Несуразица

Объявить следующую остановку!

Объявить всеобщий воскресник на Пасху, чтобы, не дай Бог, в церковь!..

Объявить женский день один раз в год, скажем, в марте!

Объявить курс американского доллара по шестьдесят две (62) советских копейки!

Объявить!..

Но всё это тычинки и пестики! Настоящий бутон-балабон выдали, когда в первый раз объявили время «зимним»:

«Центральный Комитет Коммунистической Партии Советского Союза и личный генеральный секретарь постановили: завтра объявить государственное время «зимним»! Дорогие товарищи! С сегодня на завтра, в три часа пополуночи, во всей стране наступает зимнее время. Ура! Не забудьте отсчитать час назад!»[27 - Про этот «то час назад, то час вперёд» в народе заходила частушка:«Стрелки сдвинули на часНа советском глобусе.Раньше «он» вставал в постели,А теперь – в автобусе!»/Народ убеждённо полагал, что глобус – советский, как и все остальные достижения космоса, к примеру: знаки зодиака. Ведь не зря солнце и луну первый раз открыл Гагарин, а второй раз – Терешкова!/]

Теперь время на работе и на улице будет отставать от настоящего в этих стенах. ОН совсем не протестовал. ОН только настаивал на своём. Зато весной, когда страна переводила стрелки назад – на час вперёд, в панике соображая: как это будет утром – «раньше или позже», ОН удовлетворённо осознавал, что Время можно повернуть вспять и спокойно протирал все циферблаты в квартире, идущие с ним (со временем) в ногу…

«Смотри-ка! А первое дело, которое я делаю, открывая глаза, это – смотрю на время часов. Никогда не задумывался», – задумался ОН, направляясь одновременно в ванную, душ, туалет, умывальник, сушку для носков, маникюрную для ногтей, цирюльню для волос, раздевалку для тела, прачечную для одежды и свободную кабинку для себя, если на остальной площади бушует тайфун гостей. Приводя себя к «образу и подобию» в этих четырёх квадратных(!) метрах (нормальная полезная площадь, ханжи зря жалуются)[28 - «Жаль, что не жили вы в землянках!», «Жаль, что не мёрзли вы в окопах!», «Жаль, что не голодали вы в блокадах!». «Если б натерпелись, как следует (!), тогда б ценили…» – очень распространённые фразы старых и пожилых – молодым да юным в семидесятых годах. То, есть: «Жаль, что вам, нашим детям, отчасти лучше, чем нам!» Ну и общество!], ОН вернулся к мысли о современных взглядах на часы.

Про часы.

Оглядываются на часы – соревнующиеся.

Посматривают – опаздывающие.

Не отрывают взора – ждущие.

Косятся – завидующие.

Присматриваются – воры.

Замечают – нашедшие.

Приглядываются – покупатели.

Смотрят – прибившие на стену.

Грезят – коллекционеры.

Ослепляются – часовщики.

Примечают – любители.

Разглядывают – экскурсанты.

Опускают взор – прицепившие на шею.

Глядят с прищуром – не переведшие стрелки.

Глазеют – туристы.

– Скучно! – ОН зевнул. – Надо оживить!

Осматривают – таможенники.

Тупо взирают – разбившие.

Подглядывают – заседающие.

Впиваются взглядом – усопшие.

– Уже веселее!

Дыбают исподлобья – из-под лобья дыбающие.

Зырят насупившись – не знающие цифр.

Лицезреют – обкурившиеся.

Уничтожают взглядом – дежурящие в Новогоднюю

ночь.

Наблюдают – несчастные.

И только знающие – видят!

Восклицательная концовка не понравилась.

– Утомительно, однако! Нужно отвлечься. Поеду, деревья посчитаю.

Первый автобус остановился далеко впереди. ОН побежал – не успел. Сзади подъехал второй. Подбежал, снова не успел (водитель хоть и заметил, но был сегодня не добрый). Подошёл третий. «Не тот», – подумал ОН и сел. Бордюр оказался тёплым. Четвёртый был «наш». ОН зашёл, встал на правую сторону. Повезло. Окна ещё не запотели. Дерево, дерево, дерево, дер… – промелькнул автомобиль с номером. Число на номере не совпадало с деревьями. Сбился.

– Может, теперь номера машин считать? Нет, начал деревьями, значит надо «ехать» до конца. Хорошо, хоть, несколько первых запомнил, всё же – не сначала…

Пришёл домой. Снимая одну из брюк, ОН, автоматически подпрыгивая, включил «главное домашнее искусство, являющееся для нас». Деревянный электрический ящик был намного хуже гроба. Гроб тянул вниз от жизни уже после жизни, а «этот» забирал жизнь у ещё живых и полуживых, иногда оставляя жертвы на потом, для забавы, как вампир, не убивая сразу.

Сначала всегда что-нибудь спортивное. Нашёл: «…и французы выигрывают золотую медаль в настольном(!) футболе по версии Борзини(!)»… Лёгкий ступор… Тут комментатор не виноват. Его заставили вести этот репортаж. А вообще, спортивные комментаторы уверены, что их никто не слышит. «Несут», подчас, просто непроизносимое, «острят», будто на своей тупой кухне. Заговариваются сами, нередко пропуская действия на площадке, на поле, на корте, на треке – события, которые комментируют. ОН иногда запоминал некоторые ляпсусы: «…И знаете – с кем? Не думайте, не просто с кем-то там, а самим тем, кто не получил ни одного нокаута!» – дословно. «…Что-что, а трамбовать он может! У него на вооружении такие два тромбона!» – цитата. «…Единственное место в Барселоне, где мы с операторской группой за эти дни не побывали – это Мадрид, столица…» – точно по тексту…

Эй, уважаемые! Вас, отчасти, можно понять. Несколько часов подряд трындеть – язык сводит. Однако иногда щёлкайте тумблером в головной коробке! «Микрофон включён!» Мы вас не слушаем, даже звук убираем, но ох(!), как фиксируем всю вашу стыдобу! И пожалуйста! Так открыто угловато не «болейте» за «своих», гадко и подло принижая в эфире спортсменов соперников. Хоть на спорт не напяливайте привычную для общества оголтелую предвзятость! ФУ!..

Переключил. Шла «студенческая» передача. Реклама неутомимо утомляла, но ещё больше висел на ушах ведущий, который так любил продлять… лять… себя в эфире, что с трудом добирался до конца надуманной витиеватой фразы. Когда-то его случайно здесь примаслили, а теперь называли создателем. Его создание с рождения тоже было тут и кривило улыбку в удобном камерном ряду. /У талантливых родителей талантливые дети. Жаль, только, что поделать с этим никто ничего не может…/

Потом была «Песня будущего года». Певица работала номер с двумя медведями в подтанцовке. Она с акцентом учила страну русскому языку: «Дитя любви, я родилась на море, но небеса мне дали пару крыл».

Поняв, что устал, вышел в комнату. В комнате было мелым-мело. ОН едва успел подставить руки, прикрывая глаза от пороши. Порошила новая Феня этажом ниже, выбивая ковёр. Старая Феня, видимо, уже спала.

ОН не мог заснуть, но во сне слышал: «Дитя любви, была бы я глухая, но небеса мне дали пару ух»… Вздрогнул от треска дров на кухне. В кухне горел телевизор. Запах струился ржавой пеной и не давал соскочить.

«Надо двинуться, тогда спрыгну. Нет, если спрыгну, то не двинусь».