История Сочинителя. Творческое начало

Блок, Маяковский, Есенин и другие

Ещё при жизни Толстого и Чехова творческий процесс начал дифференцироваться.

Единство нарушилось. Зарождалась русская понятийность, которую философией в классическом понимании трудно назвать, так как образность в ней занимала не последнее место. Вновь активно занялись чистой поэзией. Эксперименты в живописи, музыке, кино – всё это попытки найти новые средства для объяснения Творческого Начала.

Казалось, жизнь била ключом, но на самом деле все топтались на месте. Этот процесс раздирания ядра Творческого Начала способствовал лишь освоению последних закоулков языкового пространства. И мало кто делал попытки идти в истинном направлении.

Блок многое «предчувствовал», «пророчил». На самом деле он и символисты – это интуитивная попытка остановить, отклонить «бесовскую стрелу» Достоевского. Направить её разрушительную мощь в другую сторону. В сторону чистых образов и форм. Но каких? Здесь в голове был такой интеллектуальный туман – что кроме фантомов Вечной Женственности и Софии ничего не предлагалось.

Блок настолько запутался, настолько был «изъеден» космическими ритмами, и противоборством со «стрелой Достоевского», что потерял возможность обрести смысловую систему мироздания, что был готов принять социальные перемены за создание Нового мира.

Но хвала ему за то, что он хотя бы противостоял до революции «грязному» творчеству, пытался найти иной путь и принёс себя ему в жертву.

Его поэтическое авторское «я» заполнило его творчество – это была энергия ожившего творческого «эмбриона». Но я уже объяснял, как этот огонь поедает своего носителя.

Поэзия есть сконцентрированная сущность Творческого Начала, его «шаровая молния», плазменный протуберанец, выплеснувшийся из солнца гигантских творческих ритмов. Вот почему через поэзию мы наглядно видим гигантскую мощь Творчества, которой невозможно управлять без авторской жертвенности, ибо кто может повернуть вспять энергию взорвавшейся бомбы?..

Все поэты начала века играли с этими «взрывами», как мальчики играют со всем, что бухает и шандарахает.

Это был последний салют русской поэзии и одновременно её похороны, так как всякие формы имеют свои пределы.

Поэзия – это сконцентрированная попытка Сочинительства, ускоренный «ядерный распад», которым нельзя овладеть сознательно.

И если Блока подпитывал интеллект, который давал ему продержаться образованностью и знанием истории, то энергия творчества быстро испепелила дерзнувшего ею владеть Есенина.

Он так был открыт Творческому Началу, что вообще ничего не успел осмыслить. Без общего образования, без исторических знаний – Творческое Начало просто энергия, и если его «эмбрион» начинает развиваться в эдакой безинтеллектуальной (беспонятийной) форме – оно может связываться лишь с наитием в виде вдохновения. Такой поэт становится наркоманом вдохновения, если он не будет к нему подключаться (подпитываться), то скоро погибнет. Наитие же может предложить чаще всего только образ, если нет интеллектуальности. Вот отчего все стихи Есенина так образно написаны. Образ, конечно, имеет понятийность, но как бы не смысловую, а опять же образную – некая тавтология.

Есенин – действительно «последний поэт России», последний кусочек языкового пространства, заполненный Творческим Началом.

Последним мог быть Маяковский, если бы был так открыт и искренен, как Есенин. Маяковский также ухватил космический ритм и был достаточно образован, чтобы образ и понятие переходили друг в друга. Но он соблазнился должностью «трибуна революции». Он отдался государственному служению.

Примечательно, что именно он сделал попытки обрисовать грядущий мир. Пусть социальный, но грядущий и в чём-то фантастический. Правда, при этом он потерял творческий накал, разрушил своё лирическое «я» – и в сущности создал глупость. Но, потерпев крах, остался верен творчеству и не сделался сознательно продажным.

Вообще – эти жертвоприношения Творческому Началу должны были бы в конце концов породить и нового героя, и новый образ, и новые идеи, и новые формы – всё это ушло бы в романные попытки создания Новых миров.

Если бы вся предыдущая энергия безответственности не вылила накопившуюся творческую «грязь» на подмостки спектакля революции. Иначе и не могло. Кто противостоял революции? Кто развивал Творческое Начало с иным знаком? Умница Тургенев, разве. Некрасов и тот грезил бурлаками. Толстой и тот чуть ли не благословил революционеров. Все остальные, тихие лирики, ничего кроме оттенков чувств, не противопоставляли.

Конечно, смена строя была неизбежна. Но могла она обойтись и без «бесов». «Чёрное» творчество Достоевского не имело никаких преград.

И именно его схема сработала почти в чистом виде.

«Чёрное» творчество

Вот здесь стоит остановиться, чтобы подробнее рассмотреть влияние творчества на историю человечества.

Я говорил о развитии именно русского Художественного Метода в творчестве, который имеет неограниченные возможности (о них в отдельном месте скажу подробнее). Но само стихийное творчество может влиять на жизнь и другими способами. Особенно эффективно в древности, на первых порах развития Творческого Начала в человеке, когда ещё не были освоены основные виды творчества, а творческая энергия жила в развивающихся тогда религиях.

Но что нужно Творческому Началу? Какова его цель?

Естественно – творчество ради творчества. А если расшифровать, то – создание Новых миров и форм жизни и осуществление творческих желаний. Это грубо, но зато пока понятно.

И естественно, если кто-то начинает проектировать будущее, творческая энергия устремляется осуществлять, апробировать, материализовывать этот проект.

И вспомните о моём дуализме. Я его немного расшифрую: с одной стороны, мы повторяемся энное количество раз (не скажу – бесконечно), т.е. жизнь во вселенной сворачивается и разворачивается, и вновь динозавры, те же племена, те же войны, те же животные и тот же Наполеон… а с другой стороны – она вечно белый, неисписанный лист бумаги и идет не по кругу, а в неизведанное, и этот белый лист Сочинители вольны заполнить какими угодно схемами. Соединив эти две противоположные стороны, мы получаем основной вселенский Закон Творческого Начала, мой Закон.

Я предоставляю вам самим поразмыслить над результатом данного соединения, а пока – поговорим о «белом листе» и творчестве нехудожественных авторов. Первыми такими авторами были древнейшие астрологи. Они имели корни в предсказателях погоды, в шаманстве, в жрецах и врачевателях, но творчество таких было ещё достаточно локальным, не выходящим за рамки будущего одной личности или группы людей.

Затем появились верования в «богов». Но (очень важно) формировалась вера в загробную жизнь человека, а не верование в будущее человечества.

Конечно, в некоторых религиях делались прогнозы относительно будущего Земли, но пока достаточно специфические: летоисчислительные, чисто образные или предельно фантастические (например зороастризм, «Откровение Иоанна»).

И долго никому не приходило в голову делать глобальные социальные проекты для всех народов. А если бы кто-либо взялся за подобное – Творческое Начало мигом бы подключилось и взялось способствовать реализации проектов.

Астрология – это попытка иметь знание об основных ритмах вселенной, о круговороте жизни. И она же пытается выстроить прогноз будущего. Т.е. её задачи отражают стремление разрешить основной вселенский Закон Творческого Начала. Попытка осмыслить мой дуализм, соединить в своем разумении круг и стрелу.

Но никто не делал предсказаний дальше носа короля или его жалких интересов.

Никто, до М. Нострадамуса. То был первый масштабный социальный проект на Земле, и перед Мишелем лежал неисписанный белый лист будущего.

Я вновь делаю «сумасшедшее заявление»: некоторая часть человечества до меня жила «под Нострадамусом». Это он провел первые контуры фатальных социальных границ, это он властвовал над судьбами народов, запрограммировав социальные потрясения, землетрясения, войны, болезни и т. д.

Взявшись за это неизведанное занятие, он использовал наитие – и это помогло ему найти средства, дабы вызывать образы грядущего. Но не извне, как полагали до сих пор, а в большинстве изнутри, из ожившего в Мишеле «эмбриона» Творческого Начала. А если бы образы будущего приходили из уже сформировавшегося Накопителя Творческого Начала, Настердамус многое посвятил бы памяти о прошлом человечества. А раз он это не «видел», то наитие (и сам «эмбрион») служило ему лишь вдохновением и подсказкой в выборе средств для стимуляции создания образов и судеб. Он именно творил будущее народов.

А так как «написанное пером не вырубишь топором», то какая сила должна была изменить проект? Только ещё более подробное социальное проектирование. Но никому не приходило в голову заниматься таким творчеством.

Нострадамус – отправная точка своеволия человека. Своеволия полного. Это «захват» творческой власти. Здесь первый пример значения человека и его возможностей. Здесь явление «человекобога», имеющего власть над будущим.

И не забывайте, он использовал образный, поэтический язык – что и давало ему так надолго материализовать свой сценарий.

Социальное проектирование – пусть и не низший способ построения будущего, но и не художественный, чьи возможности не ограничены земным воплощением.

Но почему же Нострадамус создал такое мрачное, жестокое будущее? И мог ли иное?

Конечно, мог бы. Если полное своеволие, то власть создать всё, что пожелаешь.

Но откуда было ему знать, что у него именно такая неограниченная власть, если его сознание было ограничено? Зная «воинственную» историю и имея «актёрское» сознание, он мог лишь с пессимистической грустью подталкивать колесо будущего в ту же сторону, куда оно уже якобы катилось. А он, кстати, в тот момент, когда записывал свои «видения», мог изменить даже природу человека, не говоря уже о характере будущего развития человечества и социальных потрясений.

Но он всё так же, как мальчик, играл в войну и пугал ужасами.

После Нострадамуса его схема пополнялась конкретикой и частностями. Детально выписывались проекты каких-то народов и событий. То тут, то там занимались этим «предсказатели». Но основное русло было уже не изменить. Исписанный лист будущего не мог вновь стать белым.

Но последующие Авторы не утратили свободу своеволия. И все, конечно, создавали в основном «черные» сценарии, исходя из исторического опыта и ограниченности сознания. Неосознанность творческой энергии продолжалось бы долго, не будь развития Художественности в русском языке и моего открытия Художественного Метода.