Оценить:
 Рейтинг: 0

На суше и на море

<< 1 ... 6 7 8 9 10 11 12 13 14 ... 17 >>
На страницу:
10 из 17
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

– Один он кузнец на всю округу. Плохо нам без него будет.

– Простить? – невольно улыбнулся Малюта.

– На все воля барская, а только вот пастухов у нас двое – Прохор и Емеля.

– И кого из них ты предлагаешь? – уже всерьез заинтересовался Скуратов. – По алфавиту? Или жребий кинем?

– Святое дело жребий не решит, – важно поднял палец старик. – Негоже христианину на случай полагаться. Мы, православные, в рок не верим. Грех это языческий.

– Ну, короче, – нетерпеливо потребовал Скуратов, уже мечтавший убраться подальше от просвещенного и словоохотливого старичка.

– А вот что, барин. Ты по делам своим государевым ступай себе с богом и французами своими. Пленные они али как – мое дело сторона. А я, вот те крест, дело до конца и доведу.

– Обманешь, старик? – засмеялся Скуратов, искренне надеясь, что дело все-таки обойдется без душегубства.

– Ни-ни, – лукаво усмехнулся старик и двинулся к осине, там уже перекидывали через сук пеньковую петлю. – А за барышню не боись. Не тронем. Мы волю, почитай, со времен Святослава ждем. Обождем и еще полвека.

Покинуть усадьбу Скуратов убедил офицера-парижанина не без труда.

– Мон шер ами, – возражал ему француз, плененный красотой русской дворянки. – Оставлять юную даму в такой час? Это моветон, дружище.

– Пустое, – усмехнулся Малюта. – Я изучал психологию русского народа по мемуарам шевалье Ля Гуша. Они сущие дети, эти русские. Они до сих пор путают свободу с волей и верят в социальную справедливость. Но если на них прикрикнуть – они служат преданно и честно. Девочка теперь в полной безопасности. К тому же я тотчас отправлю ее в уездный городок.

– Ля Гуш? – задумчиво переспросил французский офицер. – Не читал. Не люблю журналистов. Когда я читаю «Парижский вестник», рука моя тянется…

– Это понятно, – вздохнул Скуратов. – Но нам пора, мой друг.

– На Дон! – слегка воспрянул парижанин. – На Дон! К Деникину! Вы правы, мон шер, хотя, признаюсь вам, наши перспективы в России безрадостны. Народ не с нами, народ против нас. Да и Россия, в сущности, мне по душе. А Наполеон – редкостная, между нами, сволочь и выскочка. Я ведь из «бывших». Ну ты понял?

– Жертва репрессий? – понимающе уточнил Скуратов.

– Да, именно. Когда чернь громила Бастилию, моего папа гильотинировали за верность присяге и королю. Маман не перенесла горя и эмигрировала в Лондон. Потом, правда, выяснилось, что папа в тюрьме подсунул Дантону вместо себя кого-то другого и сбежал с любовницей в Америку, но мне от этого было не легче. Клеймо сына врага народа преследовало меня всю жизнь. Аристократов у нас не любят до сих пор, хотя мой папахен просадил свое состояние в карты еще в пору моего младенчества, а моим воспитанием занимался отставной солдат-инвалид с улицы Фуке. Но хватит о грустном. Итак, на Дон?

– Именно, – улыбнулся Скуратов.

Они отыскали в конюшне забившегося в угол престарелого кучера, снарядили сани и усадили в них укутанную меховой дохой юную хозяйку поместья. Проводив драгоценный груз до большака и убедившись, что сани скрылись в поземке, продолжили свой путь. Отогревшиеся в доме гренадеры приняли еще по кружке самогона и теперь в просохшей обуви уверенно шли в авангарде. Шел третий час пути.

Внезапно – а в подобных случаях все и всегда происходит внезапно – над головами разговорившихся офицеров свистнуло несколько пуль. Скуратов, оборвав фразу на полуслове, поднял глаза на авангард. Авангард драпал. А следом за резво отступающими гренадерами из рощицы неслась толпа в полушубках, армяках и тулупах.

«Накипеловцы, – понял Скуратов. – Первый набор. Из тех, что пошли не дворян, а французов бить. Это серьезнее. Это патриоты. Эти за Отечество и Отчизны не пощадят».

Мужики, несущиеся на них, и впрямь отличались от давешних статью, ростом и уверенностью в себе. В отличие от накипеловцев-2 накипеловцы-1 и вооружены были получше – не дрекольем, а саблями, палашами, вилами и тонкими пиками. У некоторых, судя по пуле, сорвавшей с Малюты головной убор, было и огнестрельное оружие.

– А ведь убьют, – понял смышленый Скуратов, задыхаясь на ходу. – Убьют и не чихнут… Потом по крестику и самогону выяснят, что православный. Похоронят по-христиански… Может, даже попа позовут. Помянут моим же самогоном… Но сначала убьют. Менталитет, едри его…

Малюта, увлекая за собой француза, бросился под горку. На ходу он оглянулся три раза.

В первый раз, когда Скуратов оглянулся, партизаны с вилами настигли гренадера-оккупанта с безумными глазами.

Во второй раз, когда Малюта оглянулся, истошно кричал уже второй гренадер – тот, кто не пожелал поделиться кониной.

– Это партизаны! К реке! – заорал Скуратов, толкая в спину французского офицера. – Видишь, на той стороне? Беги, сдавайся, я следом!

На противоположном берегу с интересом и некоторой опаской следил за развивающимися событиями конный казачий разъезд регулярных русских частей во главе с каким-то офицером.

Француз, а следом и Скуратов вылетели на зеркальный лед спасительной речки и тут же забуксовали.

Впрочем, забуксовали не только они. Последний из гренадеров, скатившись на лед, тотчас поскользнулся и упал. Трое мужиков с ломами тут же занялись расширением лунки для подледного лова.

И когда Малюта оглянулся в третий, и последний, раз, гренадера уже не было, а рукотворная полынья подернулась тонким льдом.

– Я есть французский капитан Артаньян. Сдаемся! – упал под ноги конного разъезда парижанин. – Возьмите меня в плен, сударь! Вот моя шпага.

– Я есть русский капитан Бельский. Сдаемся! – подтвердил Скуратов, в изнеможении падая на снег. – Саблю не дам, казенная.

Конный офицер с сомнением покосился на мундир Малюты, а потом резво развернул и пришпорил коня.

– Я есть гвардии поручик Ржевский, – откозырял всадник. – Я что, действительно так похож на идиота, как меня всегда рекомендует генерал Тучков?

Разъезд, поднимая из-под копыт снежную пыль, умчался к уже видневшемуся за холмами городку.

– Где кокошник? – просипел Скуратов, обнажая саблю и намереваясь продать жизнь подороже.

– Какой кокошник? – изумился Артаньян, вытаскивая шпагу. – Что есть «ко-ко-шник»?

Скуратов, вставая лицом к неминуемо надвигающейся по льду смерти, приставил растопыренную пятерню ко лбу и вильнул бедрами.

Француз осторожно отодвинулся от сошедшего с ума приятеля по несчастью, но тут же все понял и просиял:

– Ко-ко-шник… Эта та белая на голову? С камешком? А откуда вы…

– Где кокошник, мон шер? – умоляюще застонал Скуратов. – Чисто из спортивного интереса! И это, к слову, наш последний шанс!

– В музее, – пожал плечами Артаньян, пожимая плечами. – Я зашел отдать честь отважному старику, пальнувшему в нас на площади из своей пушечки. А он сослепу решил, что я не салютую, а хочу его зарубить… И он стукнулся головой и расколотил витрину. А я вытер ему лоб этим, как его, ко-ко-шником. А он пришел в себя и заорал. А я выскочил в окно. А он… Впрочем, не знаю. Надеюсь, жив. Славный старикан. Патриот. Вешать таких надо.

– И где же кокошник? – обреченно повторил Скуратов.

– Бросил в воз, – засмеялся французский офицер. – Воз там стоял какой-то. И я… Пардон, сударь, я вспомнил, где вас видел… Вы дрались, как лев.

– Капитан Бельский, – с шиком отсалютовал саблей Скуратов французу и набегающим партизанам.

– Капитан Артаньян, – представился в свою очередь недавний противник, поворачиваясь лицом к настигшей их толпе.

Первый натиск они отразили успешно – ватага партизан накатила и схлынула. Повторная волна нанесла им, однако, куда более существенный урон: Артаньяну распороли саблей правый рукав, а Скуратову отдавили ногу.

– Стойте! – возмущенно завопил Малюта. – Свой я! Нашенский!

– Ишь ты, вражина! – возмутился, орудуя вырванным с корнем дубком, какой-то здоровяк, напоминающий Поддубного в лучшие годы его спортивной карьеры. – Язык выучил, ехидна шпионская.
<< 1 ... 6 7 8 9 10 11 12 13 14 ... 17 >>
На страницу:
10 из 17

Другие электронные книги автора Игорь Анатольевич Подгурский