Тихое озеро

– Красиво здесь у вас, – мечтательно протянул Винсент и невольно сделал глубокий вдох. – Может и мне переехать сюда вслед за тобой?

Лэнс усмехнулся в ответ и задумчиво принялся тереть щетинистый подбородок.

– И какой трофей им приглянулся в моем городе?

– Горный лев.

Лэнс повернулся в сторону брата и с удивлением взглянул тому в глаза, чтобы убедиться, не шутит ли он? Похоже, Винс и не думал шутить.

– Горный лев?!

– Или взрослый бизон.

– Бизон?!! Винс, единственное, что у нас есть в достатке – это бурые медведи, волки и олени. Повезет, можно напасть на след гризли или белого волка. Но пума для нас такая же редкость, как и страусы. А бизоны и вовсе остались только в резервациях.

– Не преувеличивай.

– А я и не преувеличиваю. Им будет проще заполучить горного льва в Скалистых горах у себя в Канаде.

– Там более серьезная национальная охрана леса, а связей у меня там нет. А здесь, как ни как, всем заправляет мой младший брат. – Винс обнял брата сзади за плечи и крепко прижал к себе. – Они мои стратегические партнеры и, зная об их страсти к охоте, я им пообещал устроить ее. При этом добавил, что охоту в штате Вашингтон они никогда не забудут. Теперь я просто обязан сдержать свое слово. Ну же, Лэнс, уважь брата!

– Не стоит забывать о шерифе, Винсент. Он имеет на меня зуб и, если что-то происходит в городе, то я сразу же становлюсь главным подозреваемым в его неофициальном списке.

Лэнсу иногда льстил такой открытый интерес к своей персоне со стороны Ричарда. Если бы он мечтал о тихой и спокойной жизни, он не стал бы переезжать из Нью-Йорка в Вашингтон вслед за своим бывшим другом. Но порой его охватывал гнев и злоба, когда Ричард принимался подозревать его во всех происшествиях, происходящих в городе. Иногда такое отношение доходило даже до абсурда. Стоило кому-то из детей закидать яйцами окна старушки Бетси Лисберт, как Лэнсу начинало казаться, что Ричард подозревает его и в этом бредовом злодеянии.

Но ведь этого стоило ожидать. Он был готов к такому к себе отношению, иначе он бы не стал переезжать в округ Сайлэнс.

Но не только ненависть к Ричарду привела его на новое место. Еще и невыясненные до конца отношения с Амандой, женой Ричарда, не давали ему покоя. Спустя почти два десятка лет он продолжал испытывать к ней чувства. Таких чувств он не испытывал больше никогда ни к одной другой женщине. В свое время он женился на лучшей подруге Аманды исключительно из мести – она ведь предпочла Ричарда ему. Конечно, в этом была его вина, ведь Аманда вначале выбрала его для близких отношений, в то время как для самого Лэнса она ничем не отличалась от других его женщин, которых теперь он и не мог вспомнить. И только потом в жизни Аманды появилось место и для Ричарда. Лэнс старался не думать о том, что их отношения как-то волновали его, но стоило Ричарду набраться наглости и пригласить его, ЕГО, на их свадьбу с Амандой, он понял, что потерял двух очень близких ему людей: любимую женщину и близкого друга. Лэнсу пришлось скрывать свои настоящие чувства, которые с каждым днем набирали все большую силу, а во время свадьбы он пил больше всех и кричал до хрипоты хвалебные слова в адрес молодоженов.

Но время всегда оказывается именно тем игроком, в чьем рукаве скрыт козырь, и к концу игры он, все же, падает на стол. Когда это происходит, все тайное становится явным – маски срываются с лиц, барабаны перестают бить дробь и правда всплывает на поверхность.

Так почему бы не принять предложения брата? Ведь в каждом предложении, которое исходит от посторонних лиц, всегда найдется лазейка и для собственных целей.

– Ты же всегда твердил, что Уивер для тебя не проблема.

– Так оно и есть.

– Тогда в чем дело?

– Абсолютно ни в чем. Можешь звонить своим «стратегическим партнерам» и сообщить, что я их жду сегодня у себя для разъяснения всех мелочей и размера моего гонорара во всем этом деле.

– Вот это уже другое дело! – радужно воскликнул Винсент и изобразил нечто вроде танца бразильских аборигенов. Учитывая его комплекцию и деловой костюм, смотрелся он во время своих движений довольно глупо, но забавно. – И во сколько им быть здесь?

– Лучше за полночь. Меры предосторожности не помешают в любом случае.

– А если им захочется пострелять и в других представителей местной фауны?

– Лишь бы им финансов хватило. Но, – Лэнс поднял руку с вытянутым указательным пальцем вверх, – им нужно сразу уяснить, что я беру на себя Уивера, а в остальном, каждый сам за себя. Как они будут выслеживать зверя и затем перевозить его через границу, меня не должно интересовать.

– Об этом мы позаботимся сами, Лэнс. У них есть свои методы перевоза товара через границу. Они ведь оружием торгуют, не забыл? Другие пожелания?

– Для сегодняшнего утра достаточно.

Винсент довольно кивнул и, обняв брата, отвел его от окна.

– Тогда давай обсудим мой процент в этой сделке.

3.

Спустя час они вышли на улицу и Лэнс провел своего брата до «Лексуса». У конгрессмена были другие неотложные дела в Олимпии, о которых он не стал вдаваться в подробности. Винсент с трудом сел на сиденье, кряхтя и тяжело дыша через нос. Смотря на старания брата, Лэнс думал о том, что до того, как стать конгрессменом, Винсент весил всего на десять килограмм больше его самого. Теперь к его прошлым девяносто килограммам прибавились как минимум еще сорок.

– Значит, в полночь, – уточнил Винсент.

Лэнс кивнул ему в ответ.

– Если они опоздают хоть на пять минут, то я ложусь спать и спускаю собак.

– Проблем с пунктуальностью у этих ребят никогда не было. Но ради денег, которые они готовы платить, ты мог быть и лояльнее к ним.

– Я все сказал. Опоздают, тогда им лучше не переезжать границы вовсе. Будут довольствоваться охотой на оленей в своей стране.

Винсент провернул ключ в зажигание, и мощный двигатель заурчал под капотом.

– Что-то ты нервным стал в последнее время, приятель. Помниться мне, ты не всегда был таким. Натянутые отношения с шерифом на тебя плохо влияют.

Лэнс вдумчиво глядел через крышу автомобиля на безответную даль, а на его волевом лице постепенно проявлялась хитрая улыбка.

– Я всегда был таким, Винс. Просто перестал скрывать свое истинное лицо.

– Ну что же, – Винсент переключил коробку передач и плавно нажал на газ, после чего машина тронулась с места. – Правильно сделал. Таким ты мне больше нравишься.

С этими словами он и отбыл. Лэнс не стал его долго провожать взглядом и быстро вернулся в дом.

В четырех стенах дома стояла плотная тишина, к которой Лэнс так и не смог привыкнуть, хотя всегда считал, что тишину начинают ценить все люди, стоит годам подкрасться поближе к сороковой отметке. А потому, недолго думая, он включил музыкальный проигрыватель и сделал громкость посильнее. Бросив пульт дистанционного управления на диван, Норрингтон побрел обратно в ванную, чтобы закончить чистку зубов, а заодно и побриться.

Натирая зубы щеткой и напевая вместе с группой «Poets of the Fall» песню “Lift”, Лэнс размышлял, чем ему стоило заняться в этот выходной день. Сидеть на диване, пить пиво и смотреть телевизор в его планы не входило. Заняться ремонтом или навести порядок на заднем дворе, также не казалось ему подходящим занятием для этого дня. А вот мысли о том, чтобы приодеться и прокатится по городу на своем любимом «Плимуте» в поисках чего-то подходящего и незатейливого, вполне грело душу.

Надев вязаный свитер и джинсы, прихватив демисезонную куртку, Лэнс вышел из дома и направился в гараж, где его ждал красавец «Плимут». Однажды он на своем любимце отправился в Сиэтл и за ним увязался какой-то любитель раритетов, который предлагал ему за машину пятьсот тысяч долларов. Лэнс только посмеялся над его предложением и не потому, что предложенная цена была заоблачной, а потому, что он не стал продавать его не при каких обстоятельствах ни за какие деньги. Этот автомобиль достался ему в наследство от отца, который за всю свою долгую жизнь (умер он в восемьдесят четыре, а отцом впервые стал только в тридцать восемь) не сколотил ни состояние, ни даже какого-нибудь маломальского сбережения не сделал. Все потому, что он был слишком азартным человеком. Он много выигрывал и не меньше проигрывал. Однажды еще в 1972-ом году он выиграл в карты у одного богатенького предпринимателя совсем новенький «Плимут» и, как оказалось, он стал его единственным настоящим выигрышем за все долгие годы игр в карты. Потом он часто проигрывал, уходя в долги, но никогда не ставил на кон автомобиль и работал иногда на двух, а то и на трех работах, чтобы расплатиться с победителями.

Лэнс с Винсом часто заглядывались на машину отца, но никогда не притрагивались к ней, хотя им и очень хотелось это сделать, потому что знали – Джон Норрингтон с любого шкуру заживо сдерет, кто посмеет сесть в его машину без спроса. Они были мальчишками, а в таком возрасте каждый мечтает о своем собственном автомобиле, особенно о таком шикарном. Но страх перед отцом был сильнее. А потому садились они в машину только в присутствие отца и то, только во время чистки салона. Отец любил копаться под капотом «Плимута» не меньше, чем ездить на нем, а сыновьям в то же время разрешал мыть машину, при этом часто сам брал в руки обильно намыленную губку и наглядно показывал, как стоит с ней обращаться.

– Плавно, – твердил он, осторожно проводя губкой по блестящему капоту автомобиля. – Не надо торопиться. С ней надо осторожно, как и с женщиной. Подрастете и поймете, что я имею в виду.

Отцу уже было шестьдесят пять, когда Лэнсу исполнилось двадцать лет, но он продолжал ухаживать за своим автомобилем. Не было ни дня, чтобы Джон Норрингтон не посещал гараж минимум на два часа. Винсенту уже стукнуло двадцать восемь, он перебрался в столицу и там уже предпринимал активные действия в продвижении на членство в палате органа государственной власти. Лэнс учился в академии, но на свой второй в жизни юбилей он отправился домой. На подарки он не рассчитывал, да и не любил он всех этих аляповатых и броских цветов коробки, в которых зачастую оказывались никому не нужные предметы. Но в этот раз его ждал сюрприз. А именно: ключи от отцовского «Плимута».

– Я не могу в это поверить, отец, – только и смог он произнести, глядя, как блестят заветные ключи в его ладони.

– А ты поверь, – ворчливо изрек его отец. По глазам было видно, что отцу было жалко расставаться с машиной, но в тоже время он был уверен в правильности поступка. – Стар я уже для такой красивой крошки и не способен уделять ей уже того внимания, которого она заслуживает.