Ответный выстрел Грача

– Мне не очень нравится ваше предложение, господин полковник, – проговорил он. – Я всё-таки хочу распрощаться с военной формой и впоследствии не иметь с вашей организацией никаких дел.

Обье вдруг перестал улыбаться и угрожающе прищурился.

– Хорошо, мсье Лакомб, – злобно сказал он. – Как говорится, не получается по-хорошему – поступим, как всегда.

– На что вы намекаете? – спросил Жак.

– Недавно был убит главарь местной мафии Мишель Треми, – произнёс полковник. – Что вы об этом знаете?

– А вы?

– Я знаю, что в покушении на него было использовано оружие, похищенное с нашей военной базы, – Обье усмехнулся. – Это доказано экспертизой.

– Ну и что? – как можно равнодушнее ответил Лакомб.

– А то, мсье Удав (ведь так вас сейчас называют), что это оружие украли именно вы.

– А вы, господин полковник, уверены в этом?

– На все сто процентов, – Обье опять усмехнулся. – Вы вывезли со склада четыре ящика оружия по поддельным документам. Оружие было старое, и вы надеялись, что его пропажу не заметят. Впрочем, всё так бы и получилось, если бы я не провёл собственное расследование. Сержант, выдавший вам ящики, дал показания и, кроме того, вас запомнили двое охранников. Если я дам ход этому делу, то вам не миновать пожизненного заключения. Так что выбор у вас невелик: либо работать на нас, либо в тюрьму.

Лакомб вздохнул и взял ручку из руки полковника.

– Покажите, где надо подписать.

– Вот здесь, – показал Обье. – Отныне во всех документах вы будете проходить под псевдонимом «Иностранец». Запомните это своё новое имя.

– Я запомню, – сказал Удав, подписывая бумагу.

5.Удав (продолжение)

Жизнь Жака почти не изменилась после того, как из Москаны ушли французские войска. Он также, как и раньше, занимался бизнесом, а его преступная империя постоянно росла. Он завладел всеми плантациями опиумного мака на острове и как следствие этого подмял под себя весь наркобизнес. Он уже задумывался над тем, чтобы расширить производство опиума и выйти на внешний рынок, но тут неожиданно новый президент Москаны подписал соглашение с СССР о дружбе и сотрудничестве, и на остров пришли русские.

Тогда Удав не на шутку испугался. Он думал, что коммунисты сразу его прижмут и посадят в тюрьму за его преступную деятельность. Он затаился, но время шло, а ничего не происходило. Русские появились здесь, чтобы строить машиностроительный комбинат, и не лезли во внутренние дела Москаны. Поэтому сюда приехали главным образом инженеры и строители, а военных было совсем мало. Правда, они всё же построили военно-воздушную базу, но она была совсем небольшая, и на ней базировались всего несколько вертолётов. Жак со временем успокоился, но расширять свой наркобизнес на всякий случай не стал.

Лакомб посылал в Париж отчёты один раз в месяц, так же как он делал тогда, когда ещё служил в армии. Но с приходом русских полковник Обье стал требовать от него больше информации, и Жаку пришлось добывать её. Он посылал полковнику отчёты уже не один раз в месяц, а каждую неделю и иногда даже разговаривал с ним по телефону из посольства. Это отнимало много времени, но Жак ничего не мог поделать, и это его очень сильно раздражало.

Так проходили месяцы и годы. Удав не замечал, как быстро течёт время. И поэтому не заметил, как на Москане подросло новое поколение местных бандитов. Они жаждали денег, но Лакомб держал весь преступный мир острова в ежовых рукавицах и никому не давал поднять голову. Молодые бандиты выполняли для него самую дешёвую работу. Долго так продолжаться не могло, и в один прекрасный солнечный день к нему заявился главарь местной молодёжной банды, чтобы поговорить.

Молодой испанец по имени Лопе, что в переводе означает волк, пришёл к нему прямо домой. Удав хотел приказать своей охране спустить его с лестницы, но в последний момент ему стало интересно, что ему хочет сказать этот щенок.

Двое охранников привели Лопе на широкий балкон дома Лакомба. Удав сидел за столом и завтракал, а за его спиной стоял Макс Груббер. Жак кинул взгляд на оборванного худого парня лет девятнадцати, стоявшего перед ним, и усмехнулся. Он сразу вспомнил Мишеля Треми, когда-то так же пришедшего к нему, невольно сравнивая тот и этот визит, и сравнение было явно не в пользу Лопе.

– Быстро говори, что тебе надо, и уходи, – произнёс Лакомб и глотнул кофе.

– Меня зовут Волк, – произнёс испанец.

– Я знаю, кто ты такой! – рявкнул Жак. – Говори, зачем пришёл.

– Ты даже не предложишь мне сесть, Удав?

– Много чести! – Лакомб терял терпение. – Говори быстрее и проваливай!

– Не разговаривай со мной так! – вдруг воскликнул юноша. – Я здесь родился, а ты – чужак. Так что будь повежливее.

– Плевал я на то, кто и где родился! Чего ты хочешь!?

– Послушай, Удав, – сказал Лопе. – Я и мои люди выполняем твои мелкие поручения и получаем за это гроши. Мы готовы на большее. Поручи нам настоящее дело, чтобы мы смогли заработать, или отдай какой-нибудь район Россины. Мы уже устали жить в нищете.

– Это всё? – спросил Жак.

– Всё!

– Тогда послушай меня, – Лакомб поставил на стол чашку с кофе, которую до этого держал в руке. – Вы так же, как и раньше, будете делать то, что я вам скажу. До настоящего дела вы ещё не доросли, а делиться с вами чем-либо я не буду. Если вам это не нравится, то можете устраиваться работать на завод, который скоро построят русские. И не вздумайте что-то делать без моего ведома. Если ты всё понял, то я тебя больше не задерживаю.

– Напрасно ты так со мной поступаешь, – глядя исподлобья, проговорил Волк. – Когда-нибудь я напомню тебе этот разговор.

– Ты мне угрожаешь? – удивлённо спросил Удав.

– Нет. Я говорю о том, что ты сейчас зря отталкиваешь меня.

– Убирайся! Ты меня утомил.

Лопе больше, не говоря ни слова, встал и даже не попрощавшись пошёл к выходу.

– Может быть, вы зря с ним так круто, мистер Лакомб, – сказал Макс, когда Волк ушёл.

– Пускай знает своё место, – ответил Удав. – Тем более что мне нечего ему поручить. Они могут только стрелять, а мне этого не надо. Я потратил много сил, чтобы навести здесь порядок и прекратить бандитский беспредел. За это кстати и народ мне благодарен. Так что пускай успокоятся и займутся делом. Здесь не Сицилия, и гангстеры мне не нужны!

Лакомб скоро забыл об этом разговоре и, как оказалось, напрасно.

В то утро они собрались за город. Клоду тогда уже исполнилось пятнадцать лет. Всей семьёй они поехали на машине к одинокой скале, где собиралось множество разнообразных красивых рыб, образуя собой бесподобное зрелище, и Жак давно обещал показать это место своему сыну. Погода была отличная, и Контрабас, сидевший за рулём, неторопливо вёл машину по пустой ровной дороге. Ничего не предвещало беды, и у Лакомба не было в тот день никаких тревожных предчувствий, поскольку ему уже некого было бояться. И поэтому он давно не брал в такие поездки охрану.

Первый же выстрел пробил водителю голову, и он беспомощно ткнулся в руль. Жак, сидевший рядом, сразу понял, что Контрабас уже мёртв, и среагировал мгновенно, схватившись за рулевое колесо. Он не успел самую малость, и машина плавно съехала в кювет.

– Быстро из машины! – заорал он не своим голосом и распахнул дверь.

Но только они выскочили из автомобиля, как раздался ещё один выстрел, и Мария вскрикнула. Лакомб увидел, как она начала оседать на землю, и подхватил её под руки.

Они стояли обнявшись, глядя друг на друга, и Жак чувствовал, как по его рукам стекает её кровь. Он глядел в её глаза, видя, что они становятся стеклянными, и не мог в это поверить. Казалось, что это был какой-то кошмарный нереальный сон, в котором не было ни капли правды. Он осторожно положил её на траву, не понимая, что делает, и только громкий крик Клода вывел его из оцепенения.

– Мама!!! – закричал мальчик.

– Беги! – крикнул Жак, выхватывая пистолет. – Беги к лесу!

– Нет!

– Беги, я тебе сказал!