История Сочинителя. Творческое начало

Он был и Актёр и ученик-Сочинитель одновременно. И актёрская роль его угнетала. Вот отчего он так стремился к «Отцу» – Автору. Дабы слиться с ним и стать только им.

Я не стану углубляться в ещё один заговор – страдание о Иисусе – это заговор рода, история о происхождении Иисуса, о его отце и его семье, но она далека от задач моего изложения.

А чудеса были? Конечно, были. Такой неистраченный заряд развившегося Творческого Начала – и чтобы не проявился ещё как-нибудь?

Притчи способствовали его художественному развитию, они были редки, такой устный способ сочинительства не вмещал бушевавшую в нем энергию Творческого Начала. Да и народ был как бы «наэлектризован» от собственной Библии, от тягот, от бесконечного ожидания улучшения участи и воплощения «обещанной» мечты.

Творческое Начало имеет свойство проявляться через человека (когда его импульс не находит средств и способов для выражения в Слове, звуке, форме) совершенно неожиданно и фантастично. И тогда энергия материализуется стихийно. Но такие чудеса кругом и всюду могут и сейчас проделывать нереализовавшиеся в творчестве. Они и не знают, откуда в них это и почему.

Многие чудеса допридуманы повествователями – на то они и художники слова. А всё, что действительно было, сегодня может продемонстрировать любой экстрасенс, не ведающий, что творит.

Когда я вспоминаю Иисуса в себе, я вижу, как в нём, в моём и его «мы», поселилась энергия, желание прорваться из слепоты и убожества и достичь Нового мира и «воцариться» в нём. Для него это было опьяняющим, но и очень мучительным чувством, а для меня теперь, для моего и его «мы», бесконечно светлым и ясным.

Мухаммед. Замечательная история. « Все правоверные бедняки и богачи попадут в рай, и чего у них там только не будет!»

Если бы не он, быть бы нынешнему мусульманскому миру либо буддистским, либо христианским, либо и тем, и другим. Но Мухаммед усложнил историю человечества, сделал её запутаннее и разнообразнее.

Все три религии стали такими популярными, потому что в них была обещана вечная блаженная жизнь за веру и соблюдение обрядов. Любому – богач ты или бедняк, несчастен или счастливчик. Равенство. И ничего не нужно будет делать, никаких земных забот. Будь обещан такой рай, допустим, только многодетным женщинам, или великим учёным, или предприимчивым работодателям, или только безногим – осталась ли бы на Земле память об этих пророках? То-то и оно.

«Основатели» не лукавили. Жизнь действительно так устроена – любой может развить в себе творчество. Но о творчестве ли шла у Мухаммеда речь?

Сам он, конечно, был замечательным претендентом на роль Сочинителя. Фантазии его не имели границ. Творческое Начало в какие-то моменты просто извергалось из него, он видел в своём воображении удивительные миры, слышал чудесные голоса и сладкое пение, беседовал с архангелами и был избран «голосом бога».

Мухаммед знал историю Иисуса и прочувствовал его значение. Но жизнь и быт у кочевников были совсем иными, чем у жителей берегов Иордана. Иные традиции. И уже существовало понятие о едином «боге», окружённом архангелами и никогда не могущем открыть человеку своё лицо. Так что «сын божий» народу Мухаммеда не подходил. Иисус стал для мусульман одним из «пророков».

Говорят, что Мухаммед употреблял наркотики. Ну и что? Мало их теперь употребляют? И что, многие после этого сочиняют или говорят с архангелами?

У народов Востока существует древний обряд обрезания, что в частности и послужило обособлению мусульман от остального христианского мира. И, как всегда, новое «учение» было дооформлено и утверждено сверху. Сначала, конечно, оно распространялось снизу и было гонимо. Но восточные правители живо сообразили, что его нужно только правильно оформить. И что теперь в текстах осталось от Мухаммеда – один Сочинитель ведает.

Ходила масса рукописей, десятки раз переизложенных. Взяли и выбросили, что не пришлось ко двору. То есть с водой выплеснули и ребёнка. Создали жёсткий закон, «Коран» называется.

Резолюция ортодоксов такова:

«Аллах един и всемогущ, желает, чтобы правоверные распространялись всюду, неверные – это нечистые и не люди вовсе, их нужно обращать в свою веру, не желающих обращаться – уничтожать, правоверные – это воины Аллаха, и за него (за завоевание новых территорий и очищение земли от неверных) готовы с радостью умереть и тут же оказаться в раю».

Не все, конечно, так трактуют тексты «Корана», но они действительно жутко туманны. Творческое Начало лишь тлеет в них. Настоящий облик Мухаммеда не виден верующим, замутнены его грёзы, и тот импульс, что пришёл к нему от очарования учением Христа, забыт и угас.

А он, Мухаммед, и грезил всего-то о том Царстве Небесном, где не было бы этих однотонных песчаных пейзажей, пыльных бурь, жажды, изнуряющего солнца, ледяных ночей, болезней и нищеты. Он видел цветущие сады, сочные плоды, много вкусной еды, прохладные источники, слышал пение птиц, речи мудрецов, красивые женщины были нежны и многочисленны, и не нужно было чего-то страшиться и о чём-то беспокоиться. Душа Мухаммеда болела «раем».

Его почитатели и слушатели просили, чтобы он узнал, что им делать, чтобы попасть в это сказочное место. И Мухаммед повторял слова архангела о том, что можно кушать, когда, сколько, как умываться, по сколько раз молиться, сколько иметь жён и т. д. и т. п. Он стал оракулом судебных споров, судией, судопроизводителем, юриспруденцией, последней инстанцией в разрешении конфликтов. Он заменил собой всю государственность. Он был и правительством, и парламентом. Он был ставленником «бога» на Земле. Он воплотил в своём лице мечту евреев и Иисуса (как мессии), но только не в пользу евреев.

Так действительно ли он подглядел некий иной мир? Скорее он его создал в воображении, чем и материализовал его частичку уже здесь на Земле. Не для себя и не для всех, конечно, но немало счастливчиков вкусило почти «райских» подов. Богатенькие – так уж точно.

Он подглядел чужую жизнь, создавал её же, и я надеюсь, что ему долго не надоест пребывать там, куда ему попасть так мечталось…

Остальные не сотворили себе даже этого.

Мухаммед – попытка Автора с помощью только голой фантазии создать иной мир. Такое неосознанное творчество – неразвитое стремление Автора одной пылкой мечтой прорваться к действительному всевластному Творческому Началу. Но на самом деле это возврат в пра-материю. И такие попытки осуществляются всего лишь на социальном уровне, сиюминутно, здесь на Земле, как частные островки чьих-то маленьких желаний, как бытовые конструкции псевдо-«рая». Это всё от усталости и болезненности Автора. Это всё из детских картинок о сытой и справедливой жизни.

Ученик Мухаммед попытался продолжить линию Сочинительства. Подобных ему было много, но так совпало, что его попытка Сочинительства была затребована временем для государственного устройства и объединения языческих племён.

Что поделаешь, если талантом всегда питаются хапуги, лентяи, жадины и бездари (плюс завистники)…

Грандиозному пра-авторскому сценарию нужно было объединить восточные народы, чтобы затем столкнуть мир в противоборстве ради осуществления неведомого пока вам Сюжета.

Свободная воля творчества

Такие понятия, как «душа», «бог», «любовь», «озарение», «вдохновение», «вера» и подобные им произошли от извечного ощущения человеком Творческого Начала, от прикосновения к этой единой жизненной сущности, которая пронизывает весь мир.

И прав был мой Гегель, отразивший мысль, что Разум познаёт сам себя. Только Гегель не имел опыта художественного творчества и занимался голым понятийным конструированием, что не могло дать полноценного представления о картине вселенной.

Законы диалектики Гегеля – голая схема некоторых процессов в Творческом Начале. Но можно сказать, что философы (и пра-философы) их просто выдумали, и проявления этих законов можно наблюдать там или здесь, а можно и отрицать вовсе, ибо они не есть нечто действительно всеобщее.

Если Разум познает самого себя посредством человека, то и у человека должны быть некий «принцип» и некое «средство» познания, перешедшие к нему от Разума и связывающие его с ним в единое целое. Раз у Разума есть «сверхжелание» и «сверхвозможности» познать себя, то эти «сверхвозможности» есть и у человека.

Законы диалектики Гегеля – это некоторые «механизмы» работы Творческого Начала, а философ, оперирующий ими, проявляет Творческое Начало, но не художественно (это значит – действительно и действенно), а лишь умозрительно.

Художественное – это сумма и понятийного, и воображаемого, и формотворческого, и поэтического Сочинительства. Именно в художественном проявляется и полноценно воссоздается Творческое Начало. Здесь оно приобретает особую власть.

Своими философскими исследованиями Гегель начертал лишь контуры схемы, сконструировал каркас – ничем не наполненный и, в сущности, показывающий один из вариантов многочисленных принципов жизни.

Так же религия со своими институтами, наука со своими законами и искусство со своими принципами. Все ветви познания претендуют на истинность, но они лишь часть истины, осколки, отражающие некоторые формы развития Творческого Начала.

И вновь: чем человек отличается от животного? Абсолютно ничем, кроме свободного инстинкта творчества.

Инстинкт творчества есть в любом живом существе. Отсюда – животные приобретают навыки и приспосабливаются. «Да это же инстинкт выживания вида!» – воскликнет эрудит. Да, инстинкт творчества иногда способствует выживанию вида, а иногда и наоборот. Выживание – это уже результат творческого процесса, ибо в каждом живом существе есть тот самый «эмбрион» Творческого Начала.

У животных инстинкт творчества фатальный. Человеку дана свобода творчества, не столько для земного выживания, сколько для самосоздания, для достижения желаемого путём познания и освоения Творческого Начала.

«Гонимый» свободным инстинктом (скорее это можно называть не инстинктом, а своевольной энергией), человек стал заниматься, казалось, совершенной нелепостью, тем, что совсем не способствует его выживанию: извлечением и соединением звуков, рисованием и созданием образов, которые нельзя ни съесть, ни выпить. И при этом ему не определено никаких рамок и границ, какие были определены животным – ради выживания и всё.

И при этом ему не были даны знания о смысле творчества, его задачах и целях. Вся эта «ненужность» названа искусством. А, назвав, успокоились. Ну, есть формы деятельности человеческого разума: религия, философия, наука – пусть будет и искусство.

Но всё дело в том, что настоящие результаты творчества нельзя называть искусством, их не мыслимо ставить в один ряд со всевозможными поделками.

Если философия – это способ жизни, то и медведь гениально философствует своей жизнью; если религия – это вера в бога, то и косяки рыб непоколебимо верят в предначертанный им свыше цикл жизни и исполняют предначертанное; если наука – это познание законов устройства жизни, то муравьи раньше всех знают, что будет дождь.

Но вот – искусство. Что это?

Искусством названы попытки освоения Творческого Начала, зримое отражение его самоосмысления, его стремление самовоссоздания. Понятие «искусство» замусорено хламом, не имеющим отношение к творчеству. Так полагаю я. А то, что говорят об искусстве другие, вы знаете.

Настоящие Произведения я называю шлаками. Шлаками того истинного творческого процесса, который пропылал в конкретной творческой личности (Настоящее творчество имеет ту же природу, что и ядерный взрыв или ядерная реакция, отчего все настоящие произведения (шлаки) содержат в себе «остаточную радиацию» от творческих «взрывов» или творческих «реакций». И так же, как радиация, творчество долго может воздействовать и заражать.).

Искусство наполнено имитаторским творчеством, что, собственно, псевдо-творчество, которое к шлакам, к процессу, отражающему творческое горение, отношение не имеет. Смысл и «результаты» творчества в ином – в тех формах, сущностях и принципах, которые явятся основой Нового мира и столкнуться в новом противоборстве.

Простейшее выражение (причина явления) религии – страх перед смертью, страх перед непознанным. Простейшее выражение науки – изобретательство. Простейшее выражение философии – самобытность, способ жизни. Простейшее выражение искусства – ремесленничество. Во всём этом простейшем всего только животный «эмбрион» Творческого Начала.

Настоящее искусство начинается тогда, когда творчество перешагивает рамки фатальности, «нужности», за пределы инстинкта выживания. Тогда оно вбирает все простейшие выражения религии, науки, философии и искусства ремесла. Тогда и начинается попытка Сочинительства.