Собирание игры. Книга третья. Петушки-Зазеркалье

– Мне кажется, моя жена изменяет мне с садовником…

– Почему именно с садовником?

– А кровать бывает усыпана розами…

– Да? А моя – с железнодорожниками! – возмущённо говорит другой.

– Почему с железнодорожниками?

– Частенько бывает, что обнаруживаю в кровати железнодорожников!

– А-а-а… Понял…

Все рассмеялись, кроме «Альфреда». Ему был не ясен дискурс анекдота… А парадигма – вообще никакая!

– Да… Друзья мои! Вот кит… – размышлял франтоватый человек, похожий на одессита – Он тяжеловесен… Он идёт по глубокой воде. Он – сама мощь! И вдруг – лёгкой, летящей стрелой, раз – и наверх! – Савва вспомнил друга Китаврасова и улыбнулся – Да – «воды» в текстах должно быть меньше! А может и больше… Но – «плотной»…

«Фраза – кошка! Коты. Алисины… Превращаются… И как бы ни крутили бы фразочки, ни поднимали бы до высот… – она «упадёт» на четыре лапы. Хм… Кошки, коты и киты… Запутался ты, поц. – подумал Савва Арсеньевич. – Главное: упасть и улыбнуться «не в своём уме». Вот – задачка!».

– Друзья! Признаюсь: я сейчас ищу, алкаю слова. В моей новой музыкально-литературной поэме… Литературно-музыкальной…

– А чего не взять у классиков-то? А-а-а… Понимаю… Что ж. Люблю новичков в «кроличей норе». Обаятельные они, немощные и… Вот только трусливых ненавижу. И завистливых! Залезут в нашу «нору» и только воздух испортят… Удовольствие-то испытываете? И в каком… э… жанре? – поинтересовался Веничка довольно добродушно и живо.

– Ну,… э…, Модернизм?… Пост… Нео…

– Ха-ха! – «Кащей» не мог уже более воздерживаться. – Предлагаю в жанре «ню» или «тян»… Лучше «бред-хрень-морок-хлябь»… Или вот: все слова на букву «х»… Ах, дамы тут…

Савва Черский, народный артист и академик начал нервничать. А какого дьявола ты полез к таким людям с незаконченной вещью?

– Милый Савва! А разве в музыке, особенно вашей, мало подтекста? Много! Очень! Так зачем… нагружать… э… – добрый и словообильный КГБ «ухватился» за контент новости – Объединить… Это, конечно, чудесно! Это – Собирание Игры! Но!… Модернизм может… э…

– Обернуться «му-му»: мудрёным мудозвонством? – уже не обижался Савва.

– Да. Без обид! Я вижу в вас и… порыв и кайф от задумки… И человек вы – «с нашего двора»… Но… Самое трудное в писательстве – не писать! И… э… можно нечаянно «намусорить» в этой поэме твоей – Веничка сбился на «ты», что доказывало заботу о друге – Сколько раз каждый из новичков…, (да из нас всех!) старался, думая, что потом подчистит, выбросит лишнее…, исправит… Нет! Из мусора лишнее не выбросишь! Не нужно обижаться, Савва… Ты не умеешь плевать, и болезненной рефлексии в тебе маловато… Похмелья нет! Ты буржуазен, «уютен»… Ха-ха… Модернизм! Он превращает любой эстетический объект в антиикону… Без особой издёвки, но и без наивности… Да – с известной долей цинизма! Вся мораль давно убита! С шилом у горле лежит у Курского вокзала в грязном подъезде!… Я…, как-то,… трудно объяснить без мата.

Карлуша даже привстал, желая, как обычно, «разрумянить» любую проблему:

– Ну зачем же… Да – причуды! Но ведь не только! И причуды следует «причесать»! Иначе – да, мусор! Вот…, э…, моя студентка на семинаре написала:

Ядвига двигала ногами,

Пыхтела потная кровать

Я спросил её:

– Это о чём?

Она покраснела и начала увиливать:

– Ну… это сон… тяжёлый…

Я:

– Что ж… Тогда, э… «пыхтела», «потная»… это же об Ядвиге? И слово «кровать» в этом контексте не уместно… Лучше – «во сне».

Веничка рассмеялся и закончил стишок:

Не сон ей снился.

А Ясон из мифа в явь

Пришёл Ядвигу пое…ть.

Алиса возмутилась:

– Прошу воздержаться от… такого… Мне всего семнадцать… Я лишь семнадцать раз… «была с Ясонами»… Девушка я порядочная – она, конечно, шутила.

– Да я даже не о грубом смысле,… и слоге… Разрушается (намеренно!), внутренняя цельность… – Густав всё гуще хотел размешать краски.

– Ты хотел сказать: «целка»? – «Кащей» скорчил серьёзную рожицу.

– Подожди… Невозможно всё время опираться на интуитивную иллюзорность, всё время от бессознательного следовать в… элитарное! Ведь исчезает же опьянение красотой слога, лёгкость и крылатость… Да, грусть…, печаль прекрасны… Но и наслаждение светлым, беззаботным… Необходимо! Сердцу! Да! Я высокопарен бываю… Но идеи гуманизма нельзя… Нельзя ощущать бессилие перед Злом! Вот почему молчит Ремарк? Вы же, Эрих, исповедник! Как Гессе! Вы и он – Магистры Игры!

– Не думаю – тихо заговорил Ремарк – Я – «заклинатель дождя», а Герман – «заклинатель змей и слов». Я проще и жёстче… Мне «стеклянный бисер» не интересен… Я бывал под дождём снарядов, градом пуль и ядом газовых атак…

– Хорошо – продолжил КГБ – Но Игра – не просо новые устремления учёных и художников, ответы их на новые «вызовы». Это разновидность Новой Религии для интеллектуалов! Хранителей Воображариума! И ещё – Карл «опрокинул» стопочку, твёрдо посмотрев на друга-математика Арецкого – Я отдаю первенство гуманитарному знанию! Точное завёло нас в кротовину тупой гонки за эффективностью производства и машин, в бездну информации, в ловушку потребительства.

«Кащей» спокойно принял вызов и пренебрежительно парировал:

– Лучше «пыхтеть и потеть» в перинах «целомудренности», «идеалов», «милосердия»?… Вы, господа, трындите! Что это за понятия: «жанр», «стиль»… Туман для неврастеников и онанистов… Есть Личность и Дар! Всё! Я лично люблю всё под настроение: сегодня – Басё, завтра – Паустовский.

Алиса, уже уставшая всё время меняться в росте и принимать разные точки зрения, приняв весьма светскую позу и приняв пять капель «Столичной» принялась рассуждать «не по-детски»:

– В Стране Чудес, куда мы будем ехать все эти ночи, проживает много странных и неправильных существ. Один только мой «отец-создатель» Доджсон чего стоит. Даже если лежит… И они, конечно, «балдёжники отвязанные», но не поцы, не ломают и не разрушают все иерархии ценностей. Они – иноходцы, инакомыслящие, инакоговорящие, инакоспящие и всеиначные. И мир понимают как текст, то такой, а то сякой. Это просто «тудой-сюдой», а вот компьютерная, вообще массовая культура под масками «пост», «нео» вообще поглотит «негу», и «запах жасмина» и вытопчет «высокие травы». Это же – босота неграмотная, с понтами слов из «пост», «нео» и прочего. И будут они, тиктокеры убогие, хливкие шорьки, варкаться и пыряться в грязи.

Тут же из-под стола высунула голову птица Додо:

– Кажется: мне хотят дать слово. Хотят внести ясность… Вы перескакиваете господа путанники, с дискурса в квадрате на парадигму в кубе. Так нехорошо, но понятно: в туман слов сваливаются от «нелётной погоды» на душе. Так вот… Зачем передёргиваете… Затворы… Вот Герман Гессе… Его «Игра в бисер» – роман-притча, роман-иносказание о том инобытии, о той загадочной, светлой стране, в которую мы с вами отправляемся. И Собирание Игры – это, в первую очередь, собирание этого «бисера»! Гессе – не ровня ни Томасу Манну, ни даже Гёте и… Он – «Фауст-Фаустус» в десятой степени. Он – человек уровня Ницше и Шопенгауэра. Его конгломерат жанровых форм в рамках одной книжки поражает! Вот она – Игра! Ошеломляет! Это Пирдуха!

Тут кто-то дёрнул под столом Додо. Ага, Чеширский Кот… Ясно, что под столом друзья тоже выпивали и спорили.

– Дай сказать, наконец – сердился Кот – Германа интересует ещё раскрытие способностей в ребёнке! Я с детства был в уме то от «Красной шапочки», то от «Оловянного солдатика», то… Точно неизвестно! Сказки – важнейший Тайм Игры! Ну то там меня дёргает за хвост! – он заглянул под стол. – Ах, ты… И они… Ууу, сколько вас!

– Да все писатели пишут лишь для того, чтобы их сердце было согрето другим сердцем – заявил Шалтай-Балтай, прищуриваясь и пытаясь разглядеть лица – А нужно ещё учиться всем словам придавать свой, ну, по своему усмотрению, смысл.

– Например? – спросил Додо.

– Например, нужен девиз: «Добро пожаловать отсюда!».