Тёмная планета

Воин, несколько раз сглотнув, быстро забормотал, нервно дрожа от страха:

– Примите добрый совет, месье Ато, никогда, ни при каких обстоятельствах не приближайтесь к этим проклятым местам. От них исходит древнее зло… И оно все еще живо.

– Да я и не собирался. Просто любопытно взглянуть на эту комету… Или что там было…

– Любопытство оно ведь… Хуже глупости. – Ратник с опаской отошел от меня.

– Все интересней и интересней, – пробормотал я, заинтригованный рассказом.

Спуск с дерева был еще хуже, чем подъем. При подъеме ты стараешься не смотреть вниз, а при спуске видишь, сколько до земли и от этого на душе становится неуютно. У хлорианцев все процедуры были отработаны до мелочей, а я лишний раз порадовался, что смог договориться с ними о путешествии – в одиночку мне пришлось бы тяжко. Гусеницы достигли края пустоты и выплюнули коричневую слюну. Затем оттолкнулись от дерева и повисли на клейких кабелях, протянувшихся из их горла. Они быстро спускались вниз, слегка поворачиваясь вокруг своей оси, словно груз на резинке. С виду неуклюжие, вормы, ловко цепляясь присосками и роговыми крючками за кору, довольно шустро сползали вниз по вертикальной поверхности дерева, в то время как наездники были крепко привязаны к седлам специальными поперечными ремнями. С хопперами вышло сложнее – они ведь не умели ползать по стволам деревьев, передвигаясь преимущественно по горизонтальным поверхностям. Нагружать гусениц, помимо всадников, иными грузами было опасно, поэтому в течение часа караванщики свили из их липкой, но очень прочной слюны достаточно вместительные и крепкие сети и длинные веревки. С их помощью дивеи сначала обвязали, а затем принялись спускать животных с ветки на ветку, в то время как остальные воины, кому не хватило места на гусеницах, своим ходом спускались с дерева, обвязавшись все той же липкой веревкой под мышками.

Заметив во тьме соседнего куста блеск глаз, я не раздумывая выхватил из связки на поясе Кон Рата короткий дротик и со всей силы метнул его в наблюдателя, с удовлетворением услышав дикий визг и последующий удаляющийся вопль, пока тело зурба быстро падало, кувыркаясь в воздухе. Мгновенно в окружающих зарослях началось движение, и воздух наполнился свистом стрел, брызгами коричневой крови и воплями боли. Затаившиеся до поры дикие вассалы катцев издали боевой клич, многократно отражавшийся от деревьев, отчего казалось, будто на нас напала целая армия, а не пара десятков особей. Опираясь на хвост, гусеница выпрямила тело под прямым углом, чуть не сбросив наездника. Она издала довольно неприятную трель боли, ее пасть раскололась на четыре части, словно распускающийся цветок, только вместо тычинок там была опасная и влажная коллекция блестящих игл и лезвий. Как только первые дротики впились в тела взревевших от боли гусениц, угрюмые арвари сняли со своих спин треугольные щиты из дерева, обтянутые толстой кожей, и прикрылись ими. Направив духовые ружья в сторону, откуда шли крики зурбов, из неудобной позиции, почти в горизонтальном положении, активно включились в перестрелку с невидимым противником, не жалея дротиков.