Протянули зеркальце. С глуби его глядел уныло
Облик безобразный женский. Отражение не показало
Части от былого вида. Хороша как ангел, в жизни прошлой.
В копии своей она узрела дряхлый образ мерзостно горбатый,
Лохмы редкие седые ниспадали. Красота исчезла. Стала пошло
Неприглядна. Хромота убогая скривила стан когда-то ладный.
– Избранная тьмой, как мы. Коль не примешь, знай – умрёшь.
Нынче дом твой – лес, купель – болото, мох – перинка.
Силу скоро тёмную почувствуешь, узнаешь, и поймёшь.
Злая фея ты теперь, нечистый дух. Зовут тебя – Богинка.
Станешь век скрываться, сколько можно дальше от людей,
За обиды прошлые свои коварно отомстишь с лихвой.
Будешь заражать, топить, калечить, убивать, подменивать детей.
Все узнают гнев законный, мстительный характер страшный твой.
Под покровом тьмы проникнешь в голову ребёнку,
Доведёшь кошмарами его рассудок до безумства.
Нечисть будут умолять покинуть, но платить придётся столько,
Сколько скажешь. Лишь когда сама решишь – отпустишь.
С той поры из проклятой деревни слухи страшные до жути приходили.
Нежить поселилась. Церковь, не поймёшь с чего, сгорела.
Хоть короче путь, но люди объезжать старались место гиблое за милю.
В муках местные остаток доживали. Повезло, кто вовремя уехал.
Проклятый корабль
Рядом с таверной в порту Амстердама
Боцман, суровый, матросов смотрел.
Триста бродяг в кругосветку собрал он —
Нет на фрегате случайных людей.
Якорь подняли, отдали швартовый.
К выходу с бухты корабль повернул,
Снасти скрипели, плакали словно
Ветром наполненный, парус их гнул.
Всё по закону, кому разрешили.
Семьдесят пушек бездушно с бортов
Много судов и людей погубили.
Капера ксива – прощенье грехов.
Трюмы добычей набиты до верха,
В рабстве, кому посчастливилось выжить.
На разрушенья взирает со смехом
Шкипер цинично, глас божий не слыша.
Братство довольно, взят курс на Борнео.
Там ждут красотки, костяшки и ром.
Грезя на похоть потратить монеты,
Взятые тяжким кровавым трудом.
Знает команда, главней капитана
Только лишь Бог, да и тот их покинул.
Все понимают – тому, кто восстанет,
Быстро отыщется в бездне могила.
На горизонте мыс Доброй Надежды.
До вожделенья последний рывок.
Боцман их тёртый, бывал здесь уж прежде,
Зябь на воде обнаружив, вдруг смолк.
Сплюнув за борт, подошёл к капитану.
– Дело дерьмо, разрази меня гром.
Видел я раньше такое, мы встанем
В бухте на якорь. Поверь, будет шторм.
– Кто ты такой чтобы распоряжаться.
Видишь, на небе не видно ни тучки.
Будешь упрямец со мной препираться,
Как бунтовщик, пулю в череп получишь.
– Слушай, когда я к тебе нанимался,
Не собирался досрочно на дно.
В шлюпке уйдём с теми, кто не согласен…
Пуля прервала тираду его.
Зло посмотрел капитан на команду
– Кто-то ещё хочет слово сказать?
Люди застыли под дьявольским взглядом,
Смелости не было, чтоб возражать.
Выкинуть тело за борт приказал он.
– Жизнью клянусь, и бессмертной душой,
Знай, пока мыс за кормой не оставим,
В муках умрёт, кто на сушу сошёл.
Тучи внезапно весь воздух застлали,
Молнией небо Юпитер порвал.
Волны на нос корабля набежали.
Следом тотчас налетел первый шквал.
– Быстро наверх всем. Крепить паруса. —
Вахта, к наветренным мачтам сорвалась.
– Мешкать не вздумай, на дне дьявол сам
Душ ваших грешных давно уж заждался.