Последнее искушение свободой

– Хотите сказать, о фатальности действий с сухими цифрами? – спросил Второй, глядя на меня.

– Конечно. Ведь, что такое запись в его документах. Это не просто записи его гражданского состояния, они, эти записи, придают человеку существенность. Они своего рода отражение его сущности, его идентификатор. Так что судьба человека частично находится и в наших руках. Ну а человеку остаётся лишь следовать своему предначертанию или проще сказать, работать, согласно спущенного графика работ. – Следует ответ Наставника.

– А как же ошибки или за вами нет контроля, и вы последняя инстанция? – спросил я его.

– Отчего же, есть и повыше, за ними ещё выше и так до бесконечности. А уж там наверху, за всеми нами наблюдает высшая совесть. Такой хотел бы услышать мой ответ? – спросил Наставник. – Да вот только всё проще. А об этом я скажу чуть позже, если, конечно, захотите. А пока что, я пойду, руки помою. – Многозначительно сказал он и отправился по направлению сказанного. Мы же заново принялись за изучение документов.

Да, конечно, мысль о наивысшей инстанции, сама по себе довольно интересна, и я не раз её себе задавал там, в небесной канцелярии. И где бы ты ни был, на каких этажах мира не находился, она со временем приходит к тебе. С одной стороны, человек стремится к самостоятельности и заявляет о собственном значении в принятии решений, с другой же стороны, он, пытаясь уйти от ответственности, ссылается на эти высшие инстанции, контролирующие его поведение. Так что же ему всё-таки нужно, право свободы с её ответственностью или же моральный контроль от безответственных поступков?

Наверное, всё же третье – свобода от ответственности, которая и манит его больше всего. «И уж это настоящая свобода», – как думает он. Да, всё же нет ничего иллюзорнее настоящего, и если к определению сущего примешивается прилагательное, то оно, скорее, его прилагает, чем определяет. Ну что ж поделать, человек свободен в праве своего выбора, за который он, как правило, не хочет нести ответственность. Опять она, эта ответственность, лезет со своими правами. Стоит заявить о праве, как ответственность тут как тут, а что поделать, раз они сиамские близнецы, куда одна, туда и другая. А разделишь, перестанут существовать. Я же решаю для себя, что раз ещё числюсь в человеческом качестве, то самое интересное, то есть знакомство с её личным делом, пока что отложу для себя на потом. Хочется отогнать все мешающие делу мысли и уже после этого, спокойно приступить к знакомству с ней. Положив на самый низ её дело, я раскрываю папку, ещё полчаса назад ненавистного мне типа в очках. Что ж сказать о нём, да, в общем-то, ничего интересного. Менеджер по работе с клиентами, внешность хоть и подкачала, но видимо ему, есть, что предложить клиенту взамен неё. Может быть, он обладает красноречием не хуже Цицерона. И если судить по его характеристике, то он во всём положителен и, наверное, свою работу заканчивает ровно по секундной стрелке, как это показывают в индустриальных фильмах.

Ну что ж, реальное знакомство, вернее расставит все точки над ним. А ведь верно сказал Второй, офис это мини мир, со всеми теми же проблемами, только различие от большого мира, для человека выражается в его узкоспециализированном выборе способа достижения своих жизненных целей. И здесь, такие же бурлят страсти, происходят столкновения интересов, ведётся борьба за главное место перед взором начальника. И все стремятся подняться вверх по лестнице, правда кто-то при этом пользуется лифтом, а кто-то идёт пешком.

Ведь корпорация, это мини общество, живущее по тем же правилам. И каждый внутри неё занимает чётко отчерченное ему место. Ну, а недовольство своим местом, приводит к борьбе за более тёплое место в этом мире, что уже является движущим элементом существования этого мира. И чем жестче будет эта конкурентная борьба, тем более живучей будет это корпоративное общество. Но и здесь нельзя заигрываться, для чего и существуют свои определённые правила, за которые нельзя заходить. Но какими бы специфичными правилами не ограничивала корпорация свою внутреннюю жизнь, они не могут браться из ниоткуда, а всё также приходят из жизни.

Внутренняя корпоративная культура, вот тот завет, определяющий жизнь этого замкнутого общества. Система отлажена и работает, как часы. Своя конституция, правила и нормы поведения, и всё это под охраной государственной машины. Такое положение и Деннице и не снилось, ведь ему всё же приходится корректировать свои действия с Годом. И как говорил Денница, именно здесь скрыты максимальные залежи неопределенности, которую как раз устраивает такое её положение. Но определяться всё-таки придётся, и кто-то из них, примкнёт к Году, а кто-то станет верным адептом Денницы.

– Всё зависит от внешней составляющей рынка. – Сказал бы Наставник. Но мы-то с вами знаем, кто обо всём этом знает.

Я бегло пробегал страницы личных дел. Со временем первоначальный энтузиазм быстро испарился, монотонность всё-таки быстро сделала своё дело, открыв крышку пара, на которую давил напор энтузиазма. И я уж было решил отбросить все дела и перейти к главному своему делу, как зашёл Наставник и объявил об окончании рабочего дня. После чего он собрал все личные дела и поместил их в контейнер, для дальнейшей транспортировки их в сейф.

– Я думаю, на сегодня достаточно и не надо себя загружать работой с первого дня. И вообще, когда я впервые пришёл на эту службу, то для первого своего ознакомления, я выбрал только одно лишь личное дело и, сконцентрировавшись на одном человеке, попытался проанализировать всю его личностную жизнь. – Высказался Наставник.

– И что. Получилось? – спросил его Второй.

– Скажу так, то, что оказалось за гранью несхожести, пришлось на месте доводить до ума. Я, можно сказать, взял под свой личный контроль жизнь моего подопечного. – Ответил Наставник.

– И как же вы его выбрали? – вновь спросил Второй.

– В данном случае, нет ничего верней, чем право случая. Дал вытянуть папку одному из таких же как вы стажёров. Ну, а дальше, всё пошло и поехало, как по маслу. Кстати, я уже опять проголодался. Так что не задерживайтесь и все по домам. Завтра, в это же время, в этом же месте. – Сказал он напоследок.

– Если нам, конечно, дверь откроют. – В ответ съязвил Второй, но Наставник уже был по дороге к своему маслу.

Мне показалось, что Наставник нас отпустил пораньше, но как оказалось, время рабочего дня и само, без его соизволения, огласило об окончании этого нашего первого полного дня. Просто у Наставника было чутьё на уходящее время и связанные с ним события. Ему не нужны были часы, чтобы чётко понять, сколько время прошло и сколько его нужно, для выполнения тех или иных действий. Можно, точнее сказать, что он играл со временем, чем предположить обратную его зависимость от времени. Так Наставник, в минуты особенного приступа своей волнительности, мог, каким-то своим неведомым способом, растянуть время и тебе казалось, что оно никогда не закончится.

Но на сегодня всё и мы направились к выходу из здания. И как выяснилось, мои догадки по поводу моих коллег, полностью оправдались, и они действительно добирались на работу на личном транспорте. И если автомобиль Первого, можно было назвать просто машиной, то авто Второго, полностью заслуживало свою краткость в названии. И чем длиннее требуемый рубль за такое авто, тем быстрее её разбег до ста км/ч. Его же авто, явно укладывалась в восьмёрку секунд. Видимо, его житейская неторопливость, компенсировалась скоростным режимом на трассе. Ну а наличие такого несоответствия, должностного и авто места, вызвало во мне массу вопросов и по всей видимости, не у меня одного.

Первый подъехал ко мне с предложением подвести меня. Я же не испытывая желания с ним ехать, сослался на некие обстоятельства не позволяющие мне ехать мне с ним, затем выразил ему свою благодарность за его предложение и вставил то, что общественный транспорт тоже имеет свой ряд преимуществ. На что он не стал возражать, ведь это его предложение было всего лишь предлогом, чтобы заговорить со мной, где ему хотелось обозначить своё видение ситуации со Вторым.

– Видели? – спросил он меня.

– Да, неплохая тачка. – Оскорбительно по отношению к авто, заявил я.

– Вас ничего не удивляет? – спросил он.

– А что именно? – решил включить наивность я.

– Но как, такая машина и к нам на работу.

– Может быть, он взял её в кредит.

– Правдоподобнее будет звучать, что угнал.

– Пожалуй, да.

– Так, что думаете по этому поводу? – всё не унимался Первый.

– То, что я хочу такую же.

– Но, а если серьезно. Разве вас не удивляет, что обладатель такого авто, пришёл с нами, за трапезниками, на такую мелкую должность? – спросил Первый.

– А может он, решил доказать, правда, не знаю кому, что может с самых низов начать свою успешную карьеру. – Предположил я.

– А в этом есть разумное зерно. Действительно, может наш приём на работу, для него всего лишь первая ступенька в карьере, а завтра глядишь, начальник отдела, а там всё выше и выше. – Почти поверил Первый.

– Конечно, тем более, если папа главный акционер компании. – Эти слова я сказал так, за между прочим. И к моему удивлению, Первый их воспринял, как мне показалось, очень серьезно. Изменившись до неузнаваемости, он со словами: « Да, точно», – сел себе в машину и уехал. Я же отправился на стоянку нашего маршрутного автобуса, который, к слову сказать, уже стоял в ожидании рабочей смены.

Заняв место у окна и, слегка облокотившись головой об окно, я, надев наушники, погрузился в лёгкую дремоту. Отдых, как оказывается, нужен не только после физического труда, но и умственная работа тоже требует для себя внимания и покоя, который, как нельзя лучше способствует восстановлению ровности движения потока мыслей. Отвлекшись от всего, я и не заметил, как мы тронулись в путь. Хотя, конечно, небольшие толчки во время трогания с места я всё же ощутил на себе, но они были неким фоном для льющейся из наушников музыки. Можно сказать, что я полностью погрузился в музыку, и ничто не могло мне помешать в этот момент. И даже занявший место рядом со мной неспокойный сосед, которому всё не сидится на месте и он всё ерзает туда-сюда, и тот поначалу не вызывал во мне беспокойства. Просто я со времени посадки не открывал глаза, и настолько отвлёкся, что даже и не заметил, что кто-то сел рядом со мной. Но когда соседская неусидчивость превысила барьеры моего невнимания, я, приоткрыв глаз, решил посмотреть на этот объект моего беспокойства.

Говорят, что жизнь очень любит преподносить сюрпризы. Верность этого правила я в полной мере и ощутил сейчас на себе. Мой беспокойный сосед был тот, кто уже как два дня не давал мне понять, что такое спокойствие. И, пожалуй, благодаря ему, я никогда не узнаю, что это такое.

Да, мой сосед, а вернее соседка, была именно та молодая особа, один раз встреченная мною на остановке (чего было достаточно, чтобы не спать). Так вот, после последнего ощутимого локтевого толчка, пока ещё неспокойного соседа, я уж было хотел для выяснения личности соседа выпрямиться и обозначить своё место на этом сидении, но как только я увидел её, то что-то во мне заставило меня остановиться, и я автоматически вжался обратно в сидение; и уже не пытался разогнуться. Теперь же моя дальнейшая поездка была полнейшим притворством. Музыку в телефоне я отключил, вытащив незаметно из гнезда шнур и теперь, всё, что интересовало меня в плане звукового оформления, исходило от рядом сидящего объекта моей слежки. Правда, как бы я не прислушивался, то из-за её, непонятно почему молчания, кроме шума автобуса ничего больше не слышал. Да и с кем ей говорить? Ни с тем ли рядом с ней притворяющимся дрёмой. А надо сказать, дремлет он чутко, с некоторого момента, ни один шумок и звук не уйдёт от его внимания.

– Но может пора уже проснуться и проявить себя, как раз есть и повод познакомиться. – Подбадриваю я себя.

– Блин, надо было сразу, а сейчас уже поздно и неудобно. – Парирую я себе в ответ. – Да и что я скажу? Нет, никак не могу. Может быть, потом, когда приедем? – терзающие душу мысли, так и скачут в голове. Но чем больше проходит времени от момента её обнаружения рядом с собой, тем меньше у меня уверенности в себе и, конечно же, всё больше присутствия робости. И так я еду до самой своей остановки, испытывая мучения нерешительности. И вот когда я, каким-то шестым чувством понимаю, что скоро мне выходить, я всё же не меняю позицию и всё также, прикрыв глаза, сижу в нерешительности, и даже уже готов пропустить свою остановку, как вдруг на выручку приходит сама девушка. Слегка тронув меня за локоть, она шепотом говорит:

– Извините, что бужу, но вам, как мне кажется, сейчас выходить.

– Я же деланно открываю глаза, затем мало обращая на неё внимание, гляжу в окно и говорю. – Да, спасибо. А то чуть не проехал свою остановку.

Ну, а дальше, она выходит из автобуса, а вслед за ней, перебирая своими ногами, также выхожу на улицу и я. «Ну и что? – размышляю я про себя, глядя ей вслед».

– Говоришь, чуть не проехал. И вид, наверное, при этом сделал чрезвычайно умный. Молодец. А ведь она специально подсела к тебе, чтобы обратить на себя внимание. Всё ждала от тебя ответных действий. Ведь разве зря она, так не спокойно сидела рядом с тобой? Однозначно пыталась тебя растормошить. Ну, а ты, что сделал? – в гневе обрушивается на меня моя критичность, жизненным девизом которой служит вопросительное изречение: «А что у тебя, кишка тонка?».

– А что я? – вопросом на вопрос отвечает мой адвокат.

– Да. Просто ничего. Умеешь должно себя вести лишь тогда, когда не надо. – Язвительно отвечает критичность.

– А что я мог сделать? – вновь вступается за меня мой адвокат, в свою очередь являющийся представителем другой, толстой формации организма, носящей название «не робкого десятка».

– Да ничего. Можешь идти спать дальше. – Злобно отвечает моя критичность.

– Вот и пойду. – Пугающе не сдаётся адвокат.

– Да ты, я смотрю, за словом в карман не лезешь, – Возмущается критичность и через мгновение добавляет. – Когда не надо.

– Я бы, конечно, продолжил с вами этот увлекательный диалог, но мне всё-таки надо идти. – Ставит точку в разговоре адвокат. Ну, а я тем временем, не просто стою и выслушиваю свои внутренние споры, нет, я иду за ней, для того чтобы не просто поиграть в сыщика, а узнать где она живет. Но всё равно, мне нужно остаться незамеченным, а для этого мне необходимо прибегнуть к изощренным приёмам маскировки. Говоря изощрённым, я имею в виду, придуманными мною на ходу, где сложность ситуации заключалась в том, что объект моего внимания (слежки), знал меня в лицо, и в связи с этим, мне, для того чтобы остаться незамеченным, требовалось слиться с окружающей людской массой, которая к этому времени уже набрала внушающие размеры. Так что час пик, тоже имеет свои скрытые преимущества. Надо просто уметь их видеть.