Вторник, №12 (31), сентябрь 2021

Слыхал ли в сумраке глубоком
Воздушной арфы лёгкий звон,
Когда полуночь, ненароком,
Дремавших струн встревожит сон?..

Мир однолик, но двойственна природа,
И, подражать прообразам спеша,
В противоречьях зреет год от года
Свободная и жадная душа.

Схожие скрипичные мотивы, и бурно звучащий рояль…

Разумеется, каждый – поэт своего века, разумеется, каждый велик по-своему: и чрезвычайно индивидуален; но и некоторая тайна общности объединяет их – Фёдора Тютчева и Николая Заболоцкого.

2

Далёкая щедрость слова – и более близкая: попытка сопоставить Языкова и, скажем, Павла Васильева, обернётся недоумением – что между ними общего?

Тем не менее языковский хмельной напор, как будто совершив сложные, турбулентные повороты во времени, отливает новостью в яркой и ярой поэзии П. Васильева.

Мой брат по вольности и хмелю!
С тобой согласен я: годна
В усладу пламенному Лелю
Твоя Мария Дирина.
Порой горят её ланиты,
Порой цветут её уста,
И грудь роскошна и чиста,
И томен взор полузакрытый!

Избыточность жизни поётся, у Васильева она даётся уже на новом витке реальности: много лет прошло, жизнь изменилась, строй другой, всё иное:

Ещё ты вспоминаешь жаркий день,
Зарёй малины крытый, шубой лисьей,
И на песке дорожном видишь тень
От дуг, от вил, от птичьих коромысел.

Ещё остался лёгкий холодок,
Ещё дымок витает над поляной,
Дубы и грозы валит август с ног,
И каждый куст в бараний крутит рог,
И под гармонь тоскует бабой пьяной.

Об ином – совсем об ином: и тем не менее ощущается именно это избыточное родство: всё раскалено, неистово сияют краски, и щедрость жизни к человеку…

Впрочем, в случае с П. Васильевым она оказалась избыточной, Языков не представил бы такого…

Но язык сохраняет многое, помимо воли судьбы, круто распоряжающейся человеческой жизнью.

Широк и красен галочий закат.
Вчера был дождь. В окоченевших кадках,
Томясь, ночует чёрная вода,