Свидетели восьмого дня – 3

И видимо Алекс из себя представлял такой сложный для восприятия продукт или же элемент жизни, что Максимилиан не сразу пришёл к чёткому пониманию того, как ему следует дальше поступить. И он начал было с одного – мысль рождается одномоментно, говорит Максимилиан, берясь за секундомер и нажатием на него, как бы фиксируя этот момент рождения мысли у того же Алекса при виде всего сейчас происходящего, – затем она инициализируется, – здесь следует два новых нажатия на специальную кнопку секундомера, – и воспроизводится, исходя из замысла этого умственного решения, – Максимилиан фиксирует окончание инициализации мысли, не переходя на отмер временного отрезка, необходимого для реализации поставленной мысленным потоком задачи (здесь всё строго индивидуально), – а не закончив всё это логичным выводом, перешёл на другое.

– Лучше я на примере покажу, как это работает. – Как бы перебивает себя Максимилиан. Ну а что это значит, Алекс догадывается. Нет уверенности у Максимилиана в том, что он обладает достаточным красноречием, чтобы довести до его ума им желаемое, оправдывая это всё тем, что таким людям, как Алекс, нужно всё разжевать и лучше один раз им показать, чем семь раз повторять.

Но и это не всё, что сейчас пришло на ум Алексу по следам продемонстрированного ему Максимилианом, а он вдруг отчётливо в своей памяти увидел, – под чем подразумевается, конечно, услышал, – один в один вот такие щелчки при нажатии на кнопку включения работы фиксатора времени. И если тогда, – при каких особенных обстоятельствах, он не может сказать, – он не придал особого значения этим внешним звукам, – работает там что-то, – то теперь, зная, что стоит за появлением этих щёлкающих звуков, он догадывается, что это было.

– Они, гады, всё это время отмеряли мою жизнь, фиксируя все мои шаги по жизни! – охренел не слегка от такого откровения Алекс, начав было закипать в себе, с преогромным желанием и даже необходимостью ничего в себе не сдерживать, и всё как есть, и что он на этот счёт надумал, лучше кулаком в нос, высказать Максимилиану. Кто может и не лично, но он является неотъемлемой частью этой системы полного контроля и слежки за человеком, и значит, Алекс имеет полное право предъявить ему свои претензии.

И он бы так непременно сделал, если бы на его пути вновь не встало им никак непреодолимое препятствие. На этот раз во внимательном к нему лице Максимилиана и его готовности зафиксировать в нём момент реализации вышедшей на финишную прямую инициализации мысли. Что в свою очередь открыло для Алекса вторую сторону действий Максимилиана с фиксатором времени. Он на него нажимал не только для того, чтобы Алексу продемонстрировать его работу, а он и в самом деле фиксировал в Алексе рождение мысли по следам своих действий, затем её выход в сторону формирования, и сейчас им ожидался всплеск её динамики в агрессивных поступках Алекса, потребующего от него объяснений всей этой за ним слежки, – вы, падлы, и в туалете за мной следили, фиксируя время моего там пребывания, – и держал наготове палец руки, чтобы нажать кнопку старта.

Но теперь уже Алекс не даст Максимилиану возможности так легко всё это с собой провернуть. Он выкажет себя тормозом и тугодумом, самым сложным вариантом для контроля своей мысленной деятельности со стороны контролирующих органов. Пока дождёшься, что они (дубы и тормозы) там надумают и решат, а затем опять может передумают, из-за чего уже и непонятно, думали ли они вообще, уже и не актуальным становится рассматриваемый с помощью них вопрос, вплоть до самых паскудных поступков с их стороны.

– А что это им даёт? – задаётся к себе вопросом Алекс, пока Максимилиан взят его беспристрастной и никак внешне не проявляемой позицией в оборот своего ожидания. – Например, моё время на утренние гигиенические процедуры? – и Алекс и на горизонте своего воображения не видит ответа на этот вопрос, кроме разве что того, что слежка за ним велась ради самой себя. А вот побочные ответы он находит. – Так вот что стояло за моим падением в ванной! – ахнул Алекс от такой догадки. – Я-то был самим собой убеждён, что причиной всему было моя неловкость в сторону скользкого мыла. Тогда как за всем этим стояли внешние силы. Они подловили меня в самый для меня неудобный момент, – я отвлекся от самого себя, – и нажав на кнопку фиксатора времени, спровоцировали меня на рефлекс одёргивания от внешнего раздражителя, и я, выронив мыло, за тем на нём и поскользнулся. Так вот для чего всё это делается. – А вот так неожиданно для себя Алекс разгадал замысел тех, кто стоит за Максимилианом.

У Максимилиана же видимо палец руки затёк в ожидании предполагаемых, заложенным в человека алгоритмом его поведения действий, и он, посчитав, что Алекс с утра имеет право сбоить, переводит своё и Алекса внимание на тот самый пример из жизни, на котором он покажет работу этого инструмента в своих руках.

И выбирает Максимилиан в качестве примера, ожидаемо Алексом, ну и чтобы далеко не ходить, всё ту же пару у окна. Из-за чего Алексу в голову пришла забавная мысль о том, что эти люди встают у него на жизненном пути лишь по одной причине – он на их примере должен познавать жизнь в этом ореоле жизненной коммуникации. Что, между тем, не так уж и фантастично. Ведь не кажется Алексу лишним присутствие рядом с собой гида по местным достопримечательностям жизненного уклада, свидетеля Максимилиана. То тогда почему ему кажется странным то, что некоторые жизненные принципы и закономерности, присущие только этой среде, – не будет это лишне, – будут доведены до тебя таким демонстративным способом, посредством патруля внутренней грамматики. Что куда безболезненней и не так дорогостояще обойдётся для человека со стороны, кому не придётся на собственных шишках познавать, как суров и жесток закон, но он есть закон гравитации. А так за тебя специально обученные и нанятые принимающей тебя стороной люди упадут там, где предсказуемо падают не слишком смышлёные люди при несоблюдении им правил осторожности и коммуникации, и тем самым оберегут тебя от было тобой надуманных, безрассудных действий.

В общем, и в частности тоже, Алекс не с поверхностным интересом посмотрел в сторону этой парочки, а он в ожидании от них розыгрыша одного из актов пьесы информационного характера, начал смотреть на них вот таким вооружённым взглядом.

Ну а Максимилиан делает вид, что всё происходящее за тем столом никем не спланировано, в том числе и замыслом проведения, а здесь, как и в любой части и точке мира, всё происходящее есть акт спонтанного волеизъявления, к которому никто не подталкивает и не побуждает агрессивно, разве что только естественные и природные причины.

– Посмотри на неё. – Говорит Максимилиан. Что, в общем-то, лишне, Алекс итак смотрит на Катерину. Но спросить о том, почему он именно её выделяет, это Алекс спросит. – И что она должна выказать? – задаётся вопросом с подвохом Алекс. Подвох заключается в том, что Максимилиан, ответив на него утвердительно, тем самым подтвердит подозрения Алекса в сторону того, что эта парочка работает на свидетельский отдел.

– А ты смотри. – Очень умело уходит от этих надуманных Алексом выводов Максимилиан. И Алексу только и остаётся, как внимательно смотреть на Катерину и попытаться понять, что он должен за ней заметить такого интересное и нравоучительного для себя. Тогда как она ничего особенного не делает, а только изучает меню, до которого у неё, наконец-то, руки дошли. И всё из-за Михаила и его скверного характера, вечно её отвлекающего от самых насущных и в первую очередь необходимо рассматривать при данных обстоятельствах дел.

И Алекс, всё из-за природной беспечности и не желания сосредотачиваться на том, что ещё называется не лезьте к людям им в душу, они сами, без вашего участия, что можно там испоганят, а что не можно, то ещё быстрее, было собрался обречённо спросить Максимилиана о том, что он там должен непременно увидеть, как с его стороны раздаётся звук щелчка этого инструмента измерения времени, и Алекс, вздрогнув и одёрнувшись одновременно от своих сонных мыслей, к своему удивлению замечает в Катерине то, что он при обычных обстоятельствах наблюдения за ней, никогда бы не заметил, а если точнее, то не придал бы какого-то значения.

Да и никто бы другой на месте Алекса из всего произошедшего в Катерине в одну долю мгновения просто бы не уловил. И Алексу просто повезло, что он стал свидетелем того яркого, в виде блеска в глазах Катерины прояснения, когда она в меню натолкнулась на что-то такое, что вызвало в ней ответный отклик, который и проявился в ней такой яркостью в глазах.

И как сейчас же Алексом выясняется, то не он один стал свидетелем такого преображения в глазах Катерины.

– Ты заметил? – вместе с щелчком фиксатора времени задаётся вопросом Максимилиан.

– Есть такое. – Говорит Алекс, переводя свой взгляд на Максимилиана, чтобы спросить его, что это значит.

– Она увидела в меню то, что её задело и нашло в ней отклик. – Прямо теми же словами говорит Максимилиан. Но со своей добавочной порцией дополнений. – И теперь в ней включилась аналитика, с помощью которой она начинает искать для себя самое оптимальное решение из возникшей перед ней задачи. Которую можно описать двумя словами: и хочется, и колется.

– Вы это о чём? – не совсем понял Алекс, что под всем этим подразумевает Максимилиан.

– Хочется девушкам сладкого. Да вот только какая в этом проблема. С большим постоянством им этого хочется. – Вот так обтекаемо разъяснил Максимилиан проблематику женской неустроенности и слабой воли в сторону всего сладкого.

– Стереотипно мыслите. – Даёт ответ своего видения, происходящего с Катериной Алекс.

– Может итак, а может и не так. – Многозначительно и много задумчиво говорит Максимилиан, явно на что-то большее намекая, чем просто на мысли Катерины насчёт того, чтобы порадовать себя вкусным куском пирожного. И вот это что-то, как это понял Алекс по взгляду с прищуром в свою сторону Максимилиана, он типа должен раньше всех, в том числе и официанта, кого там, за столом, ожидают, разгадать.

А вот с какой стати и зачем ему это надо, то Алекс как-то в себе не имеет достаточных оснований и предположений на это отвечать. А тешить своё честолюбие на потеху Максимилиана, явно пытающегося его на этот крючок подцепить, то он не честолюбив к огромному сожалению тех людей, кто вечно от него многого ждёт, и не дождавшись, начинает ещё по чём свет честить, заявляя, что именно он виноват в том, что чьи-то, без согласования с ним ожидания на его счёт, не оправдались. И таким точно образом сейчас поступает с ним Максимилиан, определённо ожидая от него проявления экстрасенсорных возможностей, которых у него нет.

– А может всё-таки есть? – почему-то поддался Алекс на эту уловку ума Максимилиана и задался этим вопросом, с которым он уже посмотрел на ход умственной деятельности Катерины, и вот чёрт! У него есть свои мысли на этот счёт.

– Она формирует образ и представление того, что в меню называется безе. – Говорит Алекс. – И это не просто вышедшее из-под рук провинциального мастера поварского искусства пирожное, а это творение такого рода эстетического искусства, которое служит десертом для самых тонких ценителей того, что выходит из-под рук кулинаров и подаётся на стол самым избранным гурманам. И такого рода гурманизированный продукт подают только королевским особам. Той же Марии Антуанетте в последний вечер перед казнью, когда у неё спросили, что последнее в своей жизни она хотела бы вкусить на этом свете.

– Подайте мне то самое пирожное, которое всё перевернуло вверх дном в наших головах и которое приведёт меня завтра на гильотину. – В одно мгновение, без лишних трат времени на раздумье, Мария Антуанетта послала в ближайшую харчевню всех своих палачей и определителей отныне того, что для неё есть будущее и настоящее.

Ну а те в отличие от неё имели не столь твёрдые убеждения, в их головах стояла революция и другого рода возмущение, что и сыграло с этим заказом Марии Антуанетты новую злую шутку. И ей на стол было подано безе, очень складно заменённое вместо бриоши.

– Вот и Катерина сейчас размышляет над тем же вопросом. Перепутают ей заказ или всё же принесут ей то, что снесёт ей крышу. – Резюмирует свои мысли Алекс, после небольшой паузы.

– Да ты ещё тот фантазер. Что ж, тогда ждём. – Отвечает Максимилиан и начинает ждать прихода официанта. Кто как будто только ждал команды со стороны Максимилиана, чтобы подойти к этому столику и получить заказ.

А вот что закажет Катерина, то Алекс уже прямо сейчас хочет предугадать, прочитав его по её губам. Что она не спешит сделать, с сомнением бросая отрывистый взгляд на ту строчку в меню, которая вызвала в ней столько внутренних споров и психологической борьбы. А тут ещё под ухо Алексу всё это дело подсуживает Максимилиан, язвя в её сторону. – Ну так что, её сомнения тебя ещё не убеждают.

На что у Алекса есть только один ответ, сказанный им придавленным голосом в нос. – Нет.

– Ну тогда внимай. – Прямо напрашивается Максимилиан на свой отсыл к своим далёким от нравственного и умственного развития предкам, которые не питали никакого уважения к личной мотивации человека, смешивая его личные побуждения с обще человеческими инстинктами.

И как же Алекса внутри корежит правота вот таких циничных людей, как Максимилиан, не дающих ни единой возможности людям свободного духа проявить себя отлично от всех правил и закономерностей, придавливая их желания и надежды на другой поворот событий тем, что законы действительности всегда работают по консервативному, традиционному сценарию, а не имеющие ничего общего с действительностью, живущее в вашей осознанности мира вещей вот такая жизненная аналитика, как вам этого хочется, пусть там и живет. В общем, предельно цинично, расчётливо и безнравственно.

– Безе. – Еле выговаривает это название пирожного Катерина, правда с возможностью воспринять этот заказ как-то иначе тем же официантом, на кого Катериной перекладывается вся ответственность за лишние килокалории, которые она получит для себя по вине оплошности официанта. Почему-то решившим, что ему заказали безе, – это объяснимо тем, что когда смотришь так не отрешенно на столь сладкое в очах Катерины, то начинаешь заговариваться, выдумывая себе чёрт знает что, – тогда как Катерина проявила в этом плане даже излишнюю скромность, сказав несколько нескладно: без менэ, то есть на ваш выбор.

Ну а официант, как сейчас выясняется, оказался вполне себе дальновидным человеком, и он всё понял из того, что хотела ему вот таким образом сказать Катерина, эта таинственная дама для него. Хочет она для всех оставаться загадочной в том плане, что она оставляет последнее слово за ним в подведении итогов её заказа. И официант согласно её желаниям, а также своей необходимости зафиксировать сделанный ею заказ, повторяет его, но с таким акцентированием на сделанный её заказ, чтобы он прозвучал как несущественный, дополнение ко всему остальному.

– Всё верно? – задаётся резюмирующим вопросом официант, не сводя своего взгляда с самого важного за этим столом человека, Катерины. И пускай Михаил сколько угодно там в себе негодует и не понимает современные, столь распущенные нравы, – что себе позволяет этот сопляк, между прочим, это я сделал самый большой вклад в этот заказ, – официант именно от Катерины будет ждать подтверждения. И он последовал лёгким кивком, в один момент, зафиксированный Максимилианом двойным щелчком. На чём Алекс хотел остановиться, спросив Максимилиана, что это значило, да вот только Максимилиан не даёт ему для этого возможности, находясь в динамике событий, происходящих за всё тем же столом.

А там официант, получив заказ, развернулся, чтобы выдвинуться в сторону административной стойки, где принимаются заказы, как этот момент был одновременно зафиксирован Катериной и Максимилианом, идущим в ногу с мыслительным процессом Катерины, которая определённо что-то решила надумать по следам ухода официанта, а Максимилиан тут как тут и всё это зафиксировал. И теперь не сводящим с Катерины своих внимательных взглядов Алексу и Максимилиану оставалось ждать, во что выльется эта вдруг возникшая у неё мысль по следам ухода официанта.

Но как часто бывает и случается, то чистота эксперимента или же подобного характера событие, не может быть достигнута из-за внешних факторов среды, в котором он проводится. И кто-то обязательно посчитает себя в праве в него вмешаться. И этим кто-то было лицо Михаила, сопровождающего Катерину за завтраком пока что. Впрочем, его возникшие вопросы к Катерине отвечали всему тому, что сейчас хотели знать Максимилиан и Алекс.

– И что ты так на него внимательно смотришь? – задаётся вот таким вопросом Михаил, однозначно проследив направление взгляда Катерины.

– Не хочу, чтобы он расплескал наш заказ. – Даёт такой, в чём-то удивительный ответ Катерина.

– И как это может произойти? – задаётся новым вопросом Михаил, совершенно не удивлённый вот такой ловкости ума Катерины, на что угодно способной, чтобы увести его мысль, лишь бы скрыть свои личные предпочтения, в общем, обмануть его.

– А очень просто. – Откинувшись в свою расслабленность, с высоты своей снисходительности ко всякому мужскому уму, который в отличие от женской рассудительности и расчётливости работает вторым лицом, рефлексивно на внешние раздражения, даёт ответ Катерина. – Отвлечётся на что-то для себя очень близкое и затеряет наш заказ среди других заказов, которыми набит его фартук.

– И на кого он там может отвлечься? – чёта не совсем догоняет Михаил, о чём это Катерина, хотя может он дурака включает, чтобы самому со своей стороны не расплескаться. А Катерина уже зафиксировала для себя, что Михаил ухватил наживку, так ею ему завуалированно подкинутую. И она цепляет Михаила.

– А ты сам посмотри туда. – Говорит Катерина, кивая в сторону той части зала, куда направился официант. – И сразу, без моей подсказки увидишь, что может сбить с толку официанта, как всякую другую особь мужского толка.

Что невозможно прямо и даже косо слышать всякому мужскому интеллекту, кого ни за что тут считают, корёжа слух вот таким принижением его культуры мысленного процесса и рассуждения, где он, как сорока, падок до самого яркого и блестящего, и стоит чему-то яркому блеснуть в глазах самой посторонней для тебя незнакомки, как ты, до сего момента рассудительный и само приличие, степенный и уважаемый гражданин общества, уже сам не свой и готов забыть обо всём том, что ты в себе и все кто тебя знал считали за основу твоего личного я, бросив всё это к ногам и не пойми сразу кого.

О чём Михаил и собирался немедленно указать Катерине, слишком много себе позволяющей, правда, как только лично убедится в том, что все эти её критические замечания в его адрес не имеют под собой никаких объективных оснований. И надо же какая чертовщина тут же с ним происходит. Стоило ему только повернуть свою голову в сторону только одним глазком посмотреть туда, куда только гипотетически мог бы отвлечься официант, как на те, Михаил, получайте, требующий немедленно вашей аналитической оценки объект внимания, универсально так сочетающий в себе полное отстранение от внешней действительности, которая есть всего лишь дополнение для её я, и в тоже время она всё вокруг себя в себя впитывала своим участием и восполнением собой того, что точно не хватало в этом уголке реальности.

И само собой Михаил, как человек разумный, и не только физически мыслящий, не может не остановиться на этой гражданке своим взглядом, чтобы для будущих поколений (это Михаил уж слишком далеко забегает) дать определение и быть может обоснование наличия в жизни самых обыденных людей, вот такой целеустремлённости. Вот только со стороны его уха ему туда дышит своей насмешкой Катерина, уже знающая, что он захочет сказать в своё оправдание того, против чего он только что высказывался, и Михаил, отлично понимая, что единственное, что не даст Катерине всё это использовать против него, это её незамедлительная приостановка в ту сторону своего глазения, возвращается к Катерине с мутным выражением лица, и с плохо играемым недоумением на своём лице он её спрашивает: И что я должен был увидеть?

– Как минимум, отражение своих внутренних, нереализованных желаний. – Пристально так посмотрев на Михаила, заявила Катерина.

– Значит, их здесь нет к моему сожалению. – Приторно так вздохнув, говорит Михаил, и чего-то теперь Катерина не поняла, на что он так цинично намекает, гад.