Служанка любви. Роман в письмах

Я успокоила Клариссу, моментально приняв новое решение – не таиться, и рассказала ей обо всём том, что узнала предыдущим днём, и стала умолять Клариссу объяснить мне некоторые вещи, такие так её как вздохи, движения тела и странную усталость после достижения вполне очевидного пика сладострастного удовлетворения, пребывания в течении нескольких минут в неподвижности… мне хотелось, чтобы она меня посвятила во все эти интимные детали. Я скрыла от Клариссы, между тем, что следила за ней и знала, каким играм она предавалась украдкой, так как хотела убедиться, что она меня не собирается обмануть. Мои любопытные и наивные вопросы её и утешили, и успокоили. Она снова чувствовала себя в своей тарелке, как старшая сестра, дающая уроки и советы молоденькой инженю. И так как я рассказывала Клариссе обо всём с многочисленными деталями и подробностями, и даже о поведении моей увлечённой страстью матери, она перестала меня стыдиться и призналась, что кроме религии она не знала ничего в нашем мире прекрасней сексуального наслаждения и рассказала мне обо всём, без утайки, и в моих дальнейших письмах, во многом благодаря моей дорогой Клариссе, у которой был большой опыт, вы найдёте некоторые философские размышления на тему любовных утех.

Я узнала точную информацию о строении полов, разницу между ними, каким образом происходил союз, слияние между ними, какие ценные соки, выделяемые мужчиной и женщиной, соединяются ради естественных человеческих целей, увековечения человеческого рода и более всего сильного внеземного сладострастия, а также, почему общество окутывает таким плотным покрывалом тайны эти вещи. Я узнала, что, несмотря на все опасности, которые окружают соитие мужчины и женщины, оба пола всё же могут достигнуть почти полного утоления своей страсти, но при этом Кларисса предостерегла меня от несчастья, больших последствий, подстерегающих девушку, излишне беззаботно предающуюся утехам любви.

То, что моя неловкая рука предоставила только что Клариссе и то, что мой кузен доставил своей рукой своему телу было не совсем полным утолением любовного голода, но избавляло от многих неприятностей. Хотя Кларисса уже познала все радости любви в сильных руках молодого мужчины, её сейчас полностью удовлетворяли те радости, которые она могла дать сама себе, так как у неё уже был ребёнок, и она в такой же полной мере познала все несчастья, сопровождающие матерей-одиночек. Кларисса мне привела примеры из своей жизни, подтверждающие, с какой большой осторожностью и хладнокровием следует предаваться любовным наслаждениям. История её жизни была очень интересна и чрезвычайно поучительна, и она стала примером для меня, восемнадцатилетней в то время девушки, и станет содержанием моего ближайшего письма. Однако, я уже, как выяснилось, догадалась о природе многих поступков сама по себе, но многие из тех вещей, которым Кларисса тогда меня научила, продолжают радовать меня и по сей день.

Всё это было очень красиво, но это была всего лишь сказка, в которой я не была одним из персонажей. Я же горела желанием участвовать, стать частью этих необыкновенных фантазий, познать ощущения, которые доводят мужчин и женщин буквально до обморока. В то время, как Кларисса говорила, я снова стала ласкать её тело, которое у неё оказалось столь чувствительным. Я погружала свои пальца в её волосы, гладила затылок, и когда она начинала говорить со мной более страстно, я принималась целовать её лицо и впивалась жгучими поцелуями в её губы, пытаясь ей объяснить, что моё воспитание не будет полным без практики. Кларисса мне рассказывала, как впервые отдалась тому молодому мужчине, который впоследствии сделал её матерью. Она хотела мне разъяснить божественное ощущение, которая настигает женщину, разделяющую любовь с мужчиной, рассказывала о восторге, экстазе, о взаимном и полном излиянии двух тел, и мои ласки делали Клариссу всё более и более красноречивой. Её маленький рот приоткрывался, губы распухли от моих поцелуев и желания, обнажая белые, как снег, зубы, и сладострастный язык. Настал момент попросить Клариссу рассказать о некоторых других вещах, но поскольку она мне только что сказала, что нужно пробовать такое самой, непосредственно, чтобы понять, я ей тут же закрыла рот моей рукой, так, что она исторгла тяжёлый вздох и незамедлительно замолчала, и стала лихорадочно ласкать её прекрасное тело, которое немного сопротивлялось моей руке, но когда я внезапно остановилась и сказала ей на ушко: «Если вы хотите, чтобы я продолжила, вы должны предоставить своё тело в моё полное распоряжение. Я в предвкушении того, что меня ожидает, и того, что вы мне только что столь восхитительно описали». Тотчас же Кларисса стала меня страстно и нежно ласкать, и в жаре её поцелуев меня стало захватывать необыкновенное, сладострастное ощущение. Она сняла мою руку со своего рта, и сама стала ласкать меня своими губами так, как это может делать одновременно и сестра и подруга, и чего я ещё не умела в то время сделать так же хорошо моей новой подруге.

Кларисса мне тогда грустно сказала: «Не старайся, моя дорогая Эльза! Твоя душа всё ещё закрыта для любви, но я не хочу тебя оставить в таком возбуждённом состоянии, с неутолёнными желаниями. Приди ко мне и сядь рядом так, чтобы я могла тебе показать способ утоления таких желаний и который будет к лицу такой красивой девушке, как ты. Я хочу посмотреть, смогу ли я тебе на словах объяснить, что тебя от максимального удовлетворения всё ещё защищает твоя девственность.» Мой отец недавно тоже говорил какие-то нежные слова моей матери, поэтому я не заставила себя упрашивать дважды и села перед Клариссой, непроизвольно широко раздвинув свои ноги. Как только она меня тронула, моя душа тут же поняла, что сейчас я почувствую огромную разницу между прошлым и настоящим, что боль будет другой, ведь Кларисса взялась за дело иначе. И какая разница в ощущениях по сравнению со всем тем, что я попробовала до тех пор! Как только со мной стала общаться опытная женщина, неведомое мне до сих пор сладострастие наводнило моё тело, и я не ведала больше того, что со мной творили, как будто перенеслась в параллельный мир. Мы говорили теперь скороговоркой, наши тела были совсем близко друг от друга. Я перевернулась, легла на бок и, опираясь на левую руку, играла правой рукой с её густыми косами, а их у неё их было две, и они спускались вниз вдоль её тела. Эти первые ощущения сладострастия, что я узнала задолго до моих наиболее зрелых лет, уже опьяняли меня, наполняли несказанным счастьем. Язык Клариссы ласкал меня, она проводила им по моему лицу, носу, щёкам, касалась моего языка, заполняла им мой рот, ласкала моё ухо, что меня, к моему удивлению, также сильно взволновало. Что-то чудесное, неизвестное и непонятное вливалось через мой рот в мою душу и сердце. Все мои соки, вся моя кровь пришла в движение, забурлила, и я чувствовал, что, несмотря на мою молодость, я имела право на более бурное излияние чувств. Я хотел вернуть Клариссе все её ласки сторицей, поэтому с каким то бешенством стала ласкать её так же, как она меня, пытаясь повторить её движения. Наконец, по моей руке пошли мурашки, которые покалывали мою кожу, и наши души одновременно вознеслись над нашими телами, вместе с последними поцелуями и покусываниями, которыми мы успели обменяться. Я потеряла сознание, обрушившись на дрожащее тело моей старшей подруги, молодой женщины, никогда раньше не оказываясь в пучине таких сладострастный ощущений.

Придя в себя я обнаружила, что лежу на постели рядом с Клариссой. Она подняла покрывало и стала нежно обнимать и целовать меня. Внезапно до моей головы добралось понимание и осознание того факта, что я сотворила что-то запретное, и моё желание и огонь моего тела мгновенно погас. Моё тело было разбито, я ощущала лишь жестокий, невыносимый зуд в тех местах, которые Кларисса мне только что так искусно ласкала, но бальзам её поцелуев не мог успокоить мою грусть. Я же, сознавая, что совершила преступление, разрыдалась. Кларисса прекрасно знала, что в подобных случаях не стоит ни о чём говорить и ничего делать с такими глупыми малышками, как я, и она лишь прижала меня к своей груди и позволила мне спокойно плакать. Наконец, я заснула.

Эта ночь определила всю мою дальнейшую жизнь. Моё сознание существенно изменилось, и мои родители это заметили в последующие дни. Удивлённые, они стали меня расспрашивать о причине произошедших изменений, но, вполне естественно, членораздельного ответа не добились. Наши отношения с Клариссой также были довольно странными. Днём мы едва могли посмотреть друг на друга, но ночью происходило волшебное превращение, наши объятия становились более игривыми, а разговоры приобретали интимный оттенок. Я ей поклялась, что меня никогда не соблазнит мужчина, что я никогда не подвергну опасности своё здоровье, понимая, на сколь рискованны их объятия. Я действительно в то время хотела получать удовольствие, не подвергая себя опасным связям.

Нескольких дней, а вернее, ночей, было достаточно для того, чтобы сделать из меня ту Эльзу, какой я в результате стала, и которой вы столь часто восхищались. Я заметила, что весь мир вокруг меня изменился, стал лучше и респектабельней. Кларисса, которая мне призналась практически во всех своих сексуальных опытах, по прежнему ничего не рассказывала мне о том инструменте, который ей доставлял столь значительную радость и имел над ней, судя по всему, определённую власть. Я же желала проникнуть в тайну этого инструмента, который она мне никогда не показывала, всеми фибрами моей души. Тогда мне пришла в голову мысль похитить ключ от шкафа, где он был спрятан. Моё любопытство не оставляло мне времени для праздного времяпрепровождения, я не хотела слушать рассказы других, я хотела всё попробовать сама! В течение целых пяти дней мне не удавалось достать этот чёртов ключ, и вот… наконец-то я им обладала! Я воспользовалась тем, что Кларисса давала урок моей кузине, и удовлетворила моё любопытство. Мне удалось добраться до этой штуковины, столь тщательно оберегаемой Клариссой, и вот я держала её в своих руках, ощущая её гибкость, но при этом этот инструмент был твёрд и холоден. Мне оставалось только попытаться убедиться в его реальной полезности, но всё было напрасно. Я абсолютно не понимала, что можно с ним сделать и не ощущала никакого удовольствия, ощупывая его, но всё равно не могла смириться с этой огорчительной для меня правдой, и предприняла новые попытки разгадать таинственную сущность этой странной вещицы. Поначалу я довольствовалась тем, что попыталась нагреть этот инструмент между моих рук, после чего решила, наконец, открыть для него дорогу к тайникам моего тела, путь, как мне казалось, для сильной радости, которую другие уже испытали и о которой я не имела до сих пор никакого понятия, а лишь только смутное предвкушение возможного счастья души и наслаждения тела. Кларисса мне сказала, что даже в руках мужчины для девушки эта дорога была довольно болезненной, но что многие женщины полюбили эту вещь после нескольких лет полного отказа от отношений с любимым мужчиной. Итак, я попробовала… нагрев этот инструмент между рук, я гладила его, ласкала, и готовилась познанию новых ощущений, правда, не без некоторого опасения. В какой-то момент что-то сдвинулось в моей голове, и мне вдруг неистово захотелось заполучить этого требовательного гостя в своё тело. Я вдруг поняла, что эти четыре ночи, проведённые мной вместе с Клариссой, способствовали тому, что во мне, в моём сознании и теле, произошли большие изменения. Я была теперь почти такой же глупой малышкой, как и раньше, если говорить о моих мозгах, но почти женщиной, если рассматривать меня физически, как все те красавицы, кого я видела вокруг меня, поэтому я решила действовать точно также, как и они, терпеливо, но не щадя себя. И при этом я решила поступить, словно Кларисса в ту самую ночь, когда я подглядывала за ней из-за ширмы, а она читала книгу с иллюстрациями перед тем, как использовать этот предмет. Я была уже сильно возбуждена, предвкушая невиданное доселе наслаждение, но по мере продвижения этого подобия мужского органа в глубину моего тела, к моему удивлению, я испытывала лишь постоянную боль и никакого удовольствия от этого процесса. Наконец, я дошла до цели, которую желала достичь так давно и которая, как я думала, должна была быть раем, а вместо этого была одна лишь боль. Моё разочарование, в итоге, было очень сильным, ведь я не испытала ни малейшего удовольствия… одно сплошное чувство неудовлетворённости. Я подумала, что возможно, это связано с тем, что я устроена иначе, чем другие женщины, и была безутешна после этого опыта. Я не понимала ничего из того, что со мной случилось, но живо ощущала жжение и боль в ране, которую я себе нанесла этим предметом. Разочарованная, я спрятала инструмент Клариссы обратно в тайник, и хотя я была недовольна, но зла на Клариссу не держала, ведь я сама приняла это решение, не спросив её совета и помощи.

После стольких приятных впечатлений от предыдущих опытов, этот был довольно болезненен и неприятен, и кроме того, я опасалась предстоящей ночи, которую должна была провести с Клариссой, её нежности и новых открытий, новых признаний, которые она может сделать, но, поскольку, мне уже удалось её однажды обмануть, я всё-таки полагала, что и на этот раз мне не составит труда проделать тоже самое. За ужином я ей сообщила, что упала с лестницы и поранила ногу, и у меня даже потекла кровь. Ночью, в постели, Кларисса меня осмотрела и даже высказала подозрение, что, возможно, это падение мне стоило моей девственности, добавив при этом, что на моё здоровье это не окажет никакого влияния, но мой будущий муж может пожаловаться и расстроиться из-за того, что его лишили счастья стоять первым у истоков моего сексуального опыта. Но тогда, в тот момент, мне это было всё равно! Чтобы не утомлять мою голову этими размышлениями, а моё испытывавшее недомогание тело своими ласками, Кларисса отослала меня в мою постель в ту ночь. Я ей также пожелала спокойной ночи, но перед этим она меня покрыла специальным обезболивающим кремом, который снял боль в районе живота. На следующее утро я уже не чувствовала больше никакой боли, так что две последние ночи, проведённые с Клариссой в одной постели за городом у моего дяди, компенсировали мне это короткое лишение ночных забав. Я тогда на практике узнала в первый раз всё то наслаждение сладострастием, что может познать женщина, и источники удовольствия были так разнообразны, что у меня не осталось больше ни одного желания. Утоление их меня буквально раздавило, накрыв прелестной усталостью.

Итак, я испытала всё это в восемнадцать лет, а ведь моё тело ещё не созрело для таких утех, и слава Богу, что это не ухудшило состояния моего здоровья и не уменьшило в будущем богатые на удовольствия празднества в моей жизни! Мой кузен своим примером показал мне опасность излишеств в половой жизни и следующей следом моральной прострации и крайнего физического истощения. Благодаря моему рассудительному уму я никогда не выходила за пределы разумного, всегда взвешивая последствия моих поступков, иногда фатальных, и в своей жизни, как потом выяснилось, я лишь однажды потеряла контроль над своим телом и утратила своё превосходство над мужчинами. Мне повезло своевременно научиться использовать тысячу предосторожностей, когда, согласно законам общества, требовалось избегать тяжких последствий любовных утех. Тот, кто пренебрегает этими законами, сталкивается затем с длинными сожалениями за короткие моменты наслаждений. Справедливо и счастливо для меня, что я получила шанс пасть и лишиться невинности в руках молодой опытной женщины, а что бы случилось со мной, если бы молодой мужчина был подобран в моём окружении моими родителями в качестве моего мужа и лишил бы меня невинности без должного умения и сноровки? Благодаря моему темпераменту и моем любопытству, я была бы потерянным существом для интимных отношений с мужчиной, так что я должна благодарить обстоятельства, что всё произошло по другому. И, прежде чем приступить к моему третьему письму, я должна вам сообщить, что заметила, хотя прошло совсем немного времени после начала моих отношений с Клариссой, первые знаки полного развития моего до того девичьего тела, начала приближения его к прекрасному женскому совершенству.

Кларисса

Очень редко случается, что у двух женщин бывает столько общих точек соприкосновения в их склонностях, жизни и также и в судьбе, как у нас с Клариссой. Когда она меня предостерегала от слишком полного отказа от отношений с мужчинами, когда она мне детально рассказывала о всех несчастьях и последствиях такого решения, то при этом также описывала и плюсы свиданий с ними и о положительных сторонах брачной жизни. Прежде чем продолжать своё повествование о моей жизни, я вам собираюсь кратко рассказать о том, что я узнала во время общения с Клариссой в течение этих нескольких ночей, а также и во время наших дальнейших отношений. Это намного лучше объяснит, чем я могла бы это сделать сама, те некоторые события и некие заблуждения в моей будущей жизни.

Кларисса родилась в Романдии, в небольшом городке Ньон. Получив очень хорошее воспитание, она осталась сиротой в достаточно юном возрасте. Благодаря полученному наследству Кларисса стала обладательницей маленького состояния и надеялась на обеспеченное будущее, но имела несчастье попасть в руки бессовестного опекуна, и вскоре он промотал её небольшие сбережения. Некоторое время спустя после смерти родителей Кларисса пошла на службу к одной венской баронессе, которая жила на красивой вилле в Морже, на берегу Женевского озера. Девушке была доверена забота о её туалетах. Баронесса была очень элегантна и изысканна, и посвящала многие часы процессу приведения себя в надлежащий её статусу и красоте вид. Первые дни баронесса была очень сдержанна по отношению к Клариссе, но вскоре стала более любезной и начала расспрашивать её о жизни и, как бы между прочим, о том, есть ли у неё любовник. В конце второй недели убедившись, что Кларисса была ещё невинна, баронесса стала относиться к ней ещё более сердечно. И вот, одним прекрасным утром, она спросила Клариссу, не могла бы она сделать ей «полный туалет». Кларисса смутилась, покраснев, так как к тому времени уже знала, что подразумевают под полным туалетом во французской Швейцарии, так же как, собственно, и в других местах. Баронесса, сказав ей, что она должна абсолютна доверять ей, раз Кларисса заменила её бывшую горничную, тотчас же заняла место на диване, вытянув ноги на два стула, стоявших перед ней, и вручила Клариссе небольшой кофр со всякими туалетными принадлежностями, рассказав ей, как нужно ими пользоваться, после чего подняла юбку вверх.

Кларисса впервые увидела столь близко и отчётливо то, что раньше не осмеливалась рассматривать. Чрезвычайно взволнованная, она принялась хлопотать над интимными местами баронессы, поначалу не слишком умело, но понемногу смогла закончить эту процедуру, следуя умелым указаниям баронессы. Баронесса была очень красивой светловолосой и белокожей женщиной, и она мылась очень тщательно, так что в этой процедуре не было ничего отвратительного. Кларисса мне описала с большой любовью строение тела баронессы и призналась, что вначале очень стеснялась, но вскоре вошла во вкус этого странного занятия и, главным образом, когда увидела, что баронесса не оставалась безразличной к её действиям. Баронесса вздыхала, ёрзала, грудь её тихо волновалась, она открывала и закрывала глаза. Её красные губы приоткрывались, обнажая маленькие зубы, а язык иногда выглядывал изо рта, словно маленькая птичка, показывающая головку из своего гнезда. Естественно, после окончания этой, по видимому, столь приятной процедуры, тотчас же, оказавшись в своей комнате, Кларисса испробовала на себе самой этот самый полный туалет. Хотя она была неопытна, но всё равно легко обнаружила, что природа скрыла в женском теле неисчерпаемый источник удовольствий, и она завершила вскоре то, что начала расчёска на её шелковистых волосиках между ног. Хитрая и догадливая, как и все девушки её возраста, Кларисса поняла, что баронесса хотела от неё большего, чем та простая прелюдию, которой, как она сейчас поняла, они ограничились, но боялась ей в этом признаться. Кларисса очень скоро убедилась, на сколь легко достичь полного согласия между двумя женщинами, когда желание взаимно. Однако, эта игра с прелюдией и первыми шагами в будущий мир сладострастия длилась между ними ещё несколько недель, ведь каждая из них желала, чтобы другая сделала первый шаг, каждая из них хотела быть соблазнённой и сделать вид, что лишь оказывает любезность своей сердечной подруге. Но в один прекрасный день долгожданное событие наконец свершилось. Баронесса отбросила всякую сдержанность и наконец показала себя очень чувственной и сладострастной женщиной, желающей пользоваться всеми преимуществами своей красоты, несмотря на строгие узы поведения светской дамы, которые до сих пор вынуждали её сдерживать свой темперамент. Выяснилось, что она вышла замуж за мужчину, который обессилел вскоре после свадьбы и не смог удовлетворять баронессу в течение первых лет их союза. Желания у него были, но что касалось их утоления, то тут возникали проблемы. Так же, как и у большей части женщин, её сексуальный аппетит пробудился очень поздно, зато был довольно сильным. Была ли эта физическая слабость, поразившая её супруга, связана с его возрастом, или же это было гибельное продолжение юношеских излишеств, но результат был налицо, Барон был вечно уставшим, с больной головой, так что постоянное неутолённое желание мучило его супругу, став верной спутницей баронессы. Потом, в течении двух лет, барон занимал важный дипломатический пост в Париже, и когда он понял, что его бессилие окончательно, тут же отослал свою жену в ссылку в Морж на берег Женевского озера. Баронесса была очень элегантна, привлекательна, но вела жизнь отшельницы, и Кларисса заметила, что один слуга на вилле, выполнявший функции мажордома, старик с дурным характером, шпионил за баронессой, отчитываясь в Париже перед её мужем обо всём том, что он видел и слышал.

Баронесса избегала визитов в её дом любых гостей мужского пола, была очень осторожна, поскольку интересы семьи обязывали её к этому. Никто в доме или окружении баронессы не подозревал о тайном разгуле, которому она предавалась, что так однажды удивил Клариссу. Первый стыд прошёл, самые распущенные сцены между ними происходили по вечерам и ночью, утром же в доме появлялись как ни в чем ни бывало молодая женщина и девушка, между которыми были обычные отношения хозяйки и служанки, и в течении дня баронесса ничем не выдавала себя, не позволяла себе никакой фамильярности. Вскоре игры между ними стали ещё более изощрёнными. Кларисса, обнажённая, приходила в постель баронессы, но ей не нужно было рассказывать мне, что они с баронессой делали и чем занимались, так как ровно всё то же самое я уже сделала и испытала вместе с Клариссой. Но тогда баронесса играла в их игре ту же самую роль, которую теперь играла со мной Кларисса. Баронесса была ненасытна, она постоянно изобретала всё новые и новые игры, которые помогали добиться максимального контакта двух женских тел и извлечь из них наивысшее наслаждение. Кларисса мне заявила, что эта эпоха была в её жизни самой счастливой и сладострастной.

Баронесса, между тем, раз в неделю отправлялась в Женеву, чтобы сделать покупки и нанести ответные визиты знакомым. Мажордом каждый раз сопровождал её, и Кларисса также стала ездить вместе с ней в эти короткие путешествия, сразу же после того, как её отношения с баронессой стали близки. Баронесса всегда останавливалась в одних и тех же апартаментах в одном большом отеле Женевы. Они состояли из салона, спальни, маленькой комнатки для Клариссы, рядом с которой располагалась комната мажордома. Двери каждой комнаты выходили в коридор, а ещё одни двери непосредственно между комнатами были закрыты на ключ и скрыты мебелью. После нескольких таких поездок в Женеву Кларисса заметила, что там происходило что-то особенное, что баронесса от неё тщательно скрывала. Утренний туалет уже не был таким же тщательным и волнительным, как раньше, и, ни вечером, ни утром баронесса не была мила и нежна с Клариссой в той же самой мере, как раньше. В эти дни баронесса казалась нервной, обеспокоенной, раздражительной, а простыни её постели отчётливо свидетельствовали о том, что она не могла провести ночь в одиночестве. Постель всегда была в большом беспорядке, стулья разбросаны по комнате, а белье баронессы указывало на явные знаки постороннего присутствия.

Кларисса ревновала баронессу, следила за ней и осматривала каждое письмо, подстерегала каждый визит к ней, внимательно рассматривала каждого посетителя, но не могла обнаружить ничего, компрометирующего её хозяйку. Между тем, с каждой новой поездкой она всё больше и больше убеждалась, что баронесса проводила ночи не одна, но напрасно Кларисса прислушивалась у дверей её спальни. Баронесса закрывала не только дверь коридора, а также и ту, что вела из салона в её комнату. Было невозможно долго прислушиваться возле двери в коридор, так как через неё безостановочно доносились шаги постояльцев и слуг отеля. Тогда Кларисса как то ночью оставила дверь в свою комнату приоткрытой, чтобы увидеть, если кто-то зайдёт или выйдет от баронессы, и стала делать это постоянно. Это наблюдение, или шпионаж, если более правильно назвать такое поведение Клариссы, длились несколько месяцев, и вот, однажды, случай обнаружил всё. Одной ночью случился пожар в непосредственной близости от отеля, и портье заставил разбудить всех постояльцев, чтобы предупредить их о несчастном случае и возможной опасности для жизни. Кларисса тут же устремилась к баронессе, которая пришла в ужас, когда внезапно открылась дверь в её комнату. Отблески пожара проникали в комнату через окно. Баронесса была так взволнована, что едва могла говорить и, казалось, потеряла всяческий разум. Кларисса одним быстрым взглядом окинула комнату хозяйки и, наконец, получила желанное разъяснение загадочной тайны спальни баронессы. Шкаф, который всегда стоял перед дверью в соседний номер, был отодвинут прочь от стены, так что ничто не мешало некой персоне из соседнего номера легко пройти в спальню баронессы, и, к тому же, чья-то мужская одежда лежала на стуле, постель была в беспорядке, а на ночном столике она заметила мужские часы с брелоками, так что у Клариссы больше не оставалось сомнений в том, что только что в комнате баронессы был представитель мужского пола. Баронесса заметила, что Кларисса видела все эти объекты, но она была чересчур расстроена, чтобы немедленно поговорить с ней на эту тему и попытаться объясниться.

Кларисса упаковала все ценные вещи баронессы, чтобы иметь возможность, при необходимости, быстро убежать, и вдруг заметила при этом на столике ещё какой-то предмет, что-то вроде бодрюша[3 - Бодрюш. (фр.Baudruche) Тонкая мембрана из кишечника использовалась для изготовления тонкой натуральной плёнки, применявшейся для производства воздушных шаров.], который, казалось, был уже использован. Когда баронесса немного успокоилась, она незамедлительно скрыла эту вещь в своём платке. Вскоре пожар был потушен, и этот инцидент не привёл к изменению в их отношениях.

Утром, прежде чем оставить Женеву, Кларисса расспросила слуг отеля и узнала у них, что в комнате, смежной с той, которую занимала баронесса, жил молодой русский князь. Комнаты его находились рядом с лестницей другого крыла отеля, так что князь мог подниматься в свой номер, не встречаясь с другими постояльцами. Кларисса поняла всё. Несомненно, у баронессы были отношения с этим молодым русским князем… В этом не было ничего необычного, но Клариссу оскорбило, что баронесса скрыла это от неё. Кроме того она заметила, что по дороге в Морж баронесса незаметно выбросила свой платок в пустынном месте. По возвращению домой они возобновили свою обычную рутинную жизнь, но баронесса не знала, должна ли она во всём признаться Клариссе, и временами ей казалось, что Клариссе и без того всё известно. В течение следующей поездки в Женеву Кларисса провела все свои свободные мгновения в коридоре гостиницы и ей удалось несколько раз встретить там элегантного и красивого молодого русского князя. Во время первой и второй встречи он безучастно прошёл мимо Клариссы, а при третьей уже сам подошёл к ней. Когда он узнал, что Кларисса была горничной живущей в отеле дамы, хотя при знакомстве Кларисса ему не назвала имени своей хозяйки, он не испытал ни малейшего затруднения и предложил ей зайти к нему в комнату. Движимая никаким другим желанием, кроме как любопытством, по крайней мере Кларисса мне так не раз утверждала, она последовала за ним. В коридоре никого не было, и русский увлёк её в свою комнату, обнял, ощупал её грудь, и, несмотря на энергичную защиту Клариссы, по крайней мере она так уверяла, убедился, что кроме молодости она обладала ещё и привлекательным телом. В то время как рука молодого человека развлекалась таким наиболее приятным для себя образом, Кларисса рассматривала комнату. Она заметила дверь, которая вела, как она поняла, прямо в спальню баронессы, и в голове её моментально созрел хитроумный план, так что князь, который хотел незамедлительных серьёзных отношений, столкнулся с ожесточённым сопротивлением.

Русскому аристократу пришлось удовлетвориться обещанием, что Кларисса придёт к нему ночью, когда её хозяйка будет спать. Она хотела прийти поздно, после полуночи, когда коридор будет не освещён. Русский задумался, и Кларисса развлекалась от мысли, что ей известно, о чём на самом деле думает в этот момент русский князь… как совместить эту встречу со свиданием с баронессой. Но желание познать новое тело было настолько сильнее скрупулёзности его отношений с её хозяйкой, что он условился с Клариссой о времени встречи, и она заставила его вручить себе ключ от его комнаты, рассчитывая возвратиться в неё в удобный момент. Кларисса торжествовала, продумав свой план в мельчайших деталях. Итак, баронесса отправила Клариссу в десять часов вечера в её комнату и тщательно закрыла за нею двери, но, вместо того, чтобы возвратиться к себе, Кларисса осталась на пороге спальни баронессы. И тут она услышала, как баронесса напевает мелодию модной песенки, то, чего она не делала никогда, а затем стала легко постукивать по перегородке. Кларисса тут же услышала звук сдвигаемого шкафа и открывающейся двери. Теперь она понимала, что князь появился у баронессы, и тут же устремилась в комнату русского. Бесшумно войдя в неё, Кларисса убедилась, что её никто не заметил. Луч света проникал через открытую в смежную комнату дверь, и Кларисса могла легко наблюдать за всем тем, что происходило у баронессы. Итак, баронесса, этот момент, распластанная на кровати, была в руках князя, который покрывал её шею, рот и грудь жгучими поцелуями, в то время как его рука, ласкавшая её грудь, снова поднималась к лицу и длинным светлым волосам баронессы. Баронесса была очень красивой женщиной, но привлекательность её, однако, мало интересовала Клариссу в те минуты, её глаза, полные любопытства, зафиксировались на том, что ей было доселе ещё не известно. Князь быстро разделся, и тело его было столь же красиво, как и лицо, да к тому же торс русского был чрезвычайно мускулист. Кларисса впервые видела то, что мы, женщины, осмеливаемся признавать очень возбуждающим, но о чём мы не осмеливаемся говорить. Каким же было её удивление, когда она увидела, как баронесса заключает его большой прекрасный орган, что скрывался между его ног, в вещь, подобную той, что баронесса ранее скрыла в платке, затем выброшенным в пустынном месте по дороге в Морж, и которую она достала из коробки, лежащей на ночном столике! Эта вещь, имевшая на одном конце красный шнурок, была, как она узнала впоследствии, изобретением знаменитого Ганцузского врача Кондома. Закончив этот странный туалет, баронесса завязала шнурок и посмотрела по сторонам, как будто для того, чтобы убедиться, что за ними никто не наблюдает.

Затем баронесса стала слушать со сладострастным выражением лица приятные и нежные слова, что князь шептал ей, и отвечала не менее приятными, лаская красивую голову и вьющиеся волосы русского князя. Они, казалось, уже давно любили и очень хорошо знали друг друга, так как ничего не стеснялись. Кларисса, правда, не так хорошо видела происходящее между ними, на сколь хорошо я прежде видела сцену любви своих родителей из моего алькова, так как баронесса снова опустила покрывало, но она рассмотрела, что обе головы, соединившись губами, насыщают друг друга страстью при помощи поцелуев.

Следом князь исторг глубокий вздох, на который ему не менее страстным стоном ответила баронесса. В течении доброй четверти часа их тела были тесно сплетены, и их любовная игра была так зажигательна, как призналась мне Кларисса, что она почувствовала покалывание между ног из-за чрезвычайного желания, что она испытывала в это время. Но моя подруга мне также призналась, что в тот момент она желала другого удовлетворения, нежели того, что испытывала раньше, и мечтала наяву обнять и ощутить крепкий мужской торс.

Кларисса мне также рассказала о том, с какой целью и как используют средства, которые в интимных отношениях позволяют избегнуть стольких несчастий и позора в жизни и в обществе. Она незамедлительно поняла, как употреблять эту штучку, как только увидела, как баронесса потянула, шутя и улыбаясь, за красный кордон в конце этого бодрюша, и который Кларисса до этого видела ночью столе. Это был, как оказалось, словно громоотвод от молнии, от опасного электричества, опасного, угрожающего жизни, который позволял дочерям, вдовам и женщинам, живущим рядом с усталым мужчиной, предаваться без страха забеременеть утехам любви с полным сил жеребцом. Итак, через некоторое время Клариссе надоело смотреть на любовные утехи своей хозяйки, и ей уже хотелось прекратить эту сцену и заставить баронессу во всём признаться, хотя при этом она была вынуждена признаться сама себе, что её захлестнула волна вожделения, и полная сладострастного огня она не могла отказаться от удовольствия досмотреть этот спектакль до конца и получить более обширные знания о графе… да и быть уверенной в том, действительно ли он по назначению использовал это защитное средство, ведь ей не хотелось чересчур рисковать при встрече с ним наедине. Кларисса мне так же сказала, что как бы там ни было, ей было бы неприятно быть второй этой ночью. Затем она осторожно возвратилась в комнату, прикрыв с лёгким стуком за собой дверь. Кларисса ликовала, ведь князь напрасно будет её ждать всю оставшуюся ночь, и теперь она чувствовала, что теперь ей хватит знаний, сил и умения, чтобы справиться с возникшей ситуацией. Она хотела принять участие в этих играх и отомстить баронессе, которая не захотела сделать её, свою интимную подругу, доверенным лицом в этой связи с русским. Кларисса размышляла всю ночь о том, как ей воспользоваться своим преимуществом, и вы будете удивлены, когда узнаете, какой она задумала план, и с какими увёртками, с каким изяществом она его применила. Хитрость – существенное качество женского характера, и я на своём веку повидала восхитительные тому примеры. Всё, что имеет отношение к сугубо божественному естеству, сладострастию, хитрости и скрытности женщины довели до превосходной степени совершенства. Невероятная глупость в интерпретации прекрасной женщины становится изобретательностью, капризом, желанием или любовью, и какие неисчерпаемые средства и методы прекрасная половина человечества использует для того, чтобы достичь своей цели! И вот, прежде чем баронесса проснулась, Кларисса пошла на порог комнаты князя и постучала к нему в дверь. Он тут же открыл её, пренебрегая вопросом о цели визита и лице, которое стояло перед его дверью, наивно думая, что это был его слуга. Каково же было его удивление, когда он увидел входящую в комнату Клариссу, которую он напрасно надеялся увидеть у себя после полуночи. Князь немедленно хотел её упрекнуть за это и тут же увлечь в свою постель, чтобы наверстать потерянное время, но Кларисса опустила его на землю, рассыпав перед ним немало упрёков и гневных слов.

Кларисса ему сказала, что приходила к нему ночью немного раньше условленного часа и увидела, что он делал с баронессой, её хозяйкой, и одновременно, его любовницей! Кларисса легко и просто могла бы получить большое вознаграждение, рассказав обо всём увиденном барону, мужу своей хозяйки, однако она не хотела этого делать, и не сделает… при условии, если она сможет принять участие в их играх с той же гарантией удовлетворения и предохранения, и даже допустила, что ей хотелось бы помочь баронессе в их удовольствиях и любовных играх, и благоприятствовать их связи. Князь, услышав это откровение, не обмолвился ни словом, буквально застыв от удивления. Он был готов на всё, лишь бы только Кларисса молчала, поскольку, если бы его связь с баронессой подверглась огласке, обе их семьи оказались бы в большой опасности. Кларисса обговорила с князем весь план действий в деталях и потребовала, чтобы он его выполнил ещё до отъезда баронессы назад в Морж на следующее утро. Поражённый проницательностью этой девушки и обрадованный тем, что все внезапно возникшие сложности в его жизни он может разрешить столь приятным способом, князь согласился на все условия девушки, и, вслед за полной свободой, которую ему предоставила Кларисса, он был ещё более удивлён, когда она напоследок ему сообщила, что ещё невинна, так что князь не мог пожелать себе более любезную подругу для своих глаз и утех. Ему тут же захотелось доказать ей прямо сейчас, на этом самом месте, свой энтузиазм, но Кларисса энергично отбилась от посягательств князя, хотя его страсть от этого стала, к её удивлению, ещё более живой. Князь не мог дождаться момента, когда они приступят к выполнению их плана, Кларисса же от этого визита ждала не интимного свидания с князем, а овладения прелестным ансамблем, состоящим из баронессы и князя. Они напоследок ещё раз обговорили детали того, что должно было произойти часом позже. Кларисса предоставила красивому князю прекрасный прожект, но не дала того, что он более всего желал в этот момент – своё тело, оставив его в комнате, пылающим от неудовлетворённой страсти. Итак, дальше в семь часов позвонила баронесса, открыла дверь и снова легла в кровать. Кларисса привела комнату в порядок, накрыла ужин на столе и, наконец, стала собирать багаж. Всё было готово. Князь ждал в своей комнате условленного сигнала, и Кларисса прошла в салон и постучала в дверь. Это и был условленный между ними сигнал. Князь открыл её, отодвинул шкаф и внезапно устремился к баронессе, которая ужаснулась от неожиданности, ведь она не ждала в этот день князя. Он её покрыл с головы до ног поцелуями, а баронесса не могла произнести ни одного членораздельного слова, будучи полностью обескураженной происходящим, и лишь указывала пальцем на дверь в салон, в котором Кларисса шумно собирала багаж, готовясь к отъезду.

Князь сделал вид, что толкнул запор двери, закрыв его, но в действительности не сделал этого. Затем он стал умолять баронессу оказать ему в последний раз милость и высшую любезность, ведь она была столь соблазнительна ночью, что князь опасался заболеть, если она не выполнит это его желание. Он её уверил, что уже одел устройство для предохранения и ей нечего опасаться. Баронесса, без сомнения, чтобы как можно скорее освободиться от назойливого любовника, подчинилась этому желанию и допустила к себе смельчака. Внезапно князь громко вздохнул и Кларисса, которая прислушивалась за дверью в ожидании этого условного сигнала, тут же вошла в комнату. Устремив свой взор на постель и притворяясь, что она обескуражена разыгрывающимся перед её глазами спектаклем, Кларисса уронила на пол стакан, который держала в руках. Баронесса, зажмурив глаза, видимо ожидала в ту секунду момент наивысшего сладострастия, а вместо этого ужаснулась видом своей служанки, так как прекрасно поняла, что рискует сейчас потерять всё, в том числе честь и состояние. Князь произнёс по-русски какое-то непонятное ругательство, вскочил с кровати, бросился к Клариссе и воскликнул в бешенстве: «Мы пропали, и теперь я должен убить эту шпионку и злодейку, и если я этого не сделаю, то она всю жизнь будет угрожать нам с вами, баронесса, и шантажировать нас. Она не должна живой выйти из этой комнаты.»

Кларисса изобразила попытку убежать, но князь преградил ей дорогу к двери. Он смотрел на неё ужасными глазами, как будто хотел испепелить, а баронесса, ни жива, ни мертва, молча присутствовала при этой сцене. Вдруг, как будто эта мысль только что внезапно посетила его голову, принц воскликнул: «Есть только одно средство завоевать молчание этой девушки. Она должна стать нашим сообщником. Простите меня, моя дорогая баронесса, я делаю это только ради вас!»

Говоря это, он схватил Клариссу, усердно делавшую вид, что она пришла в ужас от происходящего, и бросил её на постель рядом с обнажённой и дрожащей от не меньшего ужаса баронессой, действительно не имевшей понятия о подоплёке происходящего, грубо раздел Клариссу догола и набросился на неё, изображая насилие. Кларисса извивалась, словно уж на сковородке, изображая, что хочет избежать этого бесцеремонного вторжения в себя, и между тем, она незаметно раздвигала всё более и более широко свои ноги, откровенно предлагая себя принцу. Кларисса позволила себе такое поведение, лишь убедившись, что ей нечего опасаться. Она видела, что прекрасная штучка между ног князя уже была покрыта изобретением месье Кондома, которое чуть ранее уже успокоило баронессу. Затем Кларисса позволила ему войти в её расселинку между ног, притворяясь при этом, что она всего лишь подчиняется насилию. Она стонала слабым голосом, умоляла баронессу ей помочь, защитить её против бешенства этого одержимого самца, но внутренне она вся была во власти ощущений от соития с князем, которые заполонили её душу прекрасным сладострастным чувством. Несмотря на то, что голову Клариссы окутал туман наслаждения, она продолжала исподтишка наблюдать за баронессой, наслаждаясь чувством победителя, будучи здесь, рядом с нею, на её собственной постели, в руках цветущего мужчины, который изначально предназначался отнюдь не ей, а самой баронессе. Несмотря на внешние признаки очевидного насилия, князь держал Клариссу в своих руках с нежностью и мягкостью, медленно провоцируя её на ответные ласки, пытаясь достичь наиболее ценных ощущений, которым они могли радоваться без всякой опаски. Баронесса присутствовала при этом действе отнюдь не отстранённо, ей приходилось успокаивать плачущую Клариссу, и просить её не кричать столь громко. Так как кризис приближался, князь ей, кроме всего прочего, сказал: «Дорогая баронесса, если вы мне не поможете овладеть этой девушкой, мы пропадём. Мы не сможем положиться только на слово твоей служанки, если я не сумею её изнасиловать!» И баронесса стала ему помогать, неистово, изо всех сил, удерживая своими руками тело Клариссы в то время как князь удовлетворял своё желание, а Кларисса, в свою очередь, старалась бороться, защищаясь от баронессы, но эта борьба невольно провоцировала внезапные движения и потрясения, волнение и вскрики, которые увеличивали наслаждение Клариссы и привели, в результате, к мгновенной и взаимной развязке акта, в котором они участвовали. Кларисса как будто провалилась в небытие, но при этом глаза её всё видели, а уши всё слышали. Князь быстро вышел из пещерки Клариссы и встал на колени перед баронессой, умоляя её успокоиться, простить его за то, что ему пришлось использовать такое средство, и он уверил её, что это был действительно единственный способ для того, чтобы избегнуть грозящих им опасностей. Князь, как показалось, сумел доказать баронессе, что они только выиграют от того, что у них появится близкое им доверенное лицо в лице Клариссы, и что их связь будет впредь под надёжным прикрытием от любой неожиданности. Впрочем, если ей, Клариссе, дать ещё и денег, она станет стремиться ещё к большему. Князь столь убедительно делал вид, что принёс себя в жертву, совершив этот жертвенный акт, снизойдя до горничной баронессы, что, казалось, баронесса поверила ему.

Наконец принц попросил баронессу использовать все средства, которые были в её власти, чтобы утешить и ублажить Клариссу, когда она очнётся после обморока. Тут же Кларисса вздрогнула, как будто приходит в себя, и баронесса, заметившая маленький красный кордон, который торчал у неё между ног, быстро схватила его и скрыла в постельных принадлежностях. Кларисса торжествовала, ведь кто-бы мог себе представить, что сама баронесса ей лично окажет такую услугу! Князь в это время оставил комнату, договорившись о дате следующей встречи, и возвратился в свои апартаменты., оставив обеих женщин наедине друг с другом. Баронесса, обманутая принцем и её служанкой и крайне обеспокоенная произошедшими в её спальне событиями, для того, чтобы отвлечь Клариссу, призналась ей в своей связи с князем, но Кларисса продолжала изображать из себя безутешную девушку, честь которой только что была поругана мужчиной, любовником её хозяйки. Тогда баронесса была вынуждена рассказать ей о трудностях своей семейной жизни, и пообещала Клариссе позаботиться о ней в будущем, если та поможет ей и простит совершенное князем насилие. Кларисса прекратила, наконец, жаловаться на перенесённые страдания и посулила баронессе, что готова сохранить её тайну… и даже благоприятствовать их с князем связи и поощрять их будущие встречи. Когда все слова были сказаны, появилось ощущение, что между этими тремя персонами образовалась довольно странная связь, поскольку князь ничего не подозревал о тайных и непринуждённых отношениях обеих женщин, а баронесса, в свою очередь, о связи Клариссы и князя. Русскому аристократу, вкусившему красивое и молодое тело служанки, доставила немалое удовольствие прогулка по узенькой, девственной, нетронутой тропинке, ведущей в глубины её пещерки, и было понятно, что князь явно предпочитал Клариссу баронессе. Когда же они были одни, наедине, он предоставлял ей явные доказательства своей любви и милости, но в присутствии баронессы Клариссе практически не доставалась от князя никакого внимания, так что она вполне спокойно заявляла своей хозяйке, что принимала участие в их шалостях только для того, чтобы доставить удовольствие баронессе. Со своей стороны, та ничуть не подозревала о том, что происходило между её русским любовником и её же собственной горничной, и баронесса завалила Клариссу, которая отныне стала её доверенным лицом, роскошными подарками.

Во время следующего пребывания в Женеве Кларисса всегда присутствовала при встречах князя и баронессы, но теперь она уже смогла поставить себя в их тройственном союзе таким образом, чтобы именно ей доставались первые его фантазии и свежие силы, а баронессе приходилось довольствоваться лишь остатками. Кларисса, правда, хватило ума не утомлять баронессу рассказами о том наслаждении, которое она получала в результате этих совокуплений, чтобы этот маленький роман, лёгкая интрига, не вмешалась в её хорошие отношения с баронессой. Кларисса мне сказала, что она старалась не пробуждать подозрения своей подруги, представляя свою роль во время встреч с князем, как пассивную, и говорила своей хозяйке, что вынуждена идти на уступки собственной природе, лишь бы только доставить удовольствие баронессе. Но только князь и Кларисса знали, как на самом деле всё обстояло. Молодой русский был нежен с нею, как неопытный юноша, и любил Клариссу с той же страстью, с какой в первый раз поднялся на её девственный трон. При этом он постоянно подталкивал Клариссу к тому, чтобы попробовать любовь, не применяя изобретение месье Кондома и оценить в полной мере удовольствие от соития без механического препятствия. Князь с невероятными, художественными и философскими эпитетами и примерами описывал ей те ощущения, которые испытываешь, ощущая, буквально кожей, каждой её частичкой, как в решающий момент соития другая душа, душа твоего любимого партнёра присоединяется к твоей душе… он ей сказал, что эта смесь человеческих душ фактически освобождает дух сладострастия и является предвкушением небесного блаженства, и что это взаимное излияние в тела является истинным желанием нашей общей матери природы. Князь также обещал Клариссе заботиться о ней, если она даст жизнь их ребёнку, но несмотря на этот елей Кларисса противилась этому желанию, и весьма энергично… ведь это ему было интересно почувствовать истечение бурного потока восхитительной реки жизни из его тела в её неприкрытую раковину, она же не хотела чувствовать в себе ни его не покрытого органа любви, ни его бальзамического оплодотворения. После того, как они вдвоём пользовались друг другом по утрам в спальне князя, любовные игры уже втроём продолжались вечером у баронессы и длились до поздней ночи. Начиная с первых опытов втроём, баронесса, как казалось, была просто очарована новыми отношениями между нами, так как князь был очень изобретателен во время наших любовных игр, и давал теперь ей намного больше, чем раньше… и чем, казалось, возможно для человеческого организма. Центр любого удовольствия находится в мозге человека, и князь постоянно придумывал всё новые, странные на первый взгляд, способы преодоления затруднений, вызванных необходимостью одновременно развлекать двух женщин с разным темпераментом, ублажать их сексуальные желания и погружать в пучину сладострастия. Князь был неисчерпаем в поисках путей, провоцирующих небесное наслаждение, предваряя его длинными преамбулами и рассказами о своих любовных приключениях. Кларисса, обычно, ложилась в кровать около баронессы, а та облокачивалась на постель таким образом, чтобы князь, развернувшись к ней всем телом, ласкал её лицо и грудь, после чего Кларисса садилась рядом с кроватью на стул и не сводила глаз с тел обоих любовников, лаская одной рукой ноги своей госпожи, а другой свой бутончик между ног. Она открывала рот от удивления, следя за изгибами рассказов русского принца, очарованная его мастерством, и никогда не прерывая оратора. Затем, в наиболее интересные моменты этих историй, она оживала, и поглаживала бедро своего любовника и его восставший посох между ног.

Баронесса, со своей стороны, также не оставалась неподвижной, и в то время, как одной рукой она играла с волосами своего любовника, другой ей доставляло удовольствие ласкать затылок Клариссы, которая с очевидной любовью поддавалась этой чувственной ласке. Это было чрезвычайно живое и яркое развлечение! Красота обнажённых тел любовников, во многом благодаря прелести баронессы, которая находилась в том возрасте, когда достигается наивысшая гармония души и тела, с её белоснежным завиткам волос между ног, одновременно контрастирующими и гармонирующими с каштановыми волосами на её голове, с живым пурпуром её щёк и прекрасными формами приклонённого к ней мужчины, сильного, мускулистого блондина. Принимать участие в таком спектакле-это праздник для глаз и разума, а разделять это наслаждение с другими – двойное наслаждение! Воспоминание об этих восхитительных днях всегда грело душу Клариссы, а в то время этот спектакль удивительным образом возбуждал её, она себя чувствовала так, как будто её поджаривают на медленном огне неземной страсти и наслаждения!

Что интересно, так это то, что в действительности положение этих людей было не совсем обычным. Несмотря на большую интимность их отношений, между ними всегда стояло взаимное недоверие, и вопреки наслаждению, которое они друг другу доставляли, их любовный треугольник обволакивал туман обмана и тайны! Пока же, как я вам об этом уже говорила, моё воображение питалось и наслаждалось этим зрелищем, которое буквально стояло перед моими глазами благодаря красочному рассказу Клариссы, и мой разум советовал мне подражать этим прекрасным любовникам в жизни. Такая изысканность и изощрённость мыслей всегда следует за большой усталостью, и, как ни странно, всегда неприятна тем, кто понимает, что какую прекрасную тайну хранят одновременно более двух любовников. Итак, как только молодой князь смог утолить все свои капризы, он быстро устал от этой связи. Русский быстро остыл, словно он был в Сибири, а не в Швейцарии, вероятно, утомлённый требованиями обеих женщин. Одним словом, он вскоре оставил Женеву после достаточно прохладного прощания со своими любовницами. Баронесса, также, не менее, чем князь, утомлённая этими не совсем традиционными отношениями, попыталась тут же отдалить от себя Клариссу, и вскоре нашла удобный для этого случай. В качестве отступных Кларисса получила более трёх тысяч франков и от князя и от баронессы.

К несчастью, Кларисса вручила эти деньги в руки своего опекуна, и отправилась жить к подруге, которая работала гувернанткой, и стала брать у неё уроки, так как намеревалась устроиться на аналогичную работу в России, поскольку в те времена там уже работало немало швейцарок, получавших огромные по тем временам деньги по сравнению с местной прислугой. Но изменения, произошедшие в её жизни, были, между тем, слишком внезапными. Кларисса не чувствовала себя счастливой в доме своей подруги, и занятия ей казались очень скучными. В доме баронессы у неё было всё, что делало её жизнь безоблачной, ведь она даже имела возможность попробовать намного больше из того, что в повседневной жизни обычно позволительно девушке, не подвергая при этом себя никакой угрозе и опасности.

Итак, как вы догадываетесь, как раз это и испортило Клариссу. Её тело уже настоятельно нуждалось, да что там, просто не могло жить без некоторых особенных вещей. Воспоминания о красивом торсе молодого князя не отпускало её сознание и душу, являлось к ней по ночам, равно как и её собственное тело вздрагивало, представляя ласки баронессы. В течение первого месяца после расставания с ней все ночи Клариссы были бессонными и волнительными от неутолённых желаний. Для того, чтобы добиться такого же результата в удовлетворении своего тела в отсутствии двух её любовников, Клариссе не хватало самой малости… знаний и случая. Ей хотелось получить хотя бы подобие такого же наслаждения, что она испытывала с ними, но она не знала, как это сделать, опасаясь незнакомых ей мужчин. Кларисса не осмеливалась предложить другому мужчине то, что она в своё время предложила князю в особенных обстоятельствах. Девушка никогда не признается мужчине в обычной обстановке о своих познаниях в таком предмете, ведь это не прибавит ей цену в глазах косной личности, если её собеседник вдруг окажется таковым, а дурные слухи в обществе ей в таком случае были бы обеспечены. Таким образом, ей было суждено провести чрезвычайно одинокий год среди своих книг и атласов, что было довольно тяжким испытанием для Клариссы, ведь что-то пробудилось, взорвалось в ней во время свиданий с князем и баронессой, и теперь сексуальный голод буквально пожирал её, и она не могла утолить его, он тиранически взрывался в её теле по ночам вместе со сластолюбивыми мечтами… но, увы, неосуществимыми. И вот, наконец, посещая однажды баню, она встретила девушку, с которой у неё вскоре завязались такие же интимные отношения, как и с баронессой. Все виды любовных игр, курьёзные беседы, осуждаемые косными личностями, рискованные опыты и шалости доставляли им чрезвычайно живые наслаждения. Вскоре они привлекли к своим играм и других своих подруг. Каждая из них сделала вид, что никогда раньше не занималась этим втайне от других, и позволяла обучать себя всем премудростям и уловкам изощрённого любовного искусства. Кларисса была ненасытна в роли учительницы. Эти тайные встреч и скрытные развлечения пробудили в ней ненасытное желание, и однажды она встретила брата одной из своих новых подруг, любезного молодого человека, хорошо воспитанного, красивого…

Кларисса тотчас же заметила, что понравилась ему. Юноша приближался к ней с волнением и неловкостью подростка, впервые увлечённого обаянием и притяжением женщины… словно он не мог сопротивляться темным силам своей природы. Клариссе же поначалу пришлось приложить немало сил и умения, чтобы скрыть порывы своей нескромной страсти, ведь она охотно бы немедленно удовлетворила с ним это своё с трудом скрываемое желание, которое было ещё неведомо юноше, но не знала, как объяснить ему, что от него требуются некоторые гарантии безопасности их любовного соития. Шарль, а именно так звали этого молодого человека, вырос в деревне, и ему были неведомы такие понятия и определения, а его слова и поступки были просты и честны. Кларисса, вкусившая к тому времени не просто любви, но и её изысков, отбивалась, со своей стороны, от всемогущества сил богини любви Афродиты и бога сладострастия Приапа. Она мечтала узнать, каково это быть хозяйкой его сердца, а не служанкой, роль которой ей приходилось до сих пор исполнять в предыдущей жизни! Но, Господи, все её принципы моментально испарились в огне первого поцелуя! Кларисса оказалась беззащитной даже перед первыми нерешительными ласками любимого! Он был столь неуклюж, что ей пришлось направлять его руки к своим жаждущим ласки укромным местечкам тела. Но как же силы природы подстёгивают, возбуждают и указывают верную дорогу даже самым наивным и наиболее добродетельным персонам, и когда они вовлечены на этот опасный путь, следует идти до конца. Клариссу премного развлекали и забавляли эти похвальные усилия, прилагаемые Шарлем, дабы добиться цели, о которой он даже не подозревал. Она чувствовала своё превосходство над ним во всём! Кларисса считала себя доминантой в их любовной связи, и поэтому полагала, что ей удастся сохранить хладнокровие в фатальный момент, поскольку от её молодого возлюбленного рассчитывать на это не приходилось, ведь он лишался чувств буквально от малейшего прикосновения её рук к нему. Она думала, что сумеет предотвратить опасные последствия их любовного соития, но Кларисса не подозревала, на сколь все фибры её души, каждый нерв её тела ждал этой интимной связи, союза любви. Она не предполагала, как может быть слаба женщина в руках любимого мужчины, когда все его мышцы и мускулы повсюду возбуждают и согревают вас своей силой и напряжением. Неслыханное возбуждение и сладострастие, даже похоть, которые при этом охватывают женщину, заставляют её забыть о любом предохранении, о любых принципах, и это неосведомлённость усыпила бдительность Клариссы, заставив её уверовать в обманчивую безопасность. При запоздалом пробуждении после сладострастного соития без предохранения она напрасно старалась отказаться от дальнейших встреч с молодым любовником, полагая, что проявит тем самым хоть и запоздалую, но осторожность. Поздно. Кларисса уже была оплодотворена… она потеряла свою честь… и её будущее было погублено! И тогда она бросилась, как принято говорить, во все тяжкие, предоставив этому юноше все права мужа, и в течение трёх последующих месяцев они испробовали всевозможные радости неземного счастья, после чего все удары злой судьбы, которые только можно было себе представить, да и то только в ночном кошмаре, обрушились на неё. Представьте себе, что опекун Клариссы потерпел банкротство и убежал в Америку, унося с собой её небольшие сбережения, а её любовник заболел и умер… Покрытая стыдом и позором, Кларисса была изгнана из дома. Она укрылась, несчастная, в бедной деревушке, где потеряла своего ребёнка после двух лет лишений и страданий. Наконец, она приехала во Ганцию и нашла, к счастью для всех, место гувернантки у моего дяди.