Люди слова

«Это, да», – сглотнув комок, согласился с Мирбусом Алекс, перед глазами которого вдруг встало одно из таких несогласий, названного интерпретатором слова, мистера Брауна («Так вот куда подевался этот неуловимый мистер Браун. Он спрятался в моё подсознание», – вдруг осознал своё воспоминание Алекс), так и не успевшего (чуть позже станет ясно почему) поверить своим глазам, когда Кич щёлкнув своими челюстями, так и не оставил ни одного шанса для его пальцев руки остаться на своём прежнем месте – на руке.

Так изначально мистер Браун, определённый Мирбусом в отряд проекта реабилитаций, куда в наказание направляют всех оступившихся от своего слова людей, выказав строптивость – он не стал послушно выполнять поручений приставленного к нему лица, дополнившего его наказание приказом бегать вокруг палубы корабля – встал в позу у борта корабля, и никого и ничего не хотел слушать. И если бы не появление на палубе «капитана» Мирбуса, то, наверное, смотрители и сами бы вскоре справились с неразумностью и строптивостью мистера Брауна, выбросив его за борт остудиться, и заодно понять, что плавать с акулами не такое уж удовольствие в сравнении с сидением якорном ящике по колено в воде. Где его всё же время от времени из помойного ведра кормят, а не как здесь за бортом в океане, уже он будет служить пищей акулам.

– И как это всё понимать? – задался вопросом Мирбус, обнаружив стоящего у борта мистера Брауна, окружённого несколькими офицерами из корабельной команды.

– Выказывает сомнение. – Озвучил своё видение происходящего смотритель за наказуемыми мистер Ли.

– Вот как. – Усмехнулся в ответ Мирбус и потянутый вперёд Кичем, двинулся в сторону мистера Брауна, дорога к которому была предусмотрительно обезопасив себя от клыков Кича, очищена отошедшими в сторону офицерами. Чего не скажешь о прижатом к борту своей строптивостью, а теперь и страхом мистере Брауне, который не сводил своего взгляда, то с Кича, то с Мирбуса.

Мирбус же остановившись напротив мистера Брауна внимательно смотрит на него и спрашивает. – Мистер Браун, откуда такое непослушание? Скажите мне, что ж такого от вас требуют эти, как вы наверное думаете, изуверы? – Мистер Браун бросает косой взгляд на своего смотрителя Ли и говорит. – Они слишком пристрастны и придирчивы ко мне. И за то, что я, по их мнению, не должно выполнил своё дневное задание, в качестве наказания я должен дополнительно сделать три круга по палубе корабля.

– Ну, мистер Браун, вы меня удивляете. – Как-то тревожно усмехнулся Мирбус. – Из одних только ваших слов, я уже заключаю, что команда выделяет вас из всех и можно сказать, заботится о вас, предоставляя вам лишнюю возможность заняться так полезным для здоровья бегом. А вы видимо, имея злобный характер, из-за него совершенно не видите всех этих для вашей пользы стараний команды. А это наводит меня на одну только мысль. – Сделал зловещую паузу Мирбус. – Вам надобно освежиться и выветрить из себя все эти мешающие вашему дальнейшему развитию мысли. – И на этом Мирбус скорее всего хотел закончить этот разговор, но неожиданное, что и говорить, а ошеломившее «капитана» Мирбуса, полное упрямства заявление мистера Брауна: «Да ни за что я не полезу в воду!», – вдавив его ноги в палубу, остановило на месте.

И видимо «капитана» Мирбуса чрезвычайно заинтересовала эта прозвучавшая в словах мистера Брауна упрямая напористость, раз он налившись в глазах кровью, решил проверить её крепость.

– Мистер Браун! – Низким голосом отбил имя этого мистера Мирбус. – Не успею я досчитать до пяти, как вы сами выпрыгните за борт. – И что интересно, так это то, что как бы ни страшно выглядел «капитан» Мирбус, мистер Браун вдруг проявил отчаянную настойчивость и, сверкнув глазами, посмотрел на Мирбуса и заявил. – Да считайте. Меня этим не убедить. – И как только мистер Браун таким дерзким образом бросил вызов капитанству «капитана» Мирбуса (а это по сути, так и было), то все находящиеся на этом пятачке корабля люди замерли и, направив свои полные внимания взгляды на Мирбуса, принялись ждать его ответных действий. И они неминуемо последовали – «капитан» выставив вперёд свою руку, начал своё отсчёт.

– Раз. – Загнув мизинец, глядя на мистера Брауна произнёс Мирбус. На что мистер Браун только усмехается, правда, не очень уверенно и весело.

– Два. – Загнув безымянный палец, произносит «капитан» Мирбус и всеми здесь стоящими начинается чувствоваться, как нарастает напряжение на не сводящих друг с друга взглядов, лицах мистера Брауна и Мирбуса.

– Три. Мы перешли экватор. – Загнув средний палец, усмехнулся после своего словесного дополнения Мирбус, что, тем временем ещё больше накаляет обстановку. При этом «капитан» Мирбус не спешит загибать свой следующий палец, а, внимательно смотря на мистера Брауна, ждёт от него его благоразумия. Но мистер Браун, как несгибаемо стоял, так и стоит упорно глядя на Мирбуса. И тому ничего другого не остаётся делать и, он взяв рукой четвёртый по ходу счёта указательный палец, уже было приготовился загибать его, как вдруг мистер Браун, видимо не выдерживает этой задержки и срывается на свои нервные слова.

– Если вы мистер сбились со счёта, то я могу вам помочь и напомнить. Четыре! – И не успевает мистер Браун истерично озвучить число счёта, где он при этом собирался, выставив вперёд свою руку произвести этот подсчёт на ней, как вдруг к полной неожиданности всех присутствующих людей и главное, самого мистера Брауна, челюсти Кича смыкаются на его выставленной вперёд руке. На что мистер Браун рефлекторно резко одёргивает свою руку на себя. Но как тут же им и всеми выясняется, уже поздно и его не загнутые пальцы остаются в пасти Кича, тогда как сам не успевший этому поверить мистер Браун, получив от себя такое резкое ускорение, не справляется со своей неуравновешенностью и как обещал «капитан» Мирбус, летит за борт освежиться.

– Мне кажется, что мистер Браун слишком самонадеян, раз решил без страховочной верёвки пойти освежиться. – Поставил точку на судьбе мистера Брауна, на этот раз капитан без кавычек Мирбус.

«Но почему я об этом совершенно забыл?», – растирая вдруг разболевшуюся голову, попытался ответить на этот так неожиданно возникший вопрос Алекс, но прозвучавшее в устах мисс Ми его имя, заставило Алекса отвлечься от себя и удивлённо посмотреть на нашедшуюся, в своё время бросившую его на произвол судьбы мисс Ми. Правда сейчас ему не удаётся задать все те вопросы, которые он непременно хотел бы задать мисс Ми – он прикреплен к мисс Ми и мистеру Ворону на сеанс «откровения», после которого, а ещё лучше во время которого, можно и будет с них спросить за всё.

«С одной стороны, конечно, это удивительно, что в процессе моего собеседования будет участвовать, не как положено один одитор, а сразу два, но с другой стороны, они видимо учитывают мою степень очищенности и подготовленности к подобным сеансам „откровения“ – практике, где через цепь задаваемых вопросов находится вредящий и мешающий развиваться человеку инцидент, после чего его нейтрализуют и спрашиваемый, его ещё в других практиках называют преклир, очищается – и не рассчитывают на то, что один на один кто-то из них со мной сможет справиться. – Размышлял Алекс, следуя вслед за ведущей его по коридорам дома нового слова мисс Ми. – Но для этого им нужно будет придумать что-нибудь необычное», – улыбнулся Алекс остановившись у дверей ведущих в его собственный кабинет.

«Ну, это хоть и интригует, но не настолько, чтобы сбить меня с мысли», – улыбнулся Алекс заходя в свой кабинет вслед за мисс Ми. После же того как дверь кабинета закрыл за собой мистер Ворон, Алекс быстро пробежался взглядом по кабинету, где и обнаружил, что кто-то в нарушении всех правил, позволил себе без его спросу проникнуть внутрь кабинета и внести сюда свои изменения – на рабочем столе лежал большой комок разноцветного пластилина (Алекс уже слышал о новой практикующейся в центре программе «Ключ к жизни», где практикующемуся выдавалась книга с одними картинками и пластилин, где он на основе своего видения предлагаемых ему на рассмотрение картинок, должен был слепить ключевые слова – так формировалась его образность мышления).

– И что же вы хотите, чтобы я слепил? – усмехнулся Алекс, обращаясь к мисс Ми.

– Человека! – вдруг оглушающе рявкнул мистер Ворон, и не успел Алекс понять, что это его сейчас так оглушило, как он снесённый мощным ударом мистера Ворона полетел на пол. После чего начался долгий изматывающий обе стороны разговор по душам, такая в понимании мисс Ми их беседа с Алексом, где ответом на один и тот же заданный мисс Ми или сменяющего её мистера Ворона вопрос: «Назови свой инцидент!», – были его стоны и с летающие с лица Алекса брызги крови.

Когда же мистер Ворон уставал бить, за дело бралась мисс Ми и, используя прихваченную с собой стальную линейку, наотмашь делала на лице Алекса свои замеры, после чего через определённый ею отрезок времени, объясняла Алексу насколько долго будет продолжаться это собеседование:

– Мы будем спрашивать тебя до тех пор, пока ты не найдёшь в себе мешающий тебе двигаться дальше инцидент.

На что следовал неизменный ответ Алекс: «Вы мой инцидент!», – который как правило не устраивал спрашивающую сторону, и Алекс вновь и вновь отравлялся через удары на пол. Где ему долго отдыхать времени не давали и, мистер Ворон сменив подуставшую мисс Ми, заново брался за Алекса. Правда мистер Ворон при своём ведении собеседования, иногда допускал отклонения от основного выбранного курса и в пылу увлечённости, скорее всего, чтобы самому от частого повторения своего вопроса (все знают, что если одно и тоже слово повторять бесконечное количество раз, то оно теряет для говорящего свой смысл) не забыться, отвлекался на другие вопросы.

– Какое третье правила кодекса одитора? – нервно задавал свой вопрос мистер Ворон и тут же сам на него отвечал. – Используйте те процессы, которые улучшают кейс преклира. А судя по твоему кейсу, мы всё делаем правильно. – Посмотрев на заплывшее лицо Алекса, смеялся мистер Ворон.

– Что, хочешь, чтобы мы на этом закончили? – вновь спрашивает Алекса мистер Ворон. На что опять сам и отвечает. – Девятое правило кодекса гласит – Никогда не позволяйте преклиру завершать сессию по его собственному независимому решению. – Но на этот раз водружённый на стул Алекс не промолчал, а приподняв голову, сквозь слой из крови и слюны наполнивших его рот, невнятно проговорил. – Шестна… ттое.

– Что-что ты сказал? – наклонившись к Алексу, спросил его удивлённый мистер Ворон.

– Правило номер шестнадцать. Всегда поддерживайте двухстороннее общение с преклиром во время сессии. – Уставившись заплывшими глазами на склонившееся к нему лицо мистера Ворона, проговорил Алекс и к полной неожиданности того, своим коленом резко нанёс удар ему в подбородок. Чем вызвал зубовный, даже не скрежет или треск, а какой-то отзвон столкнувшихся между собой зубов верхней и нижней челюсти мистера Ворона, который так неосмотрительно для себя, в таком разговоре на повышенных тонах не придержал рот закрытым. Ну и как следствие этой неосторожности, слом челюсти и падение на пол теперь уже белого как полотно мистера Ворона. И, конечно, такое положение вещей или бытия мистера Ворона на полу, вызывает резкое неприятие и ярость у подскочившей и ещё толком не передохнувшей мисс Ми, готовой за такое спекулирование правилами кодекса одитора, тут же свернуть Алексу голову. К чему она и собралась приступить, схватив свою всю в крови линейку, если бы её не остановил вдруг раздавшийся грозный голос.

– Правило номер тринадцать. Всегда продолжайте процесс так долго, пока он приводит к изменениям, и не дольше. – Проговорил неизвестный, чем не только остановил мисс Ми, но и своим присутствием удивил Алекса, совершенно не предполагавшего, что здесь в его кабинете ещё присутствует кто-то. Что заставляет Алекс попытаться повернуть голову назад, для того чтобы разглядеть того, кто подвёл итог этому кровавому собеседованию. Но у Алекса из этого ничего не получается – проявленное усердие мистера Ворона по отношению к нему не прошло даром – и он вынужден пока оставить всё как есть. Правда тот или как сейчас по поднятому шуму поднявшихся со своих мест тел становится понятно, те, решают, что это всё как есть, имеет право на свои, с помощью них изменения, и сами подходят к Алексу, для того чтобы поближе посмотреть на него.

– Ну и что скажешь? – спросил носителя спортивной обуви – кроссовок (Алекс не мог поднять свою голову выше пояса и поэтому позволил себе идентифицировать подошедших к нему людей по тому, что видел и слышал о них и в них), обладатель того строгого голоса, который пожалуй, очень вовремя остановил мисс Ми.

– Надо послушать какой он даст ответ. – Ответил обладателю грозного голоса носитель кроссовок, в ком Алекс отчётливо узнал Простоту. А этот факт его присутствия не может быть проигнорирован Алексом и он, собравшись с остатками сил, приподымает голову и смотрит на стоящих перед ними людей. После чего стараясь чётко выговаривать слова, говорит. – Как я говорил, так и говорить буду – они мой инцидент.

– Такая убеждённость в собственном знании и твёрдость в отстаивании своих слов похвальна. – Сказал обладатель грозного голоса, как его сейчас только узнал Алекс, глава МОРГа мистер Старки. – А вы мистер, учитывая все обстоятельства произошедшего, неплохо выглядите. – Улыбнувшись сказал Старки. Но Алекс ничего ему не отвечает, а лишь пристально смотрит на Простоту. Что замечается Старки и он, ухмыльнувшись, обращается к Простоте. – Мистер Простой, а вы мне ничего не говорили о том, что вы с ним знакомы.

– Разве что только наполовину. И то только на ту, на которую вы меня познакомили. – Весело ответил Простота или как только что выясняется Алексом, мистер Простой.

– Вы в этом уверены? – внимательно посмотрев на Простоту, как бы в шутку спросил его Старки.

– А если я не слишком уверен, то вы попросите ваших людей проверить мою степень уверенности. – Не убирая улыбки, ответил Простота.

– Значит, угадал. – Засмеялся мистер Старки. После чего повернулся к Алексу и как бы в продолжение своей затянувшейся шутки, кивнув в сторону мистера Простого, спросил его: «А ты его знаешь?». Алекс же поворачивает своё лицо в сторону Простоты, задерживает на нём изучающий взгляд и, вернувшись к мистеру Старки, пафосно, так как в кино говорит: «В первый раз вижу». Что удовлетворяет всех и, мистер Старки повернувшись к стоящей рядом с ним мисс Ми, говорит ей. – Теперь для вас настало время вопросов. – После чего мисс Ми и придерживающий одной рукой свою челюсть мистер Ворон, садятся на приставленные к стенке стулья, и с нескрываемым любопытством и ещё с кое-каким тёмным чувством смотрят на Алекса.

– Мистер. – Обратился к Алексу, занявший вместе с Простотой свои прежние места в дальнем углу кабинета Старки. – Время не ждёт. Теперь ваша очередь задавать вопросы. – На что Алекс, после того как он потратил некоторое время, вначале на сборы своих сил, а затем уже на свои сборы, под взглядами присутствующих в кабинете людей, с трудом приподымается со своего места – стоящего в центре кабинета стула, на ноги. После чего он озирается по сторонам и, приметив кто, где находится, своим взглядом останавливается на с вызовом смотрящих на него мисс Ми и мистера Ворона. И если во взгляде мистера Ворона проглядывается мстительная ненависть, то во взгляде мисс Ми прямо-таки читается пренебрежение: «Ты только посмей, а я погляжу, на что ты способен!».

– Можете не сомневаться, посмею. – Прохрипел Алекс, вызвав искривлённость рта удивлённой сказанным Алексом мисс Ми. Алекс же тем временем не стройным шагом подходит к своему столу, берёт этот лежащий на столе кусок пластилина и, повернувшись лицом к мисс Ми и мистеру Ворону, присаживается на край стола и, глядя на них начинает в руке мять этот кусок пластилина. И почему-то это, может и не самое обычное разминание рук человека, которое сейчас демонстрировал Алекс с помощью пластилина, по мере его разминания, где он всё это действие сопровождал многозначительным взглядом на не сводящих своего взгляда с его рук мистера Ворона и мисс Ми, постепенно начало сказываться на их внешней непоколебимой уверенности, от которой теперь и не осталось и следа.

Алекс же своим действием – он сжимал этот размягчённый пластилин так, что тот выдавливался между его пальцами – добившись того, что при каждом его сдавлении пластилина, наблюдающим за его движениями людям казалось, что Алекс сдавливает их мозг, заканчивает это своё упражнение, затем раскрывает свою руку, в которой находился этот кусок пластилина, и показывает всем то, что он создал из этого куска. После чего убедившись в том, что все всё поняли, убирает пластилин на стол, затем обойдя свой рабочий стол отодвигает ящик стола и друг за другом достаёт оттуда и кладёт на стол кастет и эспандер. После чего Алекс обратно обходит стол и, заняв своё прежнее место, смотрит на вдруг помертвевшие лица мисс Ми и мистера Ворона. После чего соответственно их нахождению берёт в одну руку кастет, а в другую эспандер и направляется к ним.

– Я же говорил, что вы и есть мой инцидент. – Подойдя к мисс Ми и мистеру Ворону на расстоянии удара, предварил свои зубодробительно-умопомрачительные действия сказанным Алекс.

Глава 8

Не вписывающаяся в общие правила образность мышления

– И что всё это значит? – зайдя в фигурально правильно выдержанный кабинет, того самого, благодаря кино и телевидению самого известного дома, оглядевшись по сторонам и поморщившись, спросил единственного находящегося в кабинете, чему-то или кому-то (ему) улыбающегося пана Паника, вице-президент страны, одновременно со звучной и созвучной нынешнему времени фамилией Шиллинг. На что пан Паника не сразу даёт ответ, – он знает ко всему придирчивую натуру Шиллинга и поэтому даёт ему время осмотреться и освоиться.

И, пожалуй, пан Паника очень верно поступил, ведь вице-президент Шиллинг не только окружающее подвергал сомнению, ну и самому себе часто не давал покоя. «Если бы не моя фамилия и то, что она олицетворяет, то не стать бы мне вице-президентом», – самокритичность вице-президента Шиллинга частенько доходила до своего истерического предела, за которым прорывался его голос, когда в редкие минуты его совестливого пробуждения – тогда его лицо становилось приступным (всё правильно, через букву «и») – к нему обращались с требованием оплатить свой счёт. И он прежде вступить на эту колею плательщика (с него уже одной обязанности быть налогоплательщиком, в которые его записали без его спроса, предостаточно), доставал из портмоне купюру с ликом одного из президентов, и с ненавистью смотрел на эту, что за ненавистную физиономию.

– А ведь у всех у них не такая звучная, как у меня фамилия и они, не смотря на всё это, не только стали президентами, но и попав своим ликом на купюры, стали нарицательными фигурами. Так может быть, оттого-то я всего лишь вице-президент, что у меня в кармане мало всех этих президентов. – Умопомрачившись от такого озарения, вице-президент Шиллинг тут же складывал развёрнутую для оплаты купюру обратно в свой портмоне и, сославшись на неотложную встречу, в очередной раз попросив официанта записать этот счёт на свой вице-президентский счёт, откладывал свои платежи на потом – на плечи своего сменщика, следующего вице-президента.

«Это мой тонкий посыл будущему поколению – откладывай на потом то, что может привести к неразумным тратам сегодня». – Садясь в свой вице-президентский лимузин, отдавал отчёт своим действиям вице-президент Шиллинг – что поделать, мистер Шиллинг, будучи натурой меркантильной, всегда вёл всему свой счёт и подсчёт.

– Вице-президент. Разве вам неизвестно, что это одно из тех редких мест в этой стране и возможно во всём мире, где если физически не присутствуют лишние уши, то и в других плоскостях их здесь точно нет. – Пан Паника поспешил так завуалировано уверить Шиллинга в том, что ему здесь нечего опасаться в плане «прослушки».

– Если вы в этом так уверены, то у меня нет оснований вам не верить. – Шиллинг, обладая огромным опытом подковёрной борьбы, в своём ответе поспешил указать на то, что если что, то пан Паника за всё несёт ответственность, как тот человек, которому он всей душой доверился. Но видимо вице-президенту этого мало и, он бросив косой взгляд на рабочий стол президента, заговорщицки спросил пана Паника. – Но что же на такое ваше самоуправство, скажет сам президент? – Сладко улыбнувшись, вице-президент Шиллинг поспешил в своём вопросе заверить всех и в том числе и самого себя, что он здесь не причём, и если опять случится это все объёмное что, то все пусть слышат, что и он сам стал жертвой этих странных обстоятельств. Но разве пана Паника, который не только разрабатывает различные политтехнологии, прописывает образ мышления и поведения президентов, но и иногда, в качестве хобби занимается спичрайтерством, можно смутить всеми этими применяемыми Шиллингом уловками. И пан Паника внимательно и что главное, исподлобья, смотрит на вице-президента и вопросительно говорит:

– Разве в отсутствие президента, не вы его замещаете и ведаете всеми его делами?

И, пожалуй, пан Паника попал в точку и, вице-президент растерявшись, не знает, что и ответить на эту, до чего же желаемую им, верную аргументацию пана Паника. Пан Паника же тем временем, даже не сомневается в том, что глубоко заложенная в его слова желанная для Шиллинга мысль, нашла отклик в душе и сердце вице-президента, который, как и все вице-, мечтает избавиться от этой всё путающей и так расстраивающей их приставки.

«Как только избавлюсь от этой приставки, то в тот же день, ко всем чертям избавлю себя президента и страну, от всех этих бездельников и официально узаконенных потенциальных подсидел, вице-президентов. – Поглядывая на затылок сидящего впереди него президента, каждый раз поддавался на эти свои размышления вице-президент Шиллинг. – Мне ли не знать о чём каждую минуту думают все эти потенциальные подстрекатели и враги президентов, вице-президенты. – До чего критичен к себе вице-президент Шиллинг в такие минуты своего внутреннего самобичевания».

– И поэтому, – обращается к Шиллингу пан Паника, – я спрашиваю вас, вице-президент. Разрешите мне здесь вместе с вами поприсутствовать? – На что Шиллинг, сам того не заметив, расправляет свои плечи, поднимает выше голову и уже с высоты своего хозяйского взгляда, по новому смотрит по сторонам этого, почти что его кабинета. Где после беглого осмотра, взглядом останавливается на этом, всегда привлекавшим его глаз, президентском столе – он уже давно мечтает завалиться на стоящее там кресло и закинуть на этот стол свои ноги в ковбойских ботинках. После же этого небольшого закидывания себя в свою фантазию, он переводит свой взгляд на белоснежные и мягкие диваны и говорит. – В ногах правды нет. Присядем.