Мертвый

– Выводите.

Артем стоял не шевелясь, все уже поняв, но одновременно ничего не понимая. Ведь не могли же его сейчас убить, правда? Он же живой и даже вполне здоровый, вот и врач подтвердил! Нельзя же вот так просто его убить, это же навсегда? Он, кажется, хотел что-то спросить, что-то возразить, но губы вновь не послушались и Артем почувствовал, как его руки завернули на спину, как наручники защелкнулись на запястьях, как его взяли под руки с двух сторон и куда-то повели. Он все еще хотел что-то сказать, спросить о чем-то очень и очень важном, что-то объяснить, но, словно ссохшийся, язык лишь чуть шевелился в пересохшем рту, не издавая ни звука. Один раз у него подогнулись колени, но крепкие руки удержали его и поволокли дальше. Он висел на этих сильных руках, еле переставляя ослабевшие в коленях ноги. Лестница, коридор, еще лестница, вверх, потом все время вниз. Наконец, подвели к двери одной из камер в самом конце длинного коридора и уткнули головой в стену. Двое пупкарей так и продолжали держать его за руки – очень крепко, и Артем подумал, что на предплечьях останутся синяки.

Наконец третий пупкарь открыл дверь и сказал:

– Давай заходи в камеру!

– Я? – почему-то очень удивился Артем.

– Заводите его, – поморщился третий.

Когда Артем ступил на порог хаты, он сразу все понял. Стоило лишь одним взглядом разом окинуть помещение. Это просто не могло быть ничем другим: абсолютно пустая камера с цементным полом, маленьким окошечком под самым потолком и обитыми резиной стенами.

Он застыл на пороге не в силах сделать следующий шаг, противясь ему всем существом, но сильный толчок в спину заставил его буквально влететь в камеру. Тут же за ним следом ворвались пупкари, и один из них быстро ткнул его чем-то железным в висок. Раздался очень громкий и очень хлесткий выстрел, ударивший по барабанным перепонкам. Потом Артем услышал, как за спиной что-то упало, но боли не ощутил. Он ждал ее, а она все не приходила. Потом услышал еще три выстрела. А потом…

Слева в сплошной стене вдруг открылась дверь, и оттуда вышел отчего-то сразу вызвавший доверие мужик в вылинявших джинсах и клетчатой рубахе. За его спиной сквозь провал двери виден был коридор, освещенный слабым электрическим светом. Посмотрев куда-то вниз за спину Артема, мужик спокойно и просто сказал ему: «Пойдем».

Артем машинально сделал шаг вперед к незнакомцу, потом еще один, понимая вдруг, что его никто больше не держит. Более того, он вдруг осознал, что руки у него свободны, наручников больше нет. Тогда он остановился и медленно повернулся.

Смотреть там особо было не на что. Трое пупкарей суетились над его трупом, вся голова которого представляла из себя нечто, похожее на кровавую кашу, а вокруг нее лежало что-то серо-красное. Кажется, это его мозги. Один пупкарь пытался засунуть револьвер (вот странно, револьвер!)[7 - В СССР до самого конца предпочитали приводить смертный приговор в исполнение при помощи револьвера системы «наган».] в кобуру, но никак не мог попасть.

– Оно надо тебе, на дрянь эту смотреть? – опять произнес мужик от двери в стене. – Пойдем уже, нас ждут.

– А как же? – Артем кивнул на свой (свой?!) труп.

– Зачем тебе теперь эта шкура? – с каким-то отвращением проговорил мужик. – Давай иди уже, твое время в этом мире вышло.

И Артем, оглядываясь назад и понимая, что пупкари не видят ни его с мужиком, ни коридора в стене, прошел через эту невидимую живым дверь, которая сразу же за ним захлопнулась. Захлопнулась, словно отрезая от него мир живых, пути в который больше не было, и открывая что-то совершенно неизвестное.

***

Врач вошел в камеру, глянул на лежащий на полу труп с разваленной выстрелами головой, небрежно пощупал пульс (порядок есть порядок) и кивнул пупкарям – мол, все нормально, смерть зафиксирована. Что-то черкнул у себя в журнале, дал расписаться подошедшему хозяину, а потом и всем трем пупкарям. После этой необходимой бумажной процедуры те привычно засунули труп в полиэтиленовый мешок и погрузили на стоящую возле камеры тележку. Надо было отвезти покойника в тюремный морг, где патологоанатом тоже поставит свою подпись и печать. Потом уже утром на машине до ближайшего кладбища, где у их учреждения имелся собственный участок метрах в сорока от основных захоронений. Там и закопают бывшего человека, убийцу, приговоренного к расстрелу. Они не вникали в дело, раз и навсегда внушив себе одно: суд не ошибается. Если будешь думать иначе, долго на такой работе не наработаешь. А работа все же денежная, тоже стране нужная.

На кладбище выроют неглубокую яму, сбросят туда труп в мешке и завалят его землей. В могильную насыпь воткнут палку с фанерной табличкой, на которой краской выведен номер. Ни имени, ни фамилии, просто труп. Был когда-то, жил такой человек Артем Игоревич Дмитриев, а куда делся – никто не знает. Хотя, конечно, в канцелярии все бумажки подшиты и в одной из них значится номер захоронения. Как положено.

Родителям же отправят сухое письмо с подписью и печатью, в котором доведут до их сведения, что приговор суда в отношении их сына приведен в исполнение. И хватит с них.

Глава 5

Артем шагнул вперед, и дверь за ним закрылась, отсекая расстрельную камеру. Он остановился, оглянулся – двери не было. Сделал шаг назад и внимательно осмотрел стену – нет двери, и всё тут. Вообще нет, только гладкая стена без единой щелочки. Он потрогал камень, ничего не почувствовал, пожал плечами и обернулся к позвавшему его мужику. Вот только никакого мужика в коридоре тоже не оказалось. Ход вел куда-то дальше, метров через пять поворачивая направо. Артем подумал, что мужик ушел вперед, и пошел в единственно возможном направлении. Сверху на шнурах свисали голые лампочки ватт на двадцать пять – не более, но Артем все видел очень хорошо.

Впрочем, смотреть особенно было не на что. Он дошел до поворота и встал. Вперед, насколько хватало глаз, простирался абсолютно пустой коридор. Мужика не было. Артем обернулся и вздрогнул: прямо у него за спиной была глухая стена, словно он только что не прошел несколько метров.

Выбора не было, путь был только вперед. Артем присел на пол и пола тоже не почувствовал. Тогда только ему пришло в голову посмотреть на себя. Он словно бы светился каким-то внутренним светом и тело по краям казалось размытым, как бы окутанным этим ровным, мягким и абсолютно белым свечением. Он дотронулся рукой до собственной ноги, и рука прошла сквозь нее, не встречая препятствий. Но при этом дальше уперлась в пол.

И еще. Он был совершенно голым, но между ног не было никаких признаков половой принадлежности, как у куклы – ровная, закругленная поверхность. Странно, но Артем не удивился. Видимо, способность к удивлению на сегодня исчерпана. Он погладил руками голову и лицу. Вроде бы голый на ощупь череп – рот, нос, глаза, уши. Но стоило чуть надавить, как рука проходила насквозь. Так, словно это было не тело, а лишь некая видимость, обладающая минимальной плотностью. На всякий случай он все же провел рукой между ног и убедился, что там ничего нет. Видимо, никакую нужду справлять для него больше не было необходимости.

Чему он тоже не удивился, вспомнив, что его тело со всеми необходимыми деталями осталось в камере. Значит, это не тело, а что-то совсем другое. Душа? Хм. Может, и душа. Или, как вариант, его посмертные галлюцинации. Артем в Бога никогда не верил, не верил, соответственно, и в душу, и в посмертное существование. Но читал, что какое-то время умирающий мозг еще может проецировать человеку различные видения. Здесь перед ним всплыла картинка разваленной собственной головы и раскиданных по полу мозгов, и он усомнился в том, что они еще способны что-то там мыслить. Впрочем, он же не специалист, может, и способны, кто их знает? Выводы делать пока рано, надо копить информацию.

Артем встал и пошел дальше. Шел он, кажется, достаточно долго, но почему-то не мог сказать, сколько именно даже приблизительно, словно время остановилось. Но каждый раз, оборачиваясь назад, видел прямо за спиной сплошную стену, словно она ползла за ним. Наконец коридор повернул в очередной раз, снова направо, и перед Артемом возникла дверь. Он остановился перед нею, не зная, что делать дальше. Ручки не было, он все внимательно осмотрел, дверь, похоже, железная. Не придумав ничего лучшего, Артем постучал в дверь кулаком. Что интересно, кулак сквозь дверь не проходил и звук получился достаточно громкий и гулкий.

– Войдите! – раздался голос одновременно и из-за двери, и как бы прямо в голове Артема. Так что от неожиданности тот даже вздрогнул. А потом дверь отошла от стены на половину ладони. Артем потянул ее за край, и перед ним открылся кабинет без окон. Самый обычный казенный кабинет: шкаф у правой стены, рядом на тумбочке – маленький сейф, ближе к дальней стене – письменный стол, перед которым стоял табурет. А за столом сидела довольно крупная женщина, одетая во что-то типа форменной камуфляжной одежды черно-зеленой пятнистой раскраски. Она подняла голову и внимательно посмотрела на Артема. Так, что тому стало неловко, все же он голый, хотя, с другой стороны, того, чего обычно стыдятся, тоже не было.

– Ну что ты там топчешься? – раздраженно спросила женщина. – Входи уже!

Артем вошел в кабинет и услышал, как дверь за ним захлопнулась.

– Здравствуйте, – осторожно произнес он.

– Садись! – не отвечая на приветствие, женщина указала на табурет. Артем прошел вперед и осторожно присел, боясь провалиться сквозь сиденье, но оно его держало. Он хотел с облегчением перевести дыхание, и только тут до него дошло, что он не дышит. Совсем не дышит. «Меня же убили», – вспомнил он и от этой мысли почему-то успокоился. И действительно, разве странно, что убитый человек не дышит? Было бы странно, если бы наоборот.

В это время женщина, не обращая на него внимания, стала печатать на стоящей перед ней пишущей машинке – «Эрика», кажется, – очевидно, продолжая прерванное его появлением занятие. Словно подтверждая его мысль, она произнесла:

– Подожди немного, я закончу и потом займусь тобой. Тебе все равно торопиться теперь некуда, – весело хохотнула хозяйка кабинета, словно это была какая-то шутка.

Артем на всякий случай тоже заискивающе хихикнул, хотя ничего смешного, на его взгляд, в ее словах не было. Он осмотрел кабинет, но стены были пустые, крашенные зеленой, явно казенной, краской. Лишь прямо за женщиной, хоть как-то разнообразя обстановку, висел пожелтевший от старости плакат с черной трафаретной надписью на белом фоне: «Оставь надежду, всяк сюда входящий». Впрочем, какой-то местный остряк попытался, видимо, фломастером, исправить слово «надежду» на «одежду», но первоначальный смысл все равно проступал.

Женщине на вид было лет за сорок, возможно, ближе к пятидесяти. Волосы черные, коротко стриженные – почти под мальчика. Никаких следов косметики на лице Артем не обнаружил, впрочем, как и ювелирных украшений. Он подумал и не смог определить, красивая она или нет. Черты лица правильные, но как-то уж слишком правильные – как у манекена, мелькнуло в голове. В общем, женщина была как женщина, не уродина, не красавица, не отталкивающей наружности, но и не с лицом разбивательницы сердец. В самый раз для этого кабинета, как будто они составляли одно целое.

Артем еще раз глянул на собственное бледно светящееся то ли тело, то ли не тело и инстинктивно попытался вздохнуть. Не вышло. Женщина, не отрываясь от машинки, выгнула одну бровь дугой, словно спрашивая: в чем дело? Но Артем предпочел этот финт бровями не заметить и поднял глаза вверх. Потолок был высокий и куполообразный. Ровно посередине висела такая же голая лампочка на проводе, как и в коридоре, но поярче – ватт на сорок. Впрочем, помещение было большое и углы все равно тонули в полумраке.

Но вот женщина закончила стучать по клавишам, сложила напечатанные листы в картонную папку и, завязав ее тесемками, убрала в ящик стола. После чего достала другую такую же папку, на обложке которой Артем разглядел свое имя, развязала тесемки и углубилась в чтение. Читала она недолго, за это время дважды хмыкнула и, наконец, подняла глаза на Артема. Глаза показались ему пустыми, хотя и выглядели вполне себе живыми, а не как на манекене, чего он было уже испугался. Даже чуть усталыми. Она откинулась на спинку стула и, достав из лежавшей на другом конце большого стола сумки пачку «BT»[8 - «ВТ» – марка болгарских сигарет, популярных в СССР.], прикурила сигарету от спички и, глубоко затянувшись, выпустила струю дыма прямо Артему в лицо. Он уже приготовился поморщиться, но опять ничего не почувствовал, хотя сам по себе такой жест удовольствия, конечно, не доставил. Однако на этот раз промолчал. Посмотрим, что будет дальше. Что-то на его лице, видимо, все-таки проскользнуло, потому что женщина громко, даже как-то нарочито рассмеялась и сказала:

– Без тела все равно ничего не почувствуешь, хоть окуривай тебя, хоть огнем жги. Чтобы чувствовать, нужны органы чувств и нервные окончания, а их-то у тебя и нет. Так что не морщись мне тут.

Она пару секунд помолчала, сверля его взглядом, еще раз затянулась и продолжила:

– Меня зовут Марина Сергеевна, я служащая карантина в должности дознавателя. Можно обращаться просто «товарищ начальник».

Артем промолчал, внимательно разглядывая ее лицо и не в состоянии понять, что в нем было не так. Вроде все на месте, а впечатление такое, будто маска.

– Ну и что уставился? – женщина за столом слегка скривила губы. – Обычное рабочее тело не обязано быть совершенным. Свою функцию выполняет и хорошо.

Здесь Артем завис, не зная, что ответить. Рабочее тело? Это как?

Камуфлированная начальница между тем вновь опустила глаза к документу в папке и зачитала:

– Дмитриев Артем Игоревич, родился в 1961 году, умер в 1982-м. Расстрелян по приговору суда за убийство четырех человек и ранение пятого. Все верно?

А что тут ответишь? Факты изложены правильно. Он кивнул и выдавил из себя:

– Верно.

– Приговор несправедливый, – продолжила чтение хозяйка кабинета, – принят под давлением большого начальника – родственника отца одного из погибших. Следовательно, расстрел считается незаконным.

– Кем считается? – удивился Артем.

– Нашим ведомством, – не поднимая головы, ответила начальница и добавила: – Помолчи пока.