Двадцать одна сказка обо всём на свете

Весело разговаривая, уже почти совсем подойдя к дому, они и не заметили, как одновременно с ними с другой стороны улицы под неярким светом фонарей к ним навстречу направляется какой-то военный всадник. Насте первой обратившей на него внимание неожиданно показалась знакомой такая ловкая манера держаться в седле. Сердце, предчувствуя негаданную радость, яростно забилось. Чуть замедлив шаг, она уже почти остановилась, пытаясь получше разглядеть движущийся к ней навстречу силуэт. А князь, сходу узнав поступь своих милых девочек, для скорости пришпорил коня. Но вдруг в этот момент от каштанов, угрюмо стоявших у кромки дороги, отделилось три мрачные тени. Буквально мгновение и они уже стояли подле Ариши и Мориса.

– А ну-ка месье погодите,… мне тут надо кое с кем поговорить… – шипящим голосом произнесла одна из теней, направив клинок в грудь Мориса. Настя вмиг узнала этот противный скрипучий тембр и на секунду замерев, впала в оцепенение, то был Протас Собак, здесь в Париже, с клинком и ночью.

– Придержите-ка пока этих двух!… – гаркнул он своим подельникам, и, сделав пару шагов, вплотную приблизился к Насте, – вот уж не ожидал, что вы не сгорите в том замечательном пожаре,… и вроде всё неплохо устроилось, а тут гляжу на афиши, и глазам не верю,… живые, да ещё и у меня под боком!… Уж подумал, не сошёл ли я с ума,… но нет!… всё так и есть, это вы!… Ну, теперь-то я с вами точно покончу,… одним ударом выкорчую всё княжеское родовое дерево! Ха-ха-ха!… – злобно скрипя зубами, отвратительно брызгая слюной, и издевательски посмеиваясь, прошипел он Насте прямо в лицо. И тут же, не дожидаясь ответа, Протас торопливо, видя, как всадник на другом конце улицы прибавляет ходу, замахнулся клинком на Настю готовый вмиг нанести ей смертельный удар. Однако не успел.

Морис, мгновенно оценив грозящую Насте опасность, мощным ударом в челюсть, уложил одного из сообщников Протаса, и молнией бросился на него самого. В прыжке нанеся резкий тычок в грудь негодяя, он, повалил его наземь и одновременно отстранил в сторону Настю. В тот же момент, третий бандит, коротко взмахнув кавалерийским палашом, сделал длинный выпад в сторону отпрыгнувшего Мориса. Но Морис ловко удержал равновесие и уклонился от удара. Из оружия у него не было абсолютно ничего, кроме небольшой бамбуковой трости с медным набалдашником. Но и этого хватило, чтобы Морис, выровнявшись, парировал следующий выпад бандита. Быстро подкинув трость и поймав её за другой конец, он, теперь используя её, как палицу, со всего маха огрел медным набалдашником нападавшего. Тот не издав ни звука, отлетел в сторону.

– Морис, берегись!… сзади!… – в тот же миг воскликнула Ариша пытаясь предупредить любимого, но тщетно. Сообщник что первым упал от удара, уже успел вскочить, и, вытащив из ножен свой длинный стилет, исподтишка ткнул им в спину Мориса. Громко охнув, Морис вздрогнул и начал оседать. Ариша тут же кинулась к нему, и подхватила под руки, не дав упасть.

– Молодец Бокарт!… – крикнул поднявшийся с земли Протас и, развернувшись, вновь угрожающе замахнулся на Настю. Однако сильный боковой удар сбил его с ног. Это подоспел князь, он на всём скаку налетел на негодяя. Протас визжа, словно порося, подлетел вверх и, описав в воздухе петлю, падая, напоролся на свой собственный клинок. Егор же, ловко спрыгнув с коня, на ходу обнажил саблю, и мгновенно бросился на выручку к Арише с Морисом.

– Я здесь!… я с вами!… – крикнул он им и как ураган налетел на двух других уже вставших наизготовку обидчиков. Сообщники Протаса попытались было оказать сопротивление князю, но куда там. Егор, яростно орудуя саблей, вышиб дух сначала из одного злодея, а затем тремя ударами вогнал в землю и другого. Теперь все бандиты лежали в придорожной пыли, и истошно скуля от боли, молили о пощаде.

– Как ты, милая!?… – подбежав к Насте, спросил князь и, мигом убрав саблю в ножны, обнял любимую. И хотя на улице совсем стемнело, и фонари не так ярко светили, Настя сразу узнала своего ненаглядного князюшку. Правда, морщинки, появившиеся в уголках глаз, делали князя чуть старше, а его голова совсем вся поседела, но всё равно это был он, её любимый, её родной Егорушка.

– Со мной всё хорошо… – упав ему на грудь, прошептала Настя и конечно расплакалась.

– Вот так дела,… неужели встретились,… charmant (прелестно)… – чуть криво улыбаясь от боли, удивлённо произнёс Морис. Он еле держался на ногах, опираясь на Аришу. Кинжал бандита, пробив его лёгкий сюртук, угодил ему прямо в ребро, и, соскользнув с него, распорол бок. Но, слава богу, продрав бок, клинок не задел ни единого жизненно важного органа. Только благодаря этому Морис мог теперь самостоятельно держаться на ногах, хотя конечно не без помощи Ариши.

– Да, любимый, встретились,… они такие, мои родители,… вся их жизнь состоит из встреч и расставаний,… надеюсь, у нас всё сложится по-другому… – улыбаясь столь нежданной встречи, ответила Морису Ариша.

– Аришенька, доченька,… родная, как ты?… у тебя всё хорошо?… а кто это там, с тобой?… что за юноша,… как он?… – беспокойно откликнулся отец и сразу всё своё внимание направил на провожатого дочери. А уже через мгновение вся семья, спохватившись, думала только о ранении Мориса.

– Нет-нет, спасибо,… я сам дойду,… мне так легче будет,… тут совсем близко осталось… – строптиво, словно маленький ребёнок, возражал он на желание князя помочь ему дойти до дома.

– Да погоди ты,… эка тебя резануло-то,… давай-ка я тебя донесу,… ты ж мне не чужой, в конце концов… – разгорячившись, уже успев узнать от Ариши, что это её возлюбленный, да ещё и спасший ей жизнь, вынеся из страшного пожара, не отступал Егор, пытаясь подхватить Мориса под руки. Однако Морис по-прежнему строптивился и шагал сам. А вскоре ему кое-как, с горем пополам, но всё же удалось добраться до порога дома, благо тот был почти рядом. Там беднягу сразу удобно устроили на кровати, а его отец, как бывший военный медик, взялся осматривать рану. Князь же отпросившись у Насти, вызвал военный караул и занялся Протасом с его компашкой. Ведь бандиты, хоть и были повержены, но всё ещё оставались опасными, с такими негодяями всегда надо держать ухо востро.

Так что, минуту спустя побитых, но не смирившихся со своей участью преступников аккуратно погрузили на повозку и доставили куда следует. Впереди их ждало суровое наказание. Особенно главного лазутчика Протаса. За его измену и предательские действия, а как впоследствии выяснилось, натворил он таковых немало, ему грозил пожизненный срок. И правильно, поделом, изменникам не место среди честных людей. Но как бы там ни было, невзирая на столь тягостный вечер, насыщенный трагическими событиями, на завтра Париж ждала большая балетная премьера. И она состоялась.

15

Театр с самого раннего утра был пропитан волнением и тревогой, как всё пройдет, как получится. Но особенно чутко переживала Анастасия. У неё не выходило из головы травмированное плечо Ариши. И хотя с момента ранения прошёл уже целый год, и состоялось невероятное количество репетиций, эта проблема не давала ей покоя. Но как оказалось, совершенно зря. Настал час представления. Зрители толпились в фойе театра ожидая начала действа. Ариша же больше переживала за Мориса, чем за себя. И хотя рассечение у него было не таким тяжёлым, но она всё же очень трепетно относилась к состоянию его здоровья. Усадив Мориса под присмотром его родителей в самую почётную ложу театра Ариша ласково поцеловав его, пошла готовиться к спектаклю.

Князь Егор, занявший место тут же, рядом, тихонько сидел и, покручивая усы, готовился получить наслаждение от балета, где обе главные партии исполняли его любимые, его родные девочки. Прозвучал третий звонок, оркестр грянул увертюру, занавес открылся, представление началось. О, это был балет высочайшего класса, такого танца парижская публика ещё никогда не видела. Настя, превосходно понимая насколько важна для дочери эта премьера, всячески поддерживала её, и ежесекундно следила за каждым движением, каждым пируэтом и антраша исполняемым Аришей.

К началу антракта, зрители, поражённые безукоризненным и блистательным танцем юной балерины, поминутно вскакивали с мест и заглушали оркестр своими бурными, неутихающими аплодисментами. Случился невероятный фурор. В антракте среди публики только и было разговоров, что о молодой русской танцовщице затмившей своим мастерством все ранее существовавшие представления о балете. Об этих рассуждениях сразу стало известно практически всем танцорам занятым в спектакле. Услышав столь лестные отзывы о своей дочери, Анастасия почувствовала себя счастливой, её мечты о будущем Ариши сбывались. И ещё не закончился антракт, как молва о чудесном искусстве юной балерины, растекаясь бурной волной восторга по улицам Парижа, понеслась дальше за пределы Франции, мгновенно проникая даже в самые отдалённые уголки Европы.

Однако представление продолжалось, вновь раздался звонок и заключительное действо спектакля началось. Ариша не чувствуя ни утомления, ни усталости, словно и не было первого акта, выйдя на сцену танцевала так же божественно, как и вначале, безупречно выполняя самые сложные па с грациозностью ангела. И этим сильно напомнила Анастасии её саму в юные годы.

– Ты у меня невероятная девочка,… я тобой горжусь и восхищаюсь одновременно… – уже в финале спектакля, за кулисами, в тот краткий момент, когда публика рукоплескала, а сами балерины то и дело выбегали на поклоны, тихо шепнула она дочери.

– Мамочка, это самая приятная оценка,… ты даже не представляешь, насколько она дорога для меня… – чуть приобняв Настю, едва успела ответить Ариша, как вдруг за кулисами внезапно появился отец. Князь, широко по-кавалерийски шагая, раскинув руки, спешил к ним.

– Мои дорогие, мои ненаглядные,… я так растроган,… не могу удержаться и прямо сейчас заявляю!… хватит с меня армии!… всё кончено, ухожу в отставку, остаюсь с вами!… Мы больше никогда не расстанемся!… – воскликнул он и совсем расчувствовавшись, заключил их в свои объятья.

– Ну, вот доченька,… посмотри, что с твоим отцом сила искусства делает… – весело улыбаясь словам Егора, заметила Настя и рассмеялась. Такого решения мужа она ждала давно. Секунда объятий и Ариша с Настей вновь на сцене, купаются в овациях. А счастливый князь, стоял в кулисах и, любуясь ими, думал о том, как же ему повезло, что в его жизни есть такие милые, заботливые и любимые, его родные девочки. Князь ликовал всей душой. И не только он, сегодня случился самый замечательный день для всех поклонников балета. Эффект от премьеры был ошеломляющий. Невероятный талант Ариши всколыхнул практически всю патриархальную Европу. И она, старушка, некогда покорившаяся воинственному императору Наполеону, теперь рассыпаясь в овациях, лежала у Аришиных ног.

Однако саму Аришу и её домочадцев это как-то мало трогало. Их больше волновало предстоящие, и долгожданное возвращение домой, в Москву. Они так соскучились по родным местам, по запаху родного леса, реки, полей, что были готовы сейчас же немедленно, сразу после представления, невзирая на феерический успех, бросится в дальнюю дорогу. Ведь там, впереди, дома их ждало много неотложных, хлопотных и в тоже время таких приятных забот. Это и строительство нового более просторного и прочного особняка, и обустройство его интерьеров с достаточным количеством комнат, и разбивкой большого яблоневого сада под окнами. В общем, требовалось всего добавить и увеличить. И это понятно, ведь теперь и сама их семья возросла вдвое. И конечно впереди намечалась великолепная, пышная свадьба Ариши и Мориса, которую было решено справить непременно дома, в Москве.

И ещё одна большая и важная забота очень волновала Настю с Аришей, это состояние дел в русском балете, а также возведение нового здания театра, ведь старое сгорело в том всёпоглощающем московском пожаре двенадцатого года. По возвращении они намеривались приложить все свои усилия, навыки и старания, всё своё мастерство для восстановления балета и балетной школы у себя на Родине, в Москве, в России. Для них, для этих двух стойких, смелых русских балерин, такое намерение стало главной и первоочередной задачей на ближайшее будущее, а оно обещало быть чрезвычайно плодотворным и по-особенному интересным…

Конец

Сказка о юной герцогине Дарианне и её приключениях в поисках справедливости

1

Эх, дороги-дороги, сколько их больших и малых, городских и деревенских, разбросано по всему миру. Сколько всяких полей, лесов и рек ими опоясано, переплетено. Сколько их земляных, насыпных, мощёных да каменных во всех царствах-государствах проложено. Сколько по ним людей простых и важных прошло, коней разной масти проскакало, роскошных карет проехало, и не сосчитать. Как же хорошо, что они есть, а иначе бы без них и жизни никакой не было, остановилось бы всё, прекратилось, не стало бы никакого сообщения между людьми. Но, слава Богу, дороги у нас имеются с незапамятных времён, и по ним идёт непрерывное сообщение.

Вот и тогда, много лет тому назад, по одной из таких просёлочных дорог, что в славном французском королевстве вилась извилистой змейкой вдоль реки Сены, скакал на вороном жеребце по направлению к северной границе тайный гонец с важным посланием. А было это послание от великого кардинала Ришелье к шотландскому герцогу Шиппари, имя коего на тот момент для многих жителей Франции находилось под суровым запретом. Но кто бы мог подумать, что это секретное послание может быть напрямую связано с маленькой, светловолосой девочкой, которая, здесь же, в придорожной пыли у трактира, беззаботно играла с деревенскими мальчишками. И едва тайный гонец пронёсся мимо девочки, как она стремительно вскинув голову, проводила его долгим, пронзительным взглядом. И было в этом её детском взгляде, что-то необычное, что-то загадочное, завораживающее. Казалось, это смотрит вовсе не маленький ребёнок, а уже взрослая, состоявшаяся молодая девушка.

Впрочем, это вполне понятно, ведь девочка эта в корне отличалась от всей соседской детворы, с которой она так весело и беззаботно проводила время. Обычные деревенские ребята, барахтались в леске у дороги и поглощённые своими незамысловатыми играми не придавали никакого значения проезжающим мимо них всадникам и каретам. Ко всему этому они были абсолютно равнодушны, их больше интересовала собственная игра, нежели то, что происходило на дороге. Однако эта маленькая, хрупкая девочка в отличие от сверстников совершенно иначе воспринимала каждого проезжающего всадника и каждую проносящуюся карету, ведь у неё была невероятная фантазия. И именно эта фантазия придавала её ясному, неповторимому взгляду столь проникновенную глубину и загадочность.

Даже на простого путника, мирно бредущего по этой единственной дороге, что была проложена через их провинциальный городок, девочка смотрела, как на героя какого-то сказочного романа. В клубах дымящейся пыли, поднятой копытами лошадей, девочке виделись дальние страны и величественные города, старые замки доблестных рыцарей, и королевские дворцы наполненные роскошью. Да-да, эта девочка была непревзойдённая, очаровательная мечтательница с необычайно чистой, светлой и доброй, благородной душой. Ну а некоторые мальчишки, что ж с них взять, пытались подшучивать и подтрунивать над её необычной привычкой, провожать взглядом проезжающих. Но все они тут же получали от малышки такой жёсткий отпор, что более ничего не могли предпринять. Уж что-что, а постоять за себя девочка могла и умела. Она никому и никогда не позволяла себя обижать.

Люди говорили, что внутренняя гордость и чувство собственного достоинства были заложены в ней ещё до рождения. Но вот только о самом её рождении, мало что было известно. Никто не знал и не ведал, кто её настоящие родители и где они живут. Ведь получилось так, что она совершенно случайно оказалась в этом скромном, но таком уютном городке. Хотя скорей всего это была просто большая деревня, и это даже невзирая на то, что городок находился недалеко от столицы, и в нём имелся небольшой костёл. Но сейчас не об этом. Теперь хотелось бы напомнить, как именно эта девочка появилась в данном городке, тем более с тех пор прошло уже немало времени. И что ещё интересно, едва она появилась, как сразу стала приёмной дочерью хозяина местной таверны, что располагалась на краю городка. Не правда ли, странные и причудливые обстоятельства. Впрочем, обо всём по порядку.

2

Про хозяина таверны, а звали его Жюль, ничего плохого сказать нельзя, однако в судьбе этой милой и обаятельной девочки он принял самое активное участие. Жюль был честным и добросовестным кабатчиком. Вместе со своей любимой женой он исправно обслуживал всех проезжающих гостей. Его жена, а её звали Мария, была порядочная и трудолюбивая женщина средних лет, с утра и до ночи следившая за порядком в их таверне. На кухне она готовила еду, в буфете фильтровала и разливала вино, а когда было время, ухаживала за дворовой живностью. Ну и, разумеется, приглядывала за детьми, коих у них с Жюлем было двое, два маленьких чудесных мальчика. Так они и жили; дружно, спокойно, размеренно, не спеша коротая дни. И жили они подобным образом с самой своей свадьба.

Вроде ничего особенного, жизнь как жизнь, так многие живут, однако семь лет тому назад в их жизни произошло загадочное событие. Недалеко от городка, рядом с лесом, где кончалось поле, остановилась большая цыганская кибитка. Много таких повозок в ту пору кочевало по французскому королевству, да и по всей Европе тоже. Монархи соседствующих держав часто ссорились между собой и потому беспрестанно воевали, а беднягам цыганам, не имеющим собственного угла, спасаясь от войны, приходилось много передвигаться. Жили они и промышляли разными нехорошими ремёслами. Колдовали, ворожевали и, конечно же, воровали. И вот именно из-за этого, из-за воровства, честные люди их сильно не любили и избегали. А оттого цыгане селились не в самих городах и деревнях, а возле них. Таким же табором они поселились и на этот раз.

Едва цыгане обосновались возле деревни, как практически сразу стали пропадать куры, гуси, утки, которые до их приезда преспокойно носились по всем деревенским проулкам. И хотя люди в городке жили терпеливые, способные вынести многие невзгоды и трудности, на сей раз такого возмутительного бесстыдства и безобразия, терпеть не стали. Горожане, доведённые безмерной наглостью цыган до отчаяния, вооружились, кто, чем мог. Кто вилами, кто шпагой, а кто и старым мушкетом. Собрались у ратуши да пошли выгонять эту воровскую шайку. Цыгане же, как только заметили приближающуюся к ним разъярённую толпу, буквально в тот же миг снялись с насиженного места и бросились наутёк. В считанные секунды от их кибиток и след простыл. Ну а крестьяне, увидев их бегство и гнаться за ними не стали, мол, выгнали негодяев, да и ладно, и сразу на радостях пошли в таверну, праздновать избавление от такой занозы. И лишь один кабатчик Жюль, словно ему сердце подсказало, отправился посмотреть на то место, где только что стоял табор.

– Пойду-ка я погляжу, как бы они там после себя какой непристойности не оставили,… а то кто их знает этих воришек,… а ты милая пока без меня гостей обслужи… – сказал он жене и скорей поспешил к лесу. И надо заметить не зря. Подбираясь всё ближе и ближе к тому месту, где ещё несколько минут назад располагались цыгане, он всё явственней начинал слышать какой-то странный писк, будто где-то в кустах мяукал маленький, голодный котёнок. Ну а когда он оказался уже на самой поляне, то сразу обнаружил причину этого писка. В густой траве среди разбросанного валежника, небрежно завёрнутая в рваную тряпицу лежала маленькая, размером с куклу, девочка. Ошарашенный таким видением, Жюль минуту стоял и всё прикидывал, как бы ему так взяться за неё, чтоб поднять и не помять, до того девочка была крохотной.

– Видимо цыгане напуганные шумом и гамом толпы, впопыхах и не заметили её потери,… уж так проклятые спешили спасти собственные шкуры, что забыли про девчушку!… А может, и специально бросили её здесь, чтоб она не стала для них обузой и помехой при бегстве… – вот какие догадки пришли Жюлю на ум едва он взял девочку на руки. Но откинув тряпицу с лица, он сразу обнаружил, что ребёнок вовсе не цыганский, – скорее всего девочку украли,… притом с какой-то корыстной целью,… не то для продажи, не то чтоб милостыню выпрашивать… – вновь рассудил он.

Светлая кожа девочки, её голубые глаза и пушистые, пшеничного цвета волосёнки, говорили о том, что она была скорей всего северных кровей, и привезена во Францию откуда-нибудь с Британских островов. И как позже подтвердилось, так оно и было. Но всё это сейчас отошло на второй план. Главное, малютка была жива, и, невзирая на сильное измождение, чувствовала себя сносно. Еле совладав с трепетным волнением, охватившим его, Жюль укутал девочку в свою крестьянскую тужурку и быстро поспешил обратно в таверну. Ох, и сколько же сразу шуму там поднялось, когда он принёс малютку к своей жене Марии и показал её всем собравшимся.

– Смотри милая, что я нашёл… – развернув на столе куртку, высвобождая кроху, пробормотал он.

– Ха!… смотрите! Ну, надо же, наш Жюль обзавёлся ещё одним ребёнком,… ни разу не потрудившись, теперь стал трижды отцом!… Да он просто счастливчик!… Жюль, а может ты таким способом и всех своих детей нашёл!?… Научи нас своему волшебному приёму!… – тут же со всех сторон посыпались весёлые шуточки от окруживших его плотным кольцом посетителей.

– Да ладно вам ребята,… это же чужой ребёнок,… его надо вернуть настоящим родителям… – попытался хоть как-то оправдаться бедняга Жюль, но Мария недослушав его, высказала своё мнение.

– Ну а пока они найдутся, малышка будет жить с нами!… – твёрдо заявила она, и бережно взяв девочку на руки, отнесла её в свою комнату. Сердце, доброе материнское сердце, мгновенно подсказало ей, что сейчас надо этой маленькой обездоленной крохе. Так в одно мгновение в семье хозяина таверны появилась ещё одна живая душа. Всё что удалось обнаружить при девочке, так это лишь тряпицу, в которой нашёл её Жюль, да ещё небольшую батистовую пелёнку с недовышитыми на ней буквами, «Дари…».

Глядя на эти четыре недошитые буквы, Жюль и Мария решили, что девочку настолько стремительно умыкнули из родного дома, что её полное имя просто не успели дошить. И тогда они, добавив к первым начальным буквам ещё одну «Н», символизирующую «неизвестность», назвали кроху прекрасным и звучным именем «Дарин». Жюль на всякий случай всё же сохранил ту батистовую пелёнку и спрятал её подальше. Мало ли, вдруг она в последующем поможет раскрыть секрет рождения их приемной дочери. Первое время, Жюль и Мария рассказывали всем проезжающим о том, каким чудом появилась у них Дарин. Они надеялись, что хоть кто-нибудь откликнется на их рассказ и сообщит что-нибудь новое о девочке. Но, к сожалению, всё зря. С тех пор прошло вот уже несколько лет, и за эти годы ничего не изменилось, никаких новых сведений. Так что тайна рождения Дарин так и оставалась не раскрытой.

3

А меж тем время шло, Дарин росла, развивалась, взрослела и с каждым годом, у неё всё больше стали проявляться качества характера, которые присущи лишь людям со знатным или аристократическим происхождением. Не так давно ей исполнилось девять лет, и у неё в столь раннем возрасте резко обострилась тяга к различного рода искусствам и знаниям. Папа Жюль и сам неплохо умел читать, писать и конечно считать, не зря же он был хозяином таверны. Однако всем этим своим премудростям он давно уже обучил Дарин. Так что ей сейчас хотелось наиболее подробного изучения иных дисциплин. Тогда как другие дети продолжали веселиться и резвиться в придорожной пыли, она неожиданно для самой себя стала проявлять неподдельный интерес к наукам связанным с приключениями и путешествиями, к таким как география, история и даже фехтование.

– Отец у меня очень большое желание учиться,… мне просто необходимы новые знания, ведь я хочу стать великим учёным и объехать весь мир!… Мне для этого нужно много познавательных книг, где бы говорилось о разных странах и городах,… купи мне их, пожалуйста… – умоляюще просила она батюшку, при этом глядя на него с хитрой лукавинкой. А надо сказать, что и Жюль, и Мария хоть и были для Дарин родителями приемными, но так любили её, так тепло и нежно относились к ней, что просто не могли ей ни в чём отказать. И, конечно же, сразу пошли навстречу дочери, чтобы удовлетворить её тягу к знаниям.

И вот Жюль недолго думая собрался и поехал в Париж, за всеми теми книгами о коих просила его Дарин. Благо Париж располагался в четверти дня езды от их городка. Выехав рано утром, он даже и дня не пробыл в столице, уже под вечер вернулся домой, да не один, а со своим старинным другом и приятелем Жоржем де Руа. Когда-то давно, в дни их бурной юности, они вместе служили в королевском мушкетёрском полку. Но в одной из стычек с неприятелем Жюль получил сложное ранение и был вынужден уйти из рядов мушкетёров. В то время у него водились кое-какие деньжата, заработанные за период службы на короля, и он, покинув Париж, приехал сюда в эту деревушку-городок. Уж больно она ему приглянулась своей природой, своей тишиной и спокойствием, и он, практически сразу, нисколько не раздумывая, купил себе небольшую таверну, в то время совершенно заброшенную. А ещё через полгода он встретил Марию и почти сразу женился на ней.