Иллюзия вторая. Перелом

Удивительный, удивительный мир поступков и действий!

Дракон, тем временем, продолжал:

– Одно лишь тело способно ощущать. Самое обыкновенное физическое тело способно изведывать свой мир, подбираясь, тем самым, к миру следующему. И в этом его уникальная, ничем не заменимая роль – вести своего обладателя к знаниям и к ответам. И на ваш вопрос тоже, – дракон рассмеялся, – так что мы с вами никак не узнаем, мы можем лишь предполагать умозрительно, мы можем лишь догадываться, понимаете? И только человеческое тело, состоящее из привычных и видимых людям атомов и молекул, одно лишь тело, облепленное способностями чувствовать, точно так же, как бетонный пирс испещрён и исстелен ракушками, только эта единая совокупность материи способна, благодаря своим внутренним, материальным ощущениям, дать правильный ответ на любой уже существующий или ещё только возникающий вопрос.

– А мы? – Агафья Тихоновна внимательно слушала и иногда кивала головой, словно в знак поклонения местным жителям, в знак понимания.

И точно так же, как минутой ранее Отрицание материализовалось и заполнило собой существующее тут пространство – как только акула кивнула головой в знак понимания – вдогонку отрицанию появилось и оно – это самое Понимание – пришло как хозяин, смешалось с отрицанием – но не умаляя, а поддерживая; не урезая пространство первому, а разделив его с ним. Не угнетая, но помогая отрицанию раскрыться.

И это лишний раз подтверждало лишь то, что понимание и отрицание – и не враги вовсе, а добрые, закадычные друзья, всегда идущие рука об руку, и вполне себе способные существовать в едином мире, и даже более того – не способные существовать одно без другого.

Да и бывают ли враги? Скорее нет – бывают лишь учителя, бывают зеркала, бывают отражения, но враги? Нет, не существуют они ни в одном из миров, ибо равновесие всего со всем – универсальная схема построения любого мира.

Вполне насладившись появлением нового гостя, Агафья Тихоновна повторила вопрос:

– А мы? На что способны мы с вами?

– Мы? – Артак мягко и как-то округло засмеялся, – мы с вами способны на всё остальное, – он добавил немного резкости в свой смех, и круглое тут же обрело углы, – мысли способны СОЗДАВАТЬ то, что тело смогло бы ощущать впоследствии. Мысли, в отличие от привычной людям материи безотносительны, мысли абсолютны, они способны только творить, но они не способны чувствовать. И уже потом, нечто телесное, сотворённое этим мысленным потоком, может как чувствовать, так и быть прочувствованным. Мысли же навсегда остаются в мире поступков и действий и не покидают его ни на одно мгновение. Мысли сходятся в уровне НАД предметами, ибо именно они их и сотворили.

– Значит вы живёте здесь? – Агафья Тихоновна покрутила головой осматриваясь, – но как тогда вы появились там? – она имела в виду человеческий мир.

– По зову мыслящего, – просто ответил Артак, – никак по-другому мне не попасть туда.

– Я понимаю, – акула кивнула и на мгновение задумалась.

– Что могут мысли я поняла, но речь? Что я могу? На что способна?

– Речь способна выражать мысли и описывать ощущения, – Артак задумался на мгновение и замолчал, но тут же продолжил:

– Речь, точно так же, как и мысль не в состоянии чувствовать, но в состоянии описать эти чувства, она не в состоянии творить, но она способна описать любое из творений. Речь – как наскальная живопись человечества, речь – как связующее звено между творящей мыслью и творимым предметом. Речь – клей, их скрепляющий; речь – их общая смола, речь – это цемент всей стройки, раствор для всего строительства.

Акула кивнула, словно поклоняясь пониманию, и просто спросила:

– Что же нам делать? Что же нам делать?…

Она в растерянности водила фонарем из стороны в сторону, и осколочные отражения электрического света окружили собеседников со всех сторон, как светлячки.

– Я думаю, – в который раз дракон повторил это словосочетание, – я думаю, мы должны собрать и соединить все осколки воедино. Вернуть им целостность и вместе с ней и их способность отражать. Ведь только целое способно отражать безошибочно.

– Но… – акула слабо запротестовала, – ведь вы только что сами говорили что не наше это дело! Как же так?

– Да очень просто, – всё ещё круглый, но пока плоский смех дракона приобрёл объём и шаровидную форму, – если его сознание разбито недавно, то мы с вами просто исправим это, собрав и склеив все осколочки до единого.

– А если… – акула не успела договорить, дракон перебил её, уже отвечая.

– А если сознание было разбито изначально, – он хитро улыбнулся, и Отрицание с Пониманием потеснились, пуская нового гостя, – если сознание разбито изначально, и собрать его – цель человеческой жизни, то как вы думаете, он поступит очнувшись?

– Я… Я не знаю…

– Мы можем предположить что он и будет выполнять своё предназначение, не так ли?

– Возможно, – Агафья Тихоновна впустила нового гостя, и Сомнение уселось рядом с Радостью, которая появилась здесь вместе с улыбкой Артака.

– Не возможно, а именно так, – Уверенность потеснила Сомнение, но не убрала его целиком, – потому что любое действие – неважно – считается оно хорошим или плохим, абсолютно любое человеческое действие приводит к накоплению опыта, а опыт ведёт к знанию, а знание – к единству. И поэтому любой человеческий шаг, любой поступок – всегда ступенька вверх, а выбора, как такового, и вовсе не существует.

– Допустим, – согласилась акула и Принятие подвинуло Сомнение.

– А это значит что и наши действия, если мы, конечно, сможем что-либо сделать – смогут привести его только в то же самое место, куда бы он и так двигался, даже без нашего с вами участия, понимаете? Поэтому, ЕСЛИ МЫ МОЖЕМ – ТО МЫ ДОЛЖНЫ! Эта простая формула годится для всего и для всех. Если ты можешь – то должен. Сознание просто необходимо собрать воедино, ибо это именно то, чем занялся бы он сам, имея такую возможность. А мы с вами её имеем. Значит – мы должны. Мы просто не имеем права поступить по-другому.

– Ах, вот оно что! – Агафья Тихоновна наконец поняла что имел в виду Артак, и Понимание тут же залезло на плечи Принятию и Сомнению.

Отрицание собралось и вовсе уходить, а Радость, которая всегда сопровождает Понимание весело оглядывалась уже со своей новой высоты, – конечно, конечно. Это же так просто! Как я сама не догадалась, – она тут же вскочила, демонстрируя свою готовность к действиям.

– Для того чтобы вернуть сознание его владельцу нам нужно не только собрать все до одного осколки и осколочки, включая даже стеклянную пыль, не только соединить их в абсолютно правильном порядке, не перепутав ни одного, даже самого незначительного элемента зеркальной мозаики, но и скрепить между собой, чтобы никакой порыв ветра не смог разбросать их снова, – Артак неуверенно покачал головой, – и это очень кропотливый труд, ибо отсутствие даже крошечной зеркальной пылинки будет давать искажение изображения. И вот этого нельзя допустить ни при каких обстоятельствах. Более того, мы с вами должны будем вернуть этому зеркалу его способность отражать.

– Скрепить их между собой… – задумчиво повторила Агафья Тихоновна, – но чем?

– Чем? – Артак в который раз рассмеялся, – конечно же, знаниями, которые неизбежно вытекают из рассуждений и наших попыток понять пока ещё непонятное.

Акула кивнула. Она была полностью согласна с такой постановкой задачи. Возможность скрепить зеркало сознания знаниями её совсем не удивляла.

– А как мы вернем ему способность отражать?

– Для этого вашего фонаря мало, – дракон кивнул на акулий плавник, в котором был зажат направленный пучок электрического света, – для этого как раз и понадобится костёр, о котором вы говорили. Зеркало и свет – все что нужно чтобы способность отражать вернулась сама собой. И эта способность, как действие, как процесс, сможет органично вписаться в этот мир – она заработает именно здесь, и заработает в правильном ритме, а значит и вернет недостающую часть себя самой туда, откуда мы пришли. А пока что здесь ничего и нет, ведь и мы с вами, как и другие предметы не в счет. Да, да, мир действий – он такой, – Артак с улыбкой посмотрел прямо в глаза Агафье Тихоновне и её окатило жёлтым драконьим взглядом.

Кивок. Согласие обняло Понимание и уселось рядом с Радостью, ещё немного потеснив Сомнение.

– Приступим? – акула была готова действовать прямо сейчас, – наполним этот мир смыслом?

Артак, казалось, не расслышал её и продолжал говорить:

– Для того, чтобы вновь собранное сознание смогло отражать реальность целиком, а реальность – опять-таки, целиком отражать сознание, кроме самого сознания или проще говоря – зеркала – это уж как вам будет угодно – нам необходим, как мы уже не раз говорили – свет. Единственное, что нам действительно необходимо – свет. Много света. Очень много света. Очень-очень много света. Ведь если хоть один уголок пространства останется неосвещенным, а, следовательно, и неотраженным – что-то из общего будет упущено и картина будет частичной, неполной.

– И что это значит?

– Вот тут вы были бы совершенно правы. Он придет в себя и сойдет с ума, – дракон усмехнулся, – или сначала сойдет с ума, а потом придет в себя. Ведь если быть точным, то безумие, по сути и есть потеря целостности. Потеря соединения себя, своей части с целым. Только в этом случае безумие становится реальным, только так!

Агафья Тихоновна тихонько вскрикнула, но промолчала, и только глаза-бусинки выдавали её волнение. Дракон, тем временем, продолжал:

– Ну или не сойдёт с ума, а скатится на уровень существования ограниченного человека, или овоща, что впрочем одно и тоже, – Артак немного подумал и добавил:

– Для него – одно и тоже.

– Я понимаю, понимаю, – акула произнесла эти слова медленно, напряжённо о чем-то думая.

Артак внимательно посмотрел на Агафью Тихоновну. Теперь промолчал уже он, ожидая пока процесс мышления выйдет вне и усядется рядом с пониманием.

– Скажите, Артак, а если предположить, – акула усмехнулась своим мыслям, – ведь единственное что мы с вами можем – это только предполагать, так вот, если предположить что его сознание не было дано ему разбитым от рождения, а было разбито потом, то как вы думаете – что случилось раньше? Он потерял своё целое сознание и оно разбилось при падении; или он разбил его, например, споткнувшись обо что-то, и только потом оно потерялось?