Третья мировая война

– Давай свои выводы, только недолго, – крикнул кто-то из зала.

– Обязательно дам, но обо всем по порядку. Эта война отличается от всех предыдущих войн в истории. Отличается тем, что раньше воевали правители стран. Они замышляли и развязывали войны, преследуя определенные, вполне конкретные интересы.

– А как же Троянская война? Из-за бабы! – спросил молодой человек в первом ряду.

– То, что из-за бабы, как вы выразились, – всего лишь устоявшийся миф. На самом деле то был всего лишь повод. Менелай, у которого троянец Парис похитил жену, обратился за помощью к Агамемнону и тот его поддержал, но из чисто политических интересов – ему были нужны земли в Малой Азии.

В истории были и другие примеры, когда казалось, что все дело в женщине или еще чем-то, не имеющем отношения к государственным интересам, но если разобраться в ситуации, то всякий раз оказывалось, что истинная причина начавшейся войны – политика.

Так, возвращаясь к нашей войне, замечу: никакими политическими или экономическими интересами властей или влиятельных лиц, ее объяснить нельзя. Это не война между государствами, коалициями государств, странами и народами. Это и не гражданская война. Хотя воюют подчас соседи по подъезду. Это война всех против всех, если воспользоваться терминологией Томаса Гоббса.

Великий философ обосновал ее природой человека. В своем «естественном состоянии» все люди равны, и каждый руководствуется своими потребностями и интересами. Человек эгоистичен, он наделён сильными страстями, обуреваем жадностью, страхом, желает власти, богатства, наслаждений. Принцип его поведения предельно прост: человек стремится получить как можно больше благ и избежать страданий.

Но если два человека желают одной и той же вещи, которой, однако, они не могут обладать одновременно, они становятся врагами. Наступает такое состояние общества, которое можно назвать войной всех против всех. Над человечеством нависает угроза самоуничтожения. Стремление же человека к миру, то есть к согласной, упорядоченной жизни с другими людьми, требует от него серьезных жертв и ограничений, которые порой могут показаться непосильными, подчас невыполнимыми.

Гоббс считал, что так было до образования государства, которое своими жесткими законами и силовыми структурами положило конец беспрестанной бойне. Однако любая система в своем развитии проходит определенные стадии: возникновение, становление, развитие и деградацию. Государство в том числе. И вот на стадии загнивания и деградации, как и в догосударственную эпоху вновь вспыхивает война всех против всех. Этим заключением можно дополнить учение Гоббса.

К весьма неутешительным выводам пришел и Зигмунд Фрейд. Ввиду наличия в природе человека влечения к самоистреблению, к смерти, порождаемые этой могучей силой агрессивные импульсы всегда будут искать выхода, вступая в неизбывное противоречие с либидо и с цивилизацией.

Мы, россияне, имеем наглядный пример из совсем недалекого прошлого, как в одночасье из казалось бы приличного человека может вылезти агрессивный дикарь. Вспомните девяностые годы прошлого века. Тогда многие диву давались: откуда повылезал весь этот беспредел? Да из нас самих! Он в нас всегда сидел и только ждал, когда появится возможность себя проявить. Тогда властные и силовые структуры пребывали в растерянности от резких политических перемен, а это очень чревато, ибо, как отмечали великие умы, взбунтовавшаяся и не сдерживаемая толпа страшнее самой жестокой тирании.

Что же привело институт государства к загниванию? И почему раньше не было таких войн, почему в наше время она случилась? Все предельно ясно – причина в личных правах и свободах. Господа либералы слишком активно и слишком тотально внедряли в массовое сознание свою идеологию. Доказывали, что интересы отдельного человека превыше интересов государства. Что государство не имеет права вмешиваться ни в частную жизнь, ни в частный бизнес. Что нужно упростить роль государства до выполнения обязанностей ночного сторожа, охраняющего покой свободных граждан.

При этом либеральные теоретики ни разу не задумались над вопросом: а что представляет собой человек по сути? И не опасно ли предоставлять ему такие широкие права и свободы? Больше того, они провозгласили в главных международных документах, что каждый (каждый!) человек рождается изначально положительным, честным, добрым и правильным. А становится по достижении взрослого возраста отрицательным, лживым, злым исключительно из-за дурного влияния государства.

Так вот, ничего более разлагающего человеческую личность во всей истории придумано не было. Сущность и природа человека по сию пору науке не известна, так же как и его происхождение. Поэтому провозглашать вышеприведенные истины в кавычках не просто антинаучно, но и откровенно опасно. Мало того, что идеологи либерализма не предоставили никаких доказательств своим умозаключениям, так они еще и навязали их всему человечеству многолетней бессовестной пропагандой.

Когда все эти «истины» дошли до последнего тупицы, даже самый тупой из них понял, что превыше его личных интересов ничего нет. А поскольку его интересы рано или поздно обязательно столкнутся с интересами окружающих, вот вам и повод для войны.

Говорят, сколько людей, столько и интересов. А это означает, что этой войне не будет конца. Это война до полного самоистребления человека как вида. Возможно, останутся какие-то доходяги, неспособные ни к чему. Но они не смогут продолжить человеческий род.

– Э, да ты лишка не загнул? – воскликнул кто-то из зала.

– Обалдел публицист, – поддержал еще один слушатель. – Нагнал страху. Никакой мировой войны не будет. Побесятся и успокоятся.

Публика зароптала.

– Хватит нас стращать! Освободи микрофон, публицист!

– Хорошо, если правда глаза колет, сейчас уйду. Но напоследок напомню картину Брейгеля «Слепые». – На заднике сцены тут же возникло изображение картины. – Она, если кто не знает, символически изображает весь путь человечества, путь слепцов в яму.

– Да пошел ты! – заорали в толпе. – Правда и в самом деле пришлась не по душе.

Но организаторы мероприятия, видимо, решили еще больше возбудить публику и добавили громкость микрофону.

– Человек – ошибка природы, – гремел Варфоломеев. – Он не в состоянии делать выводы из своих просчетов. Не в состоянии усвоить наследие великих мудрецов. Удел человека – бесконечно наступать на одни и те же грабли. Общий вывод: человек – самое глупое животное на Земле! Он никакой не Homo sapiens, он йеху, как определил великий Джонатан Свифт.

Толпа заорала и принялась кидать в оратора всем, что попадалось под руку. Публицист спрятал голову в приподнятый пиджак и стал медленно отступать к кулисам. Но к нему уже бежало несколько разгоряченных мужиков с явным намерением набить физиономию. Их пытались сдержать организаторы мероприятия с красными повязками на рукавах.

– Варфоломеев, ты приговорен! – орали из зала. – Сдохни!

Толпа устремилась на сцену. Видеокамера, транслировавшая репортаж, качнулась и упала, пошли помехи и все оборвалось.

– А что, правильно говорил этот Варфоломеев, – изрек Середа. – Но этому быдлу что не скажи, не согласное с его примитивными представлениями и заставляет думать, ничего не понравится.

– Точно, – поддержал Поздняк. – Быдлу надо говорить только то, что ему приятно слышать. А Варфоломеев вступил в противоречие со своими же выводами. Ну, куда он сунулся? На что надеялся?

– Романтик с большой дороги. Но с реалистичными взглядами, – подвел итог Стас.

6. Индейцы и ковбои неудачники

Варфоломееву пришлось, наступив на собственное достоинство, какое-то время простоять за кулисами, в самом глухом и темном углу за занавесом, посреди орудий труда уборщицы – швабр и ведер, пока страсти не улеглись. Наконец зал опустел, все стихло. Он вышел в фойе и увидел трех североамериканских индейцев при полном параде, в масках, со всеми причитающимися перьями, чокерами, подвесками, браслетами и ловцами снов. Как и подобает краснокожим, они оказались более терпеливыми и наблюдательными, чем бледнолицые.

Индейцы окружили Сергея Петровича и один из них произнес:

– Я Никитос Соколиный глаз. Плохие слова ты говорил, профессор.

– Я Димон Ястребиное перо. Пойдешь с нами, – добавил второй.

– Но я не профессор, – возразил Варфоломеев, во всем любивший точность.

– Это без разницы, – изрек третий, представившийся Максом Павлиний хвост.

Краснокожие вывели его на улицу, подвели к одному из жилых домов, завели во двор и толкнули к лестнице, ведущей в подвальное помещение. Открыв незапертую дверь, процессия оказалась в какой-то подсобке.

Пока Сергей Петрович осматривался и обдумывал, как выпутаться из столь тревожной ситуации, два индейца быстро связали его веревкой, а затем посадили на стул и стали привязывать к нему.

– Сейчас мы с тебя скальп снимем, – сказал тот, что назвался Соколиным глазом. Он открыл медицинский саквояж, которого пленник до сих пор не замечал по причине охватившего его страха.

Содержимым саквояжа оказался зловеще блестевший даже в полумраке подсобки набор хирургических инструментов.

Варфоломеев приготовился к самому худшему, но в Небесной канцелярии решили иначе. Как раз в это время в темном углу подсобки обедал раздобытыми на помойке остатками чьего-то пиршества поселившийся здесь бомж, известный в округе как Мударис Идрисович Ибатуллин. Индейцы, войдя с залитой солнечным светом улицы, его не заметили.

Поняв, что сейчас осуществится что-то нехорошее, бомж отложил еду, достал из под подушки припасенную на всякий случай фомку и ухнул ей по черепу одного злоумышленника, затем второго. Третий же дал деру.

– Кажется, я ваш должник, – поняв, что нежданно-негаданно обрел свободу, произнес Варфоломеев. И после того, как спаситель освободил его от веревок, порылся в карманах, достал тысячерублевую купюру и протянул бомжу. – Я, конечно, не имею в виду, что ваша… э-э услуга стоит тысячу рублей, просто у меня при себе больше денег нет…

– Годится, – оборвал его бомж.

– Вот вам моя визитка, звоните, не стесняйтесь. Меня зовут Сергей Петрович.

– Мударис Идрисович. Спасибо!

Публицист никак не ожидал столь мудреного имени у бомжа и подумал про себя: «Как все-таки плохо я знаю жизнь».

Так неожиданно для пока еще существующей цивилизации был спасен историк и публицист Варфоломеев С.П.

А вот беды двух индейцев на фомке не закончились. Воистину, это был не их день. Пока они приходили в себя после сокрушительных ударов Мудариса Идрисовича, расположившись на лужайке перед домом, где им так ужасно не повезло, мимо проходили участники местной группы самураев. Они готовились к поездке в Японию на празднование Дня тысячи самураев. Посему вид краснокожих вызвал желание совершить над ними ритуальный обряд. Бедолагам сделали харакири.