Люди слова

И хотя пан Паника всегда настороженно и выборочно негативно относится ко всем этим пословицам и поговоркам – особенно если они идут в разрез с его коленопреклонёнными на стул, конфессиональными пристрастиями – он на этот раз пропускает мимо себя эти, основанные только на одной вере и ни на чём больше, всего лишь народные, а не учёные предположения, и принимает приглашение вице-президента сесть на диван. После же того как пан Паника и вице-президент Шиллинг, с проверкой своей совместимости, устроились на стоящих друг напротив великолепных и мягких диванах, то Шиллинг, как и положено временному хозяину этого кабинета, обложившись с двух сторон подушками, спрашивает пана Паника:

– Ну, что ж пан Паника. Теперь расскажите мне то, ради чего вы позвали меня.

– Вице-президент. – Наклонившись в сторону Шиллинга, заговорил пан Паника. – Вы же знаете, что я являюсь искренним и временами ярым почитателем вашего таланта, и не только кинопродюсерского (Шиллинг лично курировал и даже принимал участие в выпуске некоторых знаковых телепроектов).

– Ах ты, старый паразит. – Хлопнув себя рукой по коленке, вдруг искренне рассмеялся Шиллинг. – Что, хочешь поделиться своими впечатлениями… – Шиллинг внимательно посмотрел на пана Паника и продолжил. – А может даже и целыми мыслями насчёт сценария для новых серий моего любимого детища, сериала «Карточного домика» (Конечно, вице-президент, дабы лишний раз не мандражировать и так косо на него поглядывающего президента, не афишировал своё, на уровне продюссирования и консультаций, участие в съёмках этого сериала о жизни президента и его окружения).

– Вначале лишь только впечатлениями. – Скромно улыбнувшись, сказал пан Паника.

– Ну тогда, валяй. – Уже полностью освоившись на своём новом месте, махнув рукой, сказал Шиллинг.

– Вице-президент. – Пан Паника начал с официального обращения. – Вы же знаете, что я хоть и фанатично отношусь к вашему творчеству, но я, тем не менее, всего лишь рядовой поклонник среди великого множества поклонников вашего таланта. Но всё равно, это не только не мешает мне объективно смотреть на то, что вы творите (при этих двусмысленных словах и намёках пана Паника, Шиллинг сжав рукой подушку, внутренне напрягся), а даже как-то подстёгивает. И чтобы не выказывать свою предвзятость, я хотел бы обратиться к фактам – а с ними, как говорится, не поспоришь (мы ещё работаем в этой информационной области).

– Ну а факты на данный момент говорят нам о том, что при появлении в сетке вещания новых серий вашего сериала, жизнь в конгрессе не просто останавливается, а я не по боюсь этого слова, скажу, она замирает – что поделать, конгрессмены тоже люди – и все запланированные сессии, в виду отсутствия кворума, отменяются и переносятся на своё неопределённое время. И при этом ведь, на будущее никто знает, а не будет ли показываться новая серия вашего сериала в тоже самое время, когда запланирована новая сессия конгресса по принятию какого-нибудь важного законопроекта. – Сказав, пан Паника внимательно посмотрел на Шиллинга.

– Согласен, бывают и такие совпадения. – Расплылся в улыбке, глубоко польщённый этим завуалированным признанием Шиллинг.

– В политике совпадений не бывает. – Прищурившись посмотрел на Шиллинга пан Паника.

– Предусмотренное необходимостью и сюжетом совпадение, разве за это не стоит получить хотя бы «Золотой глобус». – Скромно улыбнулся Шиллинг.

– Ну, разве кого-то может устроить эта проходная награда, когда существует «Оскар»? – не сводя своего взгляда с Шиллинга, спросил его пан Паника.

– Не могу, не согласиться с вами. – Вздохнув сказал Шиллинг. – Но как не вам не знать, как нынче скудно с отличными сценариями. Да и «Оскара» за такое кино не дают. – Приуныл вице-президент Шиллинг, с надеждой посмотрев на пана Паника.

– А если вам предложат отличный сценарий для полномасштабного кино, который определённо будет способен побороться за «Оскара», то вы возьметесь за осуществление этого проекта? – продолжая не сводить своего взгляда с вице-президента, спросил его пан Паника.

– Ну, так сразу, без должной детализации проекта и не скажешь. – Откинувшись или вернее сказать, использовав спинку дивана, для того чтобы спрятать от пана Паника свои честолюбивые мысли, задумчиво проговорил вице-президент Шиллинг. Ну а как только до пана Паника таким образом была донесена эта мысль, Шиллинг возвращается к своему прежнему положению и спрашивает пана Паника. – Вот, к примеру, я. Скажите, насколько будет интересен ваш проект лично мне? – Вице-президент немигающим взглядом воззрился на пана Паника, ожидая, когда тот даст ему так им желанный ответ. И всё это отлично зная, пан Паника дал ему то, что он так страстно хотел и желал, но только не сразу.

– Вице-президент. – Ещё ближе придвинувшись к Шиллингу, обратился к нему пан Паника. – Вот вы меня давеча спрашивали насчёт правдивости отражения в сериале внутриполитической жизни конгресса. («Что-то я такого не помню», – по слившемуся с внешней остановкой лицу Шиллинга, прямо-таки читалась его частичная на счёт как раз этого момента, потеря памяти) и о возможности осуществимости в реальной жизни некоторых показанных в сериале эпизодов. – Пан Паника для своей раскачки, а может для чего-то другого, несколько перефразировал до этого заданный Шиллингом вопрос. Чем вновь привёл того в волнительное напряжение.

– А я скажу так. – Для повышения значимости сказанного, а может для того чтобы Шиллинг понял всю важность этого, кто его знает, может и исторического момента, пан Паника сделал эту, до чего же волнующую вице-президента, терпеть уже нет сил, что за долгую паузу. И ведь как бы вице-президент не желал поторопить этого мучителя, пана Паника, он вынужден не сметь этого делать, а глядя в его, так близко к нему находящиеся бесцветные глаза, вынужден сидеть и внимательно слушать того единственного, кто смеет никого из здесь власть имущих не слушать – часы.

«А ведь умение заставить время работать на себя, и есть тот основной критерий, по которому измеряется профессионализм политика, – вице-президента Шиллинга вдруг озарила эта, до чего же провидческая догадка. – А если взять и подвести часы президента, например, вперёд. То тогда президент, сам того не понимая, всегда будет принимать лишь поспешные решения, а не как он будет думать – решения опережающие время. – Про себя усмехнулся Шиллинг. – А если его часы подвести назад, то президент всегда будет опаздывать и не успевать во время реагировать на угрозы миру и стабильности своего государства. И в третьем, самом худшем для него случае, ход его часов можно сверить, допустим, с ходом моих часов и тогда … – от таких своих, попахивающих диверсией и экстремизмом предположений, у вспотевшего Шиллинга замерло сердце, и он даже не смог продолжить эту свою захватившую всего его мысль».

Пан Паника же, усмотрев в Шиллинге обуявшее его волнение, продолжил свой рассказ. – Жизнь иногда преподносит нам такие сюрпризы и водовороты событий, что ни одна фантазия режиссёра и сценариста – а они всё равно все свои даже фантастические идеи, черпают из жизни – не поспевает за ней.

– Вы это о чём? – спросил мистер Шиллинг пана Паника.

– Вице-президент. Вы лучше меня знаете о том маркетинговом, так часто используемым в кино для привлечения внимания зрителя приёме, когда перед началом фильма рассказывается о том, что действие фильма основано на реальных событиях.

– И. – Застыв в одном положении, только и позволил себе сказать Шиллинг.

– Ну а как вы относитесь к тому, чтобы фантазия авторов вашего сериала, так сказать имела право на жизнь? – тихо спросил, пока ещё вице-президента Шиллинга, пан Паника.

– Это касается меня? – вспотев от напряжения, дрожащим голосом спросил, пока ещё вице-президент Шиллинг, пана Паника.

– Да. – Кивнув головой, ответил пан Паника.

– И вы думаете, что это достижимо? – осторожно, чтобы не спугнуть пана Паника, спросил его, пока ещё вице-президент Шиллинг.

– Ну, при должном желании, даже и осуществимо. – Несказанно обрадовал вдруг покрасневшего, пока ещё вице-президента Шиллинга, пан Паника. Ну а такую новость разве можно спокойно пересидеть, и вице-президент Шиллинг не выдерживает и, подскочив с дивана, начинает ходить вдоль этих друг напротив друга стоящих диванов. Пану Панику же в свою очередь, дабы не попасть под горячую размашистую руку Шиллинга, пришлось вжаться в диван и там ждать, когда первая взволнованность вице-президента спадёт. Когда же такой момент настал, то Шиллинг вновь занимает своё место напротив пана Паника и, придвинувшись к нему, задаёт один единственный волнующий его вопрос: Как?

На что пан Паника, ничего не скрывая, а просто из-за нецелесообразности, что-то недоговаривая, а некоторые вещи умалчивая, отвечает ему: А вот так! Правда этот его ответ, в реальности был более развёрнутым и детализированным, но в данном, с текстовой расшифровкой случае, по причине повышенной секретности и необходимости сохранять интригу для многочисленных противников и врагов вице-президента Шиллинга, которых после того, как он стал вице-президентом, выросло в разы, этой краткости вполне будет достаточно.

После же того, как пан Паника изложил своё видение своего предложения, он вернулся к своему прежнему положению наблюдателя и принялся ждать от вице-президента, что же он на всё им предложенное скажет. Шиллинг же в свою очередь, для проформы слегка посомневался – но кого он хочет обмануть, близость осуществимости желания уже не принимает в расчёт любые разумные предостережения – попытался посмотреть на пана Паника с разных ракурсов и расстояний – он, прищуривая и закрывая поочередно свои глаза, то откидывался на спинку дивана, то наклонялся в сторону пана Паника – после чего с видом, так уж и быть, ты под свою ответственность уговорил, пространно выразил своё согласие.

– Это может и фантастично звучит, но мне кажется, что всё это вполне осуществимо. – Приложив руку ко рту, чтобы по нему не смогли прочитать то, что он сказал, тихо проговорил Шиллинг.

– Вице-президент. Я рад это слышать. – Сказал вставая пан Паника – ему вдруг до нестерпения сложно стало находиться в положении сидя, перед без пяти минут …Ну а дальше и итак понятно. Что, видимо, понимаемо и Шиллингом, который тоже решил подняться вслед за паном Паникой.

– Вице-президент. Теперь всё в ваших руках. – Сказал пан Паника Шиллингу, который почему-то принял эти слова буквально, и внимательно, как будто в первый раз видит, посмотрел на свои большие руки. После чего улыбнулся, скорей всего от осознания того, что эти большие руки, от которых всё зависит, принадлежат именно ему и, посмотрев на Панику, сказал. – Можете не беспокоиться. Они не подведут. А если что, то обратимся за помощью к богу. А он никогда нам ни в чём не отказывал. – Шиллинг не удержался и поспешил намекнуть на свои обширные связи в лоне церкви.

– Вот и отлично. – Ответил улыбающийся пан Паника. – Вашими бы молитвами… – Но пану Панику не удаётся закончить эту свою мысль, как вдруг мистер Шиллинг хватает его за руку и своим полным волнения вопросом, перебивает его. – Неужели и сам… одобрил? – бросив указующий в небеса, а не на потолок взгляд наверх, вдруг задаётся вопросом Шиллинг.

– Сэр. Вы же знаете, что человек грешен. Ну а кому, как не самой церкви, быть среди первых, кто должен услышать призыв грешника о помощи. И она, как мне кажется, его всегда услышит. – Иносказательно, правда без использования притч, в общем, так, как и положено быть, когда дело касается вопросов души, сказал пан Паника.

– Я, конечно, понимаю такую направленную на человеческий грех склонность этого духовного института. – Включился в свою иносказательность мистер Шиллинг. – Но меня интересует другой вопрос. Как мы сможем с ними договориться, когда разрабатываемый нами проект глобализации не предусматривает участия этого священного института в дальнейшем рынке дележа умов? И не воспользуется ли этим противоречием наш стратегический «партнёр»? Он ведь позиционирует себя как яростного защитника традиционных ценностей.

– Для начала, как всегда будем лавировать понятиями. – Сказал пан Паника. – Ну а когда время придёт, то к нам придёт обязательно откровение, и мы все вдруг поймём и обязательно всех оповестим, кем на самом деле является наш стратегический «партнёр». – С долей пафоса сказал Паника.

– И кто? – не удержался от вопроса Шиллинг.

– И придёт, и увлечёт обещаниями и ложными идеями. – Трагическим голосом заговорил пан Паника, заставив от услышанного онеметь мистера Шиллера. – И чудесами, которые дано было ему творить… будет обольщать живущих на земле… И он сделает то, что всем, малым и великим, богатым и нищим, свободным и рабам, положено будет начертание на правую руку их или на чело их. – Пан Паника посмотрел на побледневшего мистера Шиллера и добавочным словом просто добил его. – И… никому нельзя будет ни покупать, ни продавать, кроме того, кто имеет это начертание, или имя зверя, или число имени его. – Правда, не успел пан Паника закончить читать по памяти эти откровения Иоанна, как сменивший бледную окраску своего лица на гневную багряность, вице-президент Шиллинг вдруг закипел.

– Это вы на что тут намекаете?! – рассвирепев, заорал мистер Шиллинг, уставившись на не ожидавшего такого резкого перевоплощения мистера Шиллинга пана Панику.

– Вы меня не так поняли. – Поспешил броситься в оправдания Паника. – Это я о нашем стратегическом «партнёре».

– Я это прекрасно понял. – Скорее всего соврал никогда в этом не признающийся мистер Шиллинг («И правильно сделаю, потому что я, как политик, не могу поступить иначе. Ведь политика есть оправданная ложь. И мы политики, её проводники по жизни, имеем один лишь главный критерий оценки сущего – интерес». – Пойманный на лжи, а по словам самого Шиллинга, на ошибочном представлении действительности, он частенько таким образом аргументировал такую свою болтливую предсказуемость). – Но не все же такие понятливые, как я. И не возникнет ли после ваших заявлений путаница? Ведь идея антихриста не нова, и ладно если бы только особо горячие головы примеряли корону врага человечества на их земные, в диктаторском обличии воплощения. Но, нет. И некоторые идут дальше, заявляя, что антихрист это не персоналия, а коллективный разум или идея.

– Вице-президент. Насчёт правильного понимания того, кто есть антихрист, а кто нет, можете не беспокоиться. – Язвительно улыбнувшись, проговорил пан Паника. – Разве мы зря скупили и держим под своим контролем все средства массовой информации. Пусть объясняют и направляют в правильное и главное, нужное нам русло, ту мысль, какую мы решим внушить человечеству.

– Ну, тогда я спокоен. – Удовлетворённо сказал Шиллинг, поглядывая на часы.

– Что же касается упомянутых вами ценностей. – Сказал пан Паника, после того как вслед за Шиллингом посмотрел на часы и выдвинулся с ним в сторону дверей. – То мы, как вы и просили, разработали новую программу по переоценке ценностей, на которой настаивали наши разволновавшиеся за будущность наших отношений партнёры по общему оборонительному блоку.

– И что, проблем не возникло? – спросил Шиллер.

– Как я вам и говорил – ничего сложного. Одну большую проблему, всего лишь нужно раздробить на множество мелких, уже и не таких проблем, а так лишь частностей. Ну, а изменив качественный подход к пониманию общей проблемы, через понимание частной судьбы, которая на первом этапе рассмотрения, может быть всего лишь стала невинной жертвой этой общей идеи, мы в итоге добьёмся того, что общая проблематика той случившейся беды ли, со временем исчезнет. – Уже стоя у дверей кабинета, закончил своё иносказание пан Паника.

– Что ж. Невинные жертвы общей идеи, это интересно. – Задумчиво сказал Шиллинг. – А не воспользуется ли наш стратегический «партнёр» этими нашими наработками?

– Но они же всегда были против сравнений. – Пан Паника в ответ даже удивился тому, до чего же Шиллинг недальновидный вице-президент.

– Но вы же сравниваете. – Шиллинг вдруг решил проявить упрямство. Но пан Паника, посчитав, что он сегодня итак достаточно много чего сказал Шиллингу, смотрит на часы и намёкливо говорит ему. – Мистер вице-президент. Мне, кажется, что вас уже заждались. – На что Шиллинг, вначале было дёрнулся рукой, для того чтобы убедиться в этом – он хотел посмотреть на свои новенькие, очень дорогие и главное, он ими ещё ни перед кем не хвастался, что за часы – а желание пустить золотую пыль в глаза, так и тяготит руку – но тут вдруг вспомнил про одиноко стоящие президентские часы, насчёт которых у него было столько тайных планов и, решив, что свои новенькие часы от него никуда не уйдут, а вот президентские, трудно сказать, посмотрел на них.

И тут вдруг, на вице-президента как будто что-то нашло и он к изумлению пана Паника, взял и отодвинул его со своего прохода и решительно направился к приставленному к стене столу. Подойдя же к столу, вице-президент наклоняется к стоящим на нём настольным часам, внимательно на них смотрит, после чего вытягивает свою руку из рукава костюма и теперь уже смотрит на опоясавшие его руку часы.