Мастер боли

– «Х-м, это в общем-то две стороны одной медали. Мне её вручили, не спрашивая моего согласия. Более того для меня цена была велика, а если точнее размером в мою жизнь»

– «Вадим я не буду вас спрашивать, как вы это сделали, вы наверняка всё равно не скажете. Но, скажите, получается и судья, и палач в одном лице, так?»

– «Не совсем, но достаточно близко. И что это вам дало?»

– «Вадим, и так вы можете с любым? Ну просто убить его?»

– «Интересно, вот сейчас вы прямо меня назвали убийцей. Т.е., осудили заранее, но ранее вы задали вопрос о моём судействе, ну а у вас есть такое право, право осуждения?»

– «Конечно нет, поэтому снимаю этот вопрос, и прошу прощения»

– «Принимается, но отвечу всё же на ваш вопрос. Да могу так поступить с любым, но вот ответственность за правильность решения запредельна. В отличии от нашего несовершенного мира, тот кто мне дал это право, он же это уравновесил ответственностью. Да и не прекращал я жизни людей, просто стёр живых мертвецов и не более того»

– «Как это живых мертвецов?»

– «Анатолий Валерианович, вы хоть себе представляете сколько их бродит по нашей земле. Внешне живой, но с мёртвой разлагающейся душой. Вот бродит такой и отравляет всё вокруг себя. Улыбаясь, всё в окрест заливает трупным ядом своей души. Знали бы вы сколько, отравленных этим живым мертвецом, вскорости так же умирают»

– «Интересно было бы узнать про себя, наверное, вы уже меня взвесили, коли решили со мной поговорить»

– «Конечно. А по поводу вас, скажу так. Для меня люди укладываются в шкалу двух цветов от белого к чёрному, с градациями оттенков. Но это предварительная оценка, основой служит запах души. Так вот, в моих глазах вы светло-серый, с достаточно нейтральным запахом. Я ответил на ваш вопрос?»

– «Вполне, но, если можно ещё один вопрос. Излечение возможно для всех?»

– «Анатолий Валерианович, ну зачем вы лукавите? Вы же не очень верите в это. Вам кажется это каким-нибудь шарлатанством, ведь так?»

– «Да, поймите Вадим, после Кашпировского с Чумаком и их клонов, с большим недоверием относишься к таким явлениям»

Вадим посмотрел на Демченко, вокруг правой коленки у него пылало пламя. Прикрыв глаза, он втянул эти языки в себя. Было интересно как менялось выражение лица Демченко, от нейтрально-вежливого, до удивлённого.

– «Вадим вы что-то сейчас сделали со мной?»

– «Зачем долгие разговоры, когда есть возможность показать сам процесс. Как ваше колено Анатолий Валерианович, надеюсь вы не в обиде на меня за такую демонстрацию. Я понимаю, что вначале должен бы был испросить вашего согласия, но всё же»

– «Вадим, но что там болело?»

– «Ну, Анатолий Валерианович, вы слишком многого от меня хотите. Описывать вам как я это вижу, не имеет смысла. Даже описания одного и того же цвета, разными людьми будет разным. Так что не стоит»

– «Хорошо Вадим. Тогда последний вопрос. Будут ли ещё такие смерти?»

– «Ну, а если будут, вы против? Но, учтите Анатолий Валерианович, я пока только защищался. Во всех случаях инициатором был не я»

– «Но ваша соседка, как она то вписывается в вашу схему?»

– «Есть просто мертвецы, а есть вампиры, вот она была из них. Кол осиновый я не вбивал, но использовал очищающее пламя. Если у вас больше нет вопросов, то прошу прощения, у меня завтра целый рабочий день»

Глава 14

После разговора с Демченко прошла неделя и вдруг опять пришли сны. Вадим видел свою линию в окружении мельтешащих линий грязно-серого цвета. На следующую ночь он услышал голоса этих линий, кричащих что именно они посланники Создателя. Они разными голосами, но с низменно визгливыми нотками, призывали страждущих жертвовать на благо их «церквей», обещая при этом избавление от страданий. Более тяжело было видеть, как многие линии, охваченные пламенем, стремились к этим мерзавцам и некоторые осыпались пеплом замирая.

Отец Фома был просто в отчаянии, вокруг храма появилось много предприимчивых людей, создающих секты. Но он ничего не мог им противопоставить, в своих проповедях он призывал не верить этим лжецам и это не понравилось новоявленным «мессиям». Отцу Фоме, откровенно стали угрожать физической расправой, были и такие что предлагали деньги в обмен на то что отец Фома упомянет их в положительном тоне, но после его отказа, переместившись в лагерь угрожающих. Фома молил пред образами, что бы Спаситель опять привёл Вадима в храм.

Была очередная суббота, ещё с утра отец Фома выслушал угрозы по меньшей мере от троих. Во время проповеди он рассказал, что Спаситель отвергал секты, но призывал прихожан давать отпор лжепророкам и верить только истинной церкви. Тут в распахнутые двери ворвались человек десять, вооружённых дубинками и цепями. Фоме стало ясно, в этот раз его земной путь скорее всего прервётся, и он приготовился с честью принять мученический конец. Но вдруг нападавшие застыли, их лица исказила гримаса дикой боли, под купол церкви взвился вой боли. Они лежали на полу извиваясь от болей, плача кровавыми слезами, затем выгнувшись они опали кучками мёртвых тел. Прихожане в ужасе смотрели на эту картину, затем кинулись на выход из храма. Отец Фома стоя на коленях возносил благодарственную молитву, когда услышал крики ужаса с улицы. Он поспешил выйти, чтобы узнать в чём дело.

В скверике перед церковью лежали неподвижные тела, все как один вооружённые дубинками, цепями и монтировками, дальше по земле каталась пара тел лжепророков, ещё тела четыре лежали, не подавая признаков жизни. Поодаль сидел ещё один, сразу было видно, что разум его покинул, оставив только пустую оболочку. Крестясь Фома просил Создателя, простить этих неразумных и принять их к себе, про себя он благодарил Вадима за своё спасение. Но сколько Фома не всматривался он не видел Вадима. Взвыв сереной, у скверика затормозило, наверное, сразу три машины ППС. Из них выскочили наряды, оцепляя и скверик, и храм. Точно так же, с сиреной во двор храма ворвались машины Следственного комитета, МУРа и Прокуратуры. Следственные бригады наполнили храм, деловой суетой. Вспыхивали лампы фотовспышек, врачи осматривали тела и пострадавших. Следователи брали показания у свидетелей, правда пока никто не подходил к отцу Фоме, в растерянности застывшему на паперти храма.

Во двор храма вплыла машина Патриарха, за ней въехало ещё четыре машины, сопровождающих Патриарха лиц. Следом приехал мэр Москвы. Никогда храм не видел такого количества лиц такого уровня. Возле сквера были припаркованы машины МЧС, пожарников, несколько машин «Скорой помощи». Как бы отец Фома не относился к Патриарху, он подошёл, испрашивая благословления. Стоящий, за Патриархом епископ Феофил с изумлением взирал на происходящее. К Патриарху подошёл полицейский в генеральском звании и вежливо попросил Патриарха разрешить опросить отца Фому, других служек и братию. Патриарх, благословил генерала, но попросил разрешения присутствовать при опросе отца Фомы.

Пройдя, в кабинет отца Фёдора и уместившись на предложенных стульях, генерал предложил присесть и отцу Фоме. Было видно, что генерал в растерянности, затем он собрался с мыслями и начал спрашивать, что и как всё это произошло. Отец Фома, отвечал честно и в полном объёме, избегая говорить о всём что предшествовало этому случаю. Он знал, что Феофил внимательно слушает, то что рассказывает отец Фома, ведь вернувшись Тоня рассказала всё, ничего не скрывая. Фому просто убило что епископ из верхушки православной церкви, не просто связан с бандитами, а и ещё даёт им задания. Рушились опоры веры отца Фомы, он всё чаще вспоминал разговор с Вадимом, всё больше находя в нём для откровений.

Разговаривая, с генералом он вспомнил что ему говорил Вадим.

– «Отец Фома, поймите, что в первую очередь разрушается душа. Разве Спасителя предали не иудейские патриархи? Иуда был не более чем инструмент. До прихода Спасителя они обладали всей полнотой власти и даже Понтий Пилат был вынужден им подчиниться. Во время прихода Спасителя они уже и сами не верили в Создателя. Вот и сейчас отцы нашей церкви идут по пути тех же иудеев, отторжёных от отца всего сущего. Сейчас, да и ранее Золотой телец заменил им веру»

– «Вадим, ну не все же поддались искусу лукавого. Многие сподвижники, отказываются от земного ради приближения к Создателю. Так что есть ещё отдавшие себя беззаветной службе Создателю и Спасителю»

– «Да? Вы считаете это достоинством? Спаситель пришёл служить людям, как это было сказано в Евангелие. Служат ли патриархи нашей церкви обществу? Кто как не церковь должна бы заботиться о душе. А теперь скажите сами, на сколько она стремится к этому?»

– «Ну, Вадим, здесь вы не правы, сколько приютов, вот и у нас хоспис действует, сколько раздаётся милостыни и другой помощи»

– «Фома – это внешняя атрибутика, типа той что вы беспокоились о моём крещении. Общество больно душой, любые мерзости находят себе оправдание, потому, как и патриархи им подвержены. Разве при избрании патриарха не интриги являются основой выбора?»

– «Вадим, кто без греха, стоит ли вот так безапелляционно судить. Каждый на своём месте делает что может»

– «Что же, можно и не судить, ведь даже живущий на свалке, привыкает к вони гниения. Вот потому то я не хочу, даже формально, через крещение быть связанным с церковью, как с организацией. А сюда прихожу как посторонний»

Феофил внимательно прислушивался к показаниям отца Фомы. После него генерал опросил других служащих. Но всё складывалось так, что объяснения произошедшему невозможно дать. У следственных органов не было даже версии, для объяснения произошедшего. Феофил, вдруг понял, что то с чем сейчас они столкнулись, выходит за рамки его реального мира, так же он понял, что это может быть для него смертельно опасно. Патриарх, молча сидевший пока длился опрос свидетелей, размышлял о происходящем. Просто последнее время, произошло многое что может послужить как возвышению церкви, так и её падению. Вначале чудодейственные излечения, потом как кара небесная на сектантов. Он понимал, что разгадка где-то близко и очень сожалел что поручил разобраться с излечениями своему «тайному» противнику епископу Феофилу.

По окончании следственных действий, генерал поблагодарил и откланялся. Патриарх смотрел на Фому, пытаясь по мимике лица понять его мысли. Остальные находившиеся в кабинете тоже молчали, боясь нарушить ход мыслей Патриарха. Он ещё не много помолчал потом произнёс.

– «Оставьте нас с отцом Фомой наедине. Займитесь неотложными делами храма»

Все поклонившись Патриарху покинули кабинет.

– «Отец Фома, расскажите мне пожалуйста всё что вы знаете. Прошу Вас, не утаивать ничего. Вопрос очень серьёзный, наши неправильные действия могут принести церкви невосполнимый ущерб»

– «Не более месяца назад в храм пришёл необычный человек. Странность была в том, что он разыскивал старца Зосиму, умершего вначале прошлого века. Причём он сказал, что этот его приход не первый и в прошлый раз с ним разговаривал Зосима, после чего тот отвёл этого человека в хоспис, где тот излечил безнадёжно больного. Я, разговаривал с этим больным, он довольно точно описал старца Зосиму и этого парня. Но в тот раз я не поверил в рассказанное, тогда парень предложил повторить излечение в моём присутствии. Каюсь, решил, что это очередной шарлатан провёл его к Николаю Васильевичу. На тот момент, врач наблюдавший Николая Васильевича, ожидал развязки трагедии, что называется с минуты на минуту. Но случилось чудо, он излечился. Я видел, что парню это далось с трудом, он даже не удержался на ногах. Позже он, опять придя в храм опять свершил чудо, но предупредил меня, что меня ожидают многочисленные допросы, теми кому я не смогу отказать. Причём он обмолвился, что была у него мысль лишить меня памяти, но он её отверг как недостойную.

Затем начался сплошной кошмар, храм просто атаковали сектанты. Они влезали во все щели, обещали излечение и рай на земле. Люди, на краю могилы, склонны поверить в любую сказку, лишь бы только надежда не умерла. Я боролся всеми доступными мне способами. Обращался в полицию, в своих проповедях пытался отвратить прихожан от лжепророков. Вот сегодня они решили, руками одурманенных ими людей, лишить меня живота, что бы более не мешал. И видите это им не удалось, божьим попущением»

– «Отец Фома, вы многое умалчиваете, почему?»

– «Ваше святейшество, прошу прощения, но я связан обетом молчания. Прошу вас позволить мне не раскрывать тайну исповеди, даже вам»

– «То есть отец Фома вы его исповедовали?»

– «Да, ваше святейшество, но здесь всё очень сложно. Честно говоря, возникшие противоречия меня приводят в растерянность»

– «Ну хорошо, отец Фома, в чём противоречия, можете не нарушая тайну исповеди, рассказать мне»