Чеченский капкан: между предательством и героизмом

«Увидел, прямо надо мной пролетел Ми-8, – говорит Сергей Борисюк. – И тут в ущелье началось что-то невероятное. И снизу, и сверху началась стрельба по вертолету. Я сразу понял, что попал в отряд. И думаю, что конец мне пришел, и карьера моя летная окончена».

Основной удар принял на себя Дмитрий Елистратов. Его вертушка получила такие повреждения, что по всем канонам не могла лететь дальше.

«Потом я у борттехника спросил, что произошло, – начал свой рассказ Дмитрий Елистратов. – Он сказал, что случай один на миллион, но пуля пробила стык, где сходятся основная и дублирующая гидросистемы вертолета. То есть системы, которые отвечают за управление вертолета».

Потеряв управление, вертолет Ми-8 камнем падает на землю с высоты в пятьдесят метров. Но происходит невероятное: экипаж и 18 спасателей остаются в живых. Дмитрий Елистратов мгновенно оценивает обстановку и отдает своим бойцам команду покинуть разбитый вертолет. Но к Ми-8 уже успели подобраться шесть боевиков. Двое из них набрасываются на лейтенанта. Завязывается рукопашная, в которой Дмитрию удается справиться с нападавшими. Но на подходе основные силы бандитов. Дмитрий приказывает организовать круговую оборону. Силы неравные. Восемнадцати бойцам Елистратова противостоит несколько сотен бандитов. В ущелье в то время хозяйничала банда полевого командира Хаттаба. Разведчикам Дмитрия приходится брать не числом, а умением.

«Сделал выстрел – сменил позицию, еще один сделал – снова сменил, – поясняет Дмитрий. – Таким образом и передвигались. Не давали пристреляться по нам. Постоянно перемещались».

Пока бойцы Елистратова отбивали атаки боевиков, полковник Сергей Борисюк пытался найти безопасный проход через Аргунское ущелье. Вооружившись ножом, он стал медленно пробираться по лесу. Путь на север к федеральным силам был закрыт. Там находились чеченские блокпосты. Такая же ситуация была и на юге. Сергей оказался в плотном окружении бандитов. Но они пока не обращали на него внимания. Боевики были заняты уничтожением команды спасателей.

Дмитрия Елистратова и его группу обложили со всех сторон. Над бойцами кружат вертолеты, которые пришли на подмогу. Но боевики ведут ураганный огонь и не дают им возможность забрать группу. Только через полтора часа один из Ми-8 смог приземлиться. Первыми уносили раненых. Короткими перебежками, под непрестанным огнем боевиков. Приземлившийся вертолет получил около шестидесяти пробоин. На борт он взял более тридцати человек. Шансов взлететь почти нет. Но пилоту удается поднять машину в воздух и довести ее до базы.

Вернулись к своим без Сергея Борисюка. Он по-прежнему где-то в Аргунском ущелье, в самом логове боевиков. Безопасной тропы через заставы противника ему найти не удалось. Тем временем на горы спустились сумерки, и температура воздуха упала до минус пятнадцати градусов. Чтобы выжить на морозе, Сергей отыскал свой парашют.

«Соорудил палатку, а вокруг слышу чеченскую речь. И наверху, и внизу. Слышу, как они принимают пищу. Мы почему их не могли ночью найти, потому что они костры не жгут, запаха пищи нет, а тут слышу даже, как ложки стучат, а ни запаха, ни костров, ничего нет. Я сижу наверху и смотрю на них. Река Аргун протекает и вымывает шхеры в горах, и они довольно глубокие. Высота у них метра полтора – метр восемьдесят».

На следующее утро спасательная бригада Дмитрия Елистратова снова вылетела на помощь Борисюку. Боевики успели узнать, кого они сбили. Накануне российские средства массовой информации разнесли новость о том, что в Аргуне катапультировался Герой России, командир полка, полковник Сергей Борисюк. Теперь бандиты бросили все силы на его поиски. Утром они окружили его в небольшой роще. Несмотря на то что при нем был только автомат и пара пистолетов, он дал боевикам яростный отпор. Сослуживцы не зря говорили о Борисюке: «Вооружен и очень опасен». Боевики опомниться не успели, как полковник подстрелил нескольких из них. Тогда они отступили и применили другую тактику.

«Вижу, сверху спускается группа боевиков с собаками, – вспоминает Сергей Борисюк. – До них расстояние метров тридцать-пятьдесят. Я стреляю с автомата, со «стечкина». А они идут в полный рост, даже не прячутся. Почему? Потому что они умеют воевать в горах. А автомат 5-45 не эффективен в таких условиях. Там тонкий орешник, хоть и видно через него людей, но пуля не пробивает. Я сначала даже подумал, что у меня холостые патроны в автомате».

Ситуация была критической. И тут неожиданно подошла подмога. В небе появилось несколько вертолетов и штурмовики. Спасатели засекли местоположение Борисюка. Сергей связался с ними по рации и попросил нанести удар по приближающимся боевикам.

«Я прошу «грачей» отработать передо мной. От факела на запад 30–50 метров, но никто не решается, это очень близко, – рассказывает Сергей. – Один из летчиков решился на это. Сергей Рапотан, замкомандира полка, тоже Герой России. Прямо передо мной отстрелялся. Я увидел точное попадание. Тут мне стало полегче. Собаки, кустарники, помогающие боевикам укрываться, – все это разлетелось в клочья».

Полковник Борисюк обозначил себя дымовой шашкой. Но он в лесу и до открытого места ему никак не добраться. Дмитрий Елистратов принимает тяжелое решение – поднимать летчика прямо из леса на тросе. Вертолет зависает прямо над деревьями. На вертушку Елистратова обрушивается огненный шквал. В любую секунду из-за любого дерева может вылететь ракета и сбить вертолет спасателей. Лейтенант приказывает солдатам открыть заградительный огонь и вызывает на помощь авиацию. Некоторое время боевикам не дают поднять головы.

«Визуального контакта с противником не было, – комментирует Дмитрий Елистратов. – Поэтому шел заградительный огонь. Если будешь сидеть ждать, пока он появится, всякое может произойти. Либо из гранатомета выстрелят, либо опять же собьют».

Через несколько мгновений прямо над головой Борисюка завис спасательный Ми-8. Спустили трос. Под огнем боевиков полковник успевает схватить его, а через секунду вертолет уже взмывает вверх, уходя из-под пуль бандитов.

Сергей продолжает говорить: «В правой руке автомат, левая нога в подъемном устройстве, за трос держусь... Когда меня чудесным образом подняли в вертолет, я никак не мог отпустить от троса руку. Доктор говорит, давай сделаем укол, но я сам разогнул пальцы. С большим трудом... а потом посмотрел по сторонам: в вертолете гильз было по колено».

Дмитрий Елистратов доставил боевого летчика на базу и передал его военным врачам. Эта история закончилась благополучно. А между тем на территории Чечни в окружении боевиков находилось несколько десятков наших бойцов. Без еды, медикаментов и боеприпасов. И без надежды на спасение. А некоторым из них спешили присвоить ордена и звания.

«... Награжден посмертно...» Такие слова были написаны и в письме, которое получили родители Алексея Крупинова. Но он оказался жив. И сегодня помнит все до мельчайших подробностей. Однажды, после ночного обстрела снайпера, он осматривал позиции роты по периметру. Осторожно обходя свои мины, не заметил чужую. Взрыв. Осколки пробили живот, легкие, повредили руку. Сердце закрыл прижатый к груди автомат. Из операционной тело младшего лейтенанта Крупинова выкатили в соседнюю комнату и прикрыли простыней. Сестричка, что везла раненого офицера из предгорий, заплакав, повезла скорбную весть сослуживцам, в роту. И даже в Таманскую дивизию. А спустя полчаса произошло то, о чем восклицают: о чудо!

Алексей Крупинов начинает свой рассказ:

«Я тут что-то закашлял, медсестра заходит, на меня смотрит, я ее спрашиваю:

– А живот-то... у меня в животе, говорю, еще осколок должен быть. Живот-то, будете операцию делать?

Она кричит:

– Доктор, он живой!

Откуда-то доктор вышел. По-моему, он в перчатках был. Возможно, кому-то еще операцию делал. Сначала помолчал. Смотрит на меня и ничего не говорит.

– Ну ты как?

Я говорю:

– Да нормально. Из живота-то будете доставать или как там?

– Ну ты потерпи минут пятнадцать. Потерпишь?

Я говорю: «Да».

Алексей смотрит на меня глазами, полными жизни. Слушая его рассказ, действительно веришь в чудо! В любых условиях и при любых обстоятельствах.

И вновь операция. Он еще сам успел сказать врачам, что группа крови у него четвертая положительная. Впрочем, крови-то уже почти не было, но молодое сердце упрямо продолжало работать. После операции вновь очнулся. Уже на вертолетной площадке. Его уже погрузили вместе с остальными ранеными в вертолет, но потом выгрузили. И положили в тенек. Как безнадежного.

Алексей Крупинов продолжает:

«Вертолетчик, слышу, с врачами разговаривает: «Как, чего, что?»

А врачи сказали: «Не довезешь».

Он сам ко мне подошел и говорит:

– Ну что, выдержишь?

Я говорю:

– У тебя были на борту убитые, погибшие, умершие?

Он говорит:

– Нет, не было.

– Ну значит, не будет, – я говорю. – Я тебе слово даю.

Он:

– Тогда, – говорит, – везу. Выдержишь три часа?

Я говорю:

– Выдержу.

Меня опять грузят. Он говорит врачам:

– Я его везу.

Они говорят:

– Без толку везти.