова возвышался за прилавком.

– Мастер Якуб, есть такое средство, – зачитал по бумажке, – скажи, за сколько ты сможешь мне отдать его?

– Редкое средство. Обычно его спрашивают лекари. А ты на лекаря не похож. Скажи мне честно, Феникс, зачем оно тебе?

– Недавно к тебе заходили двое – воин и девушка–лекарь. Честно говоря, я не ожидал их встретить здесь, но так уж вышло. Я им многим обязан. А еще, – я немного замялся, но потом выдавил, – они мои друзья.

– А еще эльфийка очень красива – подмигнул мне Якуб и, похоже, смог меня смутить. Добавил задумчиво, глядя в глаза, – вот только мне показалась, что она с этим парнем?

– Это мое дело, – буркнул я на автомате.

– Хорошо. Я отдам тебе его за 500 золотых.

– Это как раз та сумма, что вы мне хотели заплатить за части дракона? По рукам.

Хозяин отошел внутрь и вскоре вернулся с небольшим пузырьком.

– Отдай друзьям и возвращайся…

Я поднял на Якуба удивленный взгляд. Помолчал.

– Хорошо, зайду еще.

Ребята сидели на прежнем месте. Повесив голову, Рус понуро ковырял вилкой в тарелке. Анахита, сложив руки на коленях, наклонилась над нетронутой миской так низко, будто собиралась рухнуть лицом в еду. На мое появление они вообще не отреагировали.

– Он что, уже умер? – у меня внутри все замерло: неужели я только что спустил 500 золотых в никуда?

– Кто?

– Ну этот ваш, местный…

– Снорри? Нет… – поправилась, – еще нет. Но обречен.

– Тогда не понимаю. Я оставил вас в более приподнятом настроении. Что случилось за время моего отсутствия?

– Был вариант достать недостающую сумму, – внезапно осипшим голосом проговорил Рус, – но теперь все, надежды никакой.