Рассказы знавших Скорцени и Геббельса

Я поинтересовался, что стало с Олегом. Хансйорг сказал: их подразделение под Москвой сопротивлялось русским, как могло, приходилось сутками не смыкать глаз. Отступишь раньше соседей, офицеры пойдут под трибунал, но, если продержаться до того, когда соседи отступят, к вам зайдут во фланги и окружат. В этих непрерывных боях Олег исчез. Для него плен был хуже смерти.

– Надеюсь, он как-то где-то затерялся, переоделся и спасся, – произнёс рассказчик с тёплым чувством. – Возможно, потом воевал против нас.

Ветеран пустился в рассуждения. Солдат, если у него есть голова, должен воевать, пока дела идут хорошо или хотя бы сносно. А когда всё идёт прахом, он из-за глупости высшего руководства превращается просто в отбросы.

Хансйорг сравнил немцев с итальянцами. Мы, немцы, мол, извека приучены к тому, что улучшение жизни приходит сверху от правителей как награда за неустанный честный труд, за исполнение приказов, следование закону.

– Нам не мешало бы хотя бы отчасти брать пример с итальянцев. Умирать за цели государства – это не по ним. Потому они плохие солдаты, зато отчаянные разбойники, которые храбро дерутся не за что-то, чего нельзя взвесить на ладони, а за свою личную выгоду. В старину они небольшой шайкой дерзко нападали на охрану сеньора и грабили его, зная, какую долю получит каждый из них. – Старый немец усмехнулся: – Это не то что изо дня в день рисковать своей шкурой с единственной надеждой – в лучшем случае остаться в живых.

– Как только американцы высадились на Сицилии, – продолжил ветеран, – итальянцы, которые и до того воевали без всякой охоты, перестали сопротивляться. Свои же фашисты арестовали Муссолини.

Хансйорг вернулся к личности Отто Скорцени. О нём-де пораздували сказки, в сорок пятом союзники ждали какой-то неслыханной схватки с ним и его людьми в австрийских Альпах, а он просто мирно сдался. За это его отпускали из лагеря к семье, лечили от болезней, оперировали, перестали держать за решёткой, а потом за оградой лагеря, и он скрылся. Спокойно жил в Испании, умер своей смертью, а слава о нём как о сверхчеловеке осталась.

Добавлю от себя: легендарный диверсант прожил не слишком долго – шестьдесят семь лет.

Старый немец в раздумье

– Я должен дать корм животным, – сказал хозяин.

Он встал со стула и, когда с вилами проходил к кормушке мимо бычков, один из них вдруг лягнул его задней ногой по заду.

– О, проклятый! – Хансйорг повернулся к бычку, сказал ему беззлобно: – Я тебя понимаю. Ты хорошо знаешь, ради чего я тебя кормлю.

Удар, видимо, был несильным. Уве, сидя со мной за столиком, смеялся.

– Ты его запомни и зарежь для нас! – крикнул хозяину, а мне объяснил: зимой один бычок предназначается для друзей.

Кому достаётся одна нога, кому другая, кому – печень, кому – мозги. Семья Уве получает то грудинку, то желудок.

– Что вы с ним делаете? – спросил я.

– Фаршируем сыром, чем-нибудь ещё.

Друзья, как и Уве, привозят Хансйоргу овощи, живущие в городе привозят виски: американский, ирландский, шотландский, коньяки, мартини.

– Но он ничего этого не пьёт. У него два сына и дочь, всё отдаёт сыновьям и зятю, – сообщил мой друг и добавил: – А твою водку не отдаст, сам будет пить по стаканчику в день.

– Почему?

– Будет вспоминать Россию, – услышал я.

Тот, о ком мы говорили, прежде чем присоединиться к нам, зашёл в вагончик, вынес тазик бананов и произнёс:

– Настоящий старый немец не может жить без бананов.

Я выразил удивление, и мне было сказано:

– Мы привыкли к ним, когда стали морской державой. Купец Адольф Людериц купил для Германии Юго-Западную Африку, потом нашими стали Восточная Африка, Новая Гвинея.

Хансйорг говорил о конце XIX века.

– Тогда мы почувствовали, что и у нас есть место под солнцем и потому полюбили бананы! – ветеран заключил эту фразу словами: – А потом немцы поняли, что родились заново, когда бананами их обеспечил Людвиг Эрхард!

Хансйорг имел в виду министра экономики Людвига Эрхарда, благодаря которому свершилось экономическое чудо: после разгрома Германии в пух и прах Западная Германия к середине 1950-х годов избавилась от нехватки каких-либо товаров, вернулась на мировые рынки и по уровню жизни населения стала одной из самых благополучных стран Европы.

– Позже и нам, восточным немцам, стали доставлять бананы, – с удовлетворением произнёс Хансйорг.

Мы очищали и ели бананы, которые, сказал хозяин, ему привозят от родителей внуки, да в таком количестве, «что хоть бычков ими корми».

– Когда я был в плену, то видел, как в колхозах не хватает кормов для животных, – сказал он. – Голодали не только мы, пленные, но и колхозники, и животные.

Такое происходило, считал он, от беспорядка, а беспорядок царил оттого, что Россия всегда была велика, и цари, а потом Ленин, Сталин не могли контролировать всю территорию. Иное дело – Германия, в старину она разделялась на маленькие государства, и государь каждого из них держал всю свою землю перед глазами. Издаст указ и пошлёт жандармов проверить, как он выполняется. Жандармам далеко ехать не приходилось. Не послушался указа, тут же тебя накажут. И люди приучились слушаться. Например, было признано, что синица полезна, так как уничтожает мух. И вышел указ: кто убьёт синицу, заплатит штраф двадцать серебряных талеров. Никто не стал ловить синиц.