Байки из Гоа. Исповедь повзрослевшего дауншифтера

Однажды, отдыхая на Волге с семьёй и Олегом, они забрались на небольшой островок, разбили палаточный лагерь и две недели жаркого августа посвятили рыбалке, пьянству, купанию и нанесению загара на различные места тела, в том числе и скрытые в обычное время нижним бельём. Как-то вечером, когда на «стрелку» вышли комарики, Вася надел длинные штаны, взятые из своего магазина, с большим лейбаком на кармане, изображающим конопляный лист – эмблему фирмы «Хемп». Реакция Олега на подобное изображение, подогретая все той же водкой «Триумфальная», не вызвала у обладателя штанов удивления, потому что он тоже принял «на грудь», чем вскрыл в себе дух экспериментаторства, и без того ему присущий, но задавленный бытовыми и трудовыми заботами по будням.

– А ты хоть врубаешься, что у тебя штаны из «дури» пошиты? – спросил Кураваркин.

Вася знал, что коноплю курят и даже пробовал, как большинство мужского населения России, выполняя свой «почетный долг и обязанность» в рядах доблестных вооруженных сил. Но тогда ничего не почувствовал, кроме головокружения, а последующее блевание, интенсивность которого определил как «дальше, чем видишь», полностью отбило у него желание возобновлять попытки. Но все плохое когда-то стирается из памяти, освобождая место подвигу и мыслям о том, что вот еще раз, и точно получится, у других же получилось…

– Да, но курить их, смысла нет. – Ответил он, – Кто их шил, тот оттуда уже весь кайф химически вытянул, сука. Даже на этикетке написано, типа: «Но смокинг, плиз, беспонтово это эбсолютли…»

– Гонят, если бы они так не написали, им Минздрав, хрен разрешил бы их продавать в России.

– Не, Минздрав по-русски с трудом пишет, ты видал, какие там деды наше здоровье охраняют, они уже и русский-то скоро в маразме забудут, потому, раз австралийцы написали, знать, правда, те врать не будут.

– А я говорю – гонево это все. Мажем на литр, что вставит?

– Ну, мажем… – Кураваров пытался при этом сообразить, каким образом они будут доказывать друг другу свою правоту.

– Вот смотри, – Олег одним рывком оторвал задний накладной карман с этикеткой. – Нет, пожалуй, этот кусок не пойдет, маленький, ты говорил они, химики, оттуда алкалоиды уже отсосали, да и лейбак капроновый, хрен отпорешь…, а с ним курить – отравимся нафиг.

– Да уж, – Вася уже определился с ситуацией, – нож давай. Он надрезал одну штанину ниже колена и вдоль шв, и попытался оторвать.

– Вот, сука, крепкое какое растение, хотел, не снимая… Штаны были сняты, штанины отрезаны, жены заняты кто ребенком, кто приготовлением ужина и не обращали на приятелей внимания. Вася, надев остатки штанов, критически их разглядывал, соображая, к какому роду одежды отнести получившуюся модель. Олег, разглаживая вырученные куски материи, предвкушая возможный в будущем кайф, обдумывал метод, которым следовало употребить их вовнутрь с наименьшими для здоровья последствиями и наибольшим наркотическим эффектом.

– Между прочим, не хилые бриджи вышли, вещь в гардеробе ценная по нынешнему жаркому лету, – громко, чтобы услышали женщины, продекламировал новоиспеченный модельер. – Да, и модная вышла, края рваные, как сейчас носят…

– А без кармана просто «Гучи» какие-то…, – дополнила Лена, соображая, чего бы такое сшить для дочери из получившихся довольно больших кусков материала, – А из этих кусочков я Васеленке… и лейбачок давай отпорю, представляешь, как такой листочек на детском комбезике смотреться будет…

– Ага, прогрессивная ты моя, бери карман с этикеткой и на кухню, а то ты нам всю чистоту эксперимента портишь.

Кураваркин тем временем набрал в котелок углей из костра, скомкал одну штанину, положил на тлеющие угли и, накрывшись брезентовой штормовкой вместе с котелком, начал усиленно вдыхать дым от занявшейся тлением материи.

– Я где-то читал, что наши предки, как их там, скифы, что ли, такой метод изобрели, – донеслось из-под куртки, – они траву на раскаленный щит бросали, вдыхали дым и таким образом торчали, хитрецы.

– Ты там все не выдыши, скиф потомственный, еще мне и девчонкам оставить надо, – постучал его по плечу Вася. – Вообще-то с них начинать надо было: и по этикету положено дамам в первую очередь, да и вдруг это отрава какая-нибудь, зачем же сразу на себе, им бы дали… и посмотрели потом.

Солнце завершало отработанный за миллиарды лет, и каждый раз такой неповторимый ритуал с грустным названием «закат». Двое мужчин и две женщины в полной магической тишине, нарушаемой лишь редкими всплесками играющей на вечерней зорьке жирующей рыбы, заворожено вглядывались через реку в бескрайнюю, не раз топтаную скифскими конями волжскую степь. Конечно, дым от догорающих Васиных штанов фирмы «Хемп» не дал ожидаемого воспаленным алкоголем мозгом эффекта. Но случившийся вдруг эффект превзошел все ожидания. То ли звезды так встали в этот вечерний час, то ли великое таинство природы в виде заходящего солнца, то ли все-таки в конопляных волокнах еще содержались остатки тетрагидроканабинола, а может, все эти факторы, сложенные вместе, произвели в мозгах этих жителей планеты Земля такую химическую реакцию, но с этого вечера жизнь их радикально изменилась. Их осенило, вернее, отсинило, то есть отвратило от «синьки», или, проще сказать, они перестали с этого момента «синячить», а по-русски – бухать или употреблять алкоголь.

Вот так для этих жителей планеты Земля началась новая, не всем понятная жизнь. Странная до такой степени, что множество друзей покинуло их, появились новые, еще более странные, чем они сами. Вася закрыл в городе все магазины, купил полноприводный мотоцикл «Урал» с коляской 57-го года выпуска, абсолютно новый, весь в смазке, полвека хранившийся на армейских складах. Разжился по случаю сварочными очками, в которые вставил стекла разного цвета – одно розовое, другое зеленое. Постригся на манер монаха-капуцина, а из оставшихся по бокам волос сделал себе рожки, стянув их резинкой, которые, впрочем, больше напоминали беличьи ушки с кисточками. И в таком виде на пару с неизменным другом они стали завсегдатаями транс-психоделик-техно-и-т.д.-фестивалей, тусовок, пати и прочих мероприятий данной направленности от Сарочан и Казантипа до Ибицы и знаменитых гоанских «опенэйров». Конечно, Ибица и Гоа не имели счастья наблюдать великое достижение советского мотоциклостроения, технически очень сложно и финансовоёмко пересекать государственные границы на советском мотоцикле, выпущенном полвека назад. Но «Незалежная» Белоруссия и родные психоделические просторы хорошо запомнили «боевой экипаж» самарских «братьев» с белочкой в сварочных очках, одно стекло которых было розовым.

Именно поездка в Гоа на «Фул Мун Пати», организатором которой по традиции был возмутитель московского попсового спокойствия и благоденствия Тимур Мамаев, вписавший свое имя в историю мирового трансового движения большими буквами DJ Икс Пи, и стала определяющей в Васином решении перебраться жить в Индию. Вернее, в маленький, зажатый между двумя большими штатами, штатик, который Индией-то стал лишь в шестидесятые годы прошлого века. А до этого принадлежал Португалии, в отличие от остального полуострова Индостан, где хозяйничали англичане. А своё прозвище, Самрастит, которое некоторые считают фамилией, Вася впоследствии получил… Но об этом немного позже…

Размышления

«Фреш чикен»

Здесь, в отличие от остальной Индии, белый человек не является сахибом, то есть хозяином, царем или Богом. Скорее, это бледное существо можно считать странным пришельцем из другой цивилизации, где-то равным, где-то по-житейски глупым, хотя и довольно полезным. Некоторые называют его белым жирным кошельком на ножках. Особая польза от этого вида хомосапиенсов ощущается в первые два-три дня пребывания на гостеприимной гоанской земле. Пока загар или обгар, что случается значительно чаще, не покрывает выдающиеся части тела, в гоанском народе эта разновидность называется «фреш чикен», то есть «курица свежая». Благодаря её свежести она наивна и жизнерадостна, часто хватается за напузную сумку, в которой хранит столь знакомые зеленые бумажки с изображениями дебиловатого вида мужиков. Меняет их на нормальные рупии с портретом дедушки Ганди на купюре любого достоинства по курсу, который можно взять с любого обшарпанного потолка. Чикен платит всегда и платит хорошо, не задумываясь о сумме. Он покупает весь или частично пакет экскурсий, главное для принимающей стороны в лице улыбающихся русских и русскоговорящих гидов – сделать серьезное лицо и, заглянув в свой блокнот, с умным видом заметить, что с завтрашнего дня экскурсии дорожают, или осталось всего несколько мест, или, если вы берете все сразу и сейчас, вам будет скидка, или, или… фантазии работников туриндустрии нет предела.

Главное, не упустить ту степень «фрешности», которая присуща русскому «чемоданному» завсегдатаю «Тез, Тэс или Санрайз туров», нетвердым шагом спустившемуся по старенькому трапу во влажную душную утреннюю прохладу аэропорта Даболим. Как говорит президент одного из подобных турмонстров, открывая сезон в октябре: «Чу, я слышу баксов шелест, лох в Гоа пошел на нерест».

Момент следует не упустить, ибо семичасовой перелет после посещения домодедовского «Дьюти фри» располагает к ополовиниванию приобретенных там за доллары запасов. Потому что бывалый сосед по креслу, не первый раз летящий в загадочное «туда», объяснил, что «там» бухло «ваще задаром», то есть семилетний ром «Старый монах» – два с небольшим доллара за литр, а портвешок, они же там «слегка Португальцы», и того меньше.

Далее «чикена» следует выдержать, желательно не меньше часа. Для этого хорошо иметь автобус побольше, соответственно, и народу, который надо развести по разным гостиницам. Народ разбредается по окрестностям в поисках туалета, где и на что купить воды, поблевать и так далее… Когда собранные, наконец, туристы рассядутся, им следует прочитать лекцию об использовании при чистке зубов только бутилированной воды. Вреде обращения в местные экскурсионные агентства. Мытье фруктов с мылом. Полного снятия с гида любой ответственности (как будто она имелась до этого) в случае взятия вами напрокат байка или машины, особенно не у тех, кого укажет он. Короче, если получится расположить его к себе и внушить, что ты для него друг, учитель и брат, а так же проводник, сталкер и ведущая сила в этом ужасном, полном микробов, ядовитых электрических скатов и «алчных индусов» мире, то отдых его получится незабываемым с точки зрения комфорта, здоровья и впечатлений. Если же он не усвоит этого своими фреш куриными мозгами, то пусть пеняет на себя, потому что те ценные дефицитные денечки своего отпуска он потратит в лучшем случае бездарно, скучно и принимая горы таблеток, а незабываемыми их сделает понос, который будет мучить его всю оставшуюся жизнь.

Если у гида это получилось – он хороший гид, настоящий мастер своего дела, и люди тянутся к нему. Благосостояние его растет, статус повышается, а к концу сезона вдруг появляется мысль: а не бросить ли все это нахрен, сделать годовую бизнес визу, снять гестхаус у моря, поставить бамбуковый ресторанчик-шек и возить себе народ по десять-пятнадцать «окочурившихся президентов» за ночь. Ведь оперившийся чикен, если мозги у него не остались все на том же фрешуровне, вряд ли поедет в Гоа еще раз через турагентство, а позвонит ему, другу и сталкеру, практически местному жителю. И тот сделает уже бройлеру визу, закажет билет, встретит на такси в аэропорту. А вечером в чилауте своего шека устроит пати по поводу вновь прибывшего старого знакомого с непременным чаломом и рассказом, какой в этом году урожай в Непале. А так же где найти Васю Самростита, ибо лучший гашиш, который он делает своими руками, можно купить только у него. Он поведает о новом только что открывшемся русском центре Йоги на Мандреме. О частном русском детском садике «Солнечный круг», который организовали подмосковные ребята Лёша с Ларисой. А так же где будет проходить очередная «закрытая» вечеринка с таинственным названием «пати», регулярно устраиваемая овеянным легендой Тимуром…

Жизнь постепенно налаживается, и странное спокойствие проникает в душу, утомленную гонкой за этой жизнью…

Наверное, так Индия пускает в неё свои корни…

Барабан

Как все наивные белые, я тоже считал его музыкальным инструментом, по которому следует от всей души самозабвенно барабанить. Кроме того, послюнявленным большим пальцем из него можно извлекать куда более дивные звуки, проводя по натянутой коже. Звуки эти напоминают рыгание слона, решившего завязать с вегетарианством и глумливо нажравшегося мышами. Но звук – ничто перед главным его достоинством, тем, что это гениальный по своей сущности сувенир. На любом пляже, рынке или просто на улице к тебе обязательно кинется улыбающийся, как будто он только тебя всю жизнь здесь ждал, а ты, подлый обманщик, все не ехал и не ехал, навьюченный десятками экземпляров этого народного достояния, юноша. А как чарующе индийцы произносят: «Пасматры, барабан, чип прайс, гут шанс, пасматры», и начнут сосредоточенно пукать об него большим пальцем. По местам скопления бледной румянящейся туристической массы прокладывают себе маршруты сотни и тысячи коробейников, нагруженных различными товарами «повседневного спроса». От оплывшего мороженого ценой в одну рупью (шестьдесят копеек по-нашему) до магических, передающихся по наследству ноу-хау аюрведического массажа, который вам сделают прямо тут же немытыми натруженными руками, залив вонючим маслом ваше же полотенце, а налипший песок и соль от морской воды использовав в качестве скраба для удаления лохмотьев шелушащейся кожи. Можно даже не упоминать о несметном количестве предложений очков от солнца, различных тряпочек с загадочным названием парео, карт Индии, Гоа и той деревни, где располагается ваш пляж, каменных слоников с эрегированными хоботами и различными приспособлениями для курения всего и вся. Шестилетняя девочка в условной одежде, на груди которой можно разглядеть весь рацион её питания за последние три недели, предложит вам рупий за десять выцветший и распухший от употребления на открытом воздухе томик Бегбедера в русском переводе. Её младший брат, одежду которого составляют лишь четки из деревянных бус на поясе и засохшие по всему лицу сопли, не отставая от сестры, притащит половинку книги на иврите, судя по фотографии Вячеслава Тихонова в треуголке на остатке обложки задуманную издателем как роман «Война и мир». Но большее уважение, граничащее иногда с раздражением, вызывают именно разносчики ритмической основы индийской музыки. Похожие на корабли песков, они уныло бороздят бескрайние просторы пляжей, оживляясь, лишь пристав в прямом и переносном смысле к разбросанным островкам компаний отдыхающих. Если составить все эти обтянутые с двух сторон кожей пустотелые чурбачки, продаваемые на ста десяти километрах пляжей один на другой, возможно, получится шест, похожий на бамбуковый, достающий до Луны. Но не будем ущемлять национальное достоинство индийцев, издеваясь над любимым народным инструментом. Тем более, что мы можем сколько угодно смеяться над этим, но хорошо смеётся тот, кто устав после жаркого трудового дня, подсчитывает вечером выручку. Ведь начальная цена предложения превышает отпускную до десяти раз. И «свежий чикен», ориентируясь на привычные ему курортные цены, особенно европейские, покупает, вяло поторговавшись и скинув цену всего в два раза. Вот оно истинное рыночное воплощение дружбы народов, мы радуемся дешевизне, они – тому, как удачно произвели коммерческую сделку и избавились от громоздкой безделушки, да еще за такие бабки, и все рады. Так что относитесь к индийскому барабану с большим уважением, это не только инструмент, из которого можно извлекать звуки или использовать в качестве маленькой табуреточки, это кормилец и основа жизни миллионов жителей нашей маленькой планеты. И тех, кто точил болванки из древесины. И тех, кто обтягивал их кожей. И тех, кто, напоминая собой смесь ударника барабанно-торгового труда и вьючного животного, под палящим солнцем бродил по десяткам километров пляжа. Заботясь, чтобы вы не забыли приобрести его, а дома, взяв его в руки и подойдя к окну, глянули на заснеженный внизу двор и, послюнявив палец, попробовали извлечь странный гудящий звук. Звук всё равно не получится таким, как у профессионалов, но воспоминания нахлынут на вас, закружат и унесут за шесть тысяч километров, в странный, удивительный мир планеты Индия.

В каком-то городе на Кубе есть памятник велосипеду. Павлов от имени всего человечества поставил памятник замученной собаке. Я бы на месте Министерства туризма и культуры штата Гоа не пожалел денег, благо золото в Индии довольно дешево, отлил бы из него статую, изображающую индийский барабан, в пару метров высотой. И поставил бы его на площади аэропорта, чтобы он встречал и провожал нас, а из динамиков на всех языках мира по очереди раздавалось: «Пасматры…».

«Чало» – слово сокраментальное

Когда вас совсем достанут местные коробейники, торговцы и попрошайки, их желательно послать, причем, степень дальности посылания должна быть прямо пропорциональна степени доставучести посылаемого объекта. Возможно, в великих и могучих индийских языках имеется немало выражений, предназначенных для этого действия, но достаточно выучить одно – ЧАЛО. И всё Гоа вас прекрасно поймет. В зависимости от выражения вашего лица оно может обозначать от ласкового «…отстал бы ты» до грубого «…да пошел ты на…». Степень и глубину посыла можно регулировать дополнительно жестами и лёгким рукоприкладством. Но ни в коем случае нельзя фальшивить. Гоанцы тонко чувствуют фальшь, особенно дети. И если они почувствуют её у вас, то могут воспринять это слово как ответный ход в международной игре под названием «Набебекай ближнего своего».

Когда к вам подсаживаются на пляже с предложением купить барабан, серебро или замечательную тряпочку с таинственным названием саронг, обычно можно обойтись необращением внимания на продавца и лёгким движением руки, как будто стряхиваешь со стола тыльной стороной крошки от себя. При этом «Чало» произносится утомленно и как бы между делом, словно вас оторвали от важного и серьёзного занятия – загорания. Если не действует, следует несколько округлить глаза и уже более настойчиво произнести: «Чало, плиз!», сделав упор на слове «плиз». И так далее по возрастающей. Крайней стадии возмущения научиться не так легко, если вы не выпускник театрального училища имени Щепкина, не почитатель актёрской игры Любови Орловой или не любитель индийского кино. Эти три категории людей легко могут воспроизвести тот понятный индийцам энергетический посыл, необходимый для того, чтобы объект покинул вас, уступив место следующему, блуждающему вокруг и косящемуся в вашу сторону. В этом случае церемония повторяется, вы вспоминаете какого-нибудь «отъявленного мерзавца» из любимого вами болливудского фильма, снимаете солнцезащитные очки, чтобы коробейник лучше разглядел ваши гневные глаза, выкатываете их как можно дальше и кричите: «Чало, твою мать…», последние слова допустимо произносить по-русски.

Если вы ходите на один и тот же пляж, то дня через три к вам вообще никто не подойдет, кроме обслуги того ресторанчика, чьим лежаком вы пользуетесь. Ну, может быть, случайно забредший на чужую территорию новичок, не знающий, что белый сахиб или сахибка очень не любит, когда ему мешают принимать солнечные ванны. По мере приобретения вашей кожей сначала красного, а потом тёмного оттенка, напористость пляжных разносчиков падает, как это описано в разделе «Фреш чикен». Но это касается пляжа. На рынках – «Фли маркете», «Найт маркете» и бесчисленных тибетских развалах, а так же оживленных улицах – приставалы в покое вас не оставят никогда. Тут это замечательное слово будет вам верным помощником и путеводной звездой в толпе желающих приобщиться самим и приобщить вас к международным финансовым отношениям путём изъятия у вас небольшого количества денег, ведь у них каждый день «Но бизнес тудей!».

Просветленные

В Индию принято ездить за просветлением, пониманием, ответами на глобальные, гнетущие вас вопросы. Некоторые находят то, что искали, такие несут знания в себе, чтобы обдумать, переварить и понять, а следует ли миру знать то, что они открыли в себе. Некоторые делают вид, что все поняли, а некоторые полагают, что нашли ответы и теперь в их обязанность входит объяснить это каждому встречному. Таких – большинство. Они приезжают в ашрамы, живут там энное количество времени и выходят в свет абсолютно просветленными. Не будем касаться вопроса жульничества и мистификаций со стороны тех гуру, к которым приезжает народ, и степень вменяемости желающих просветлиться. Сюда едут, в основном, люди с «тараканом» в голове в ОБЩЕПРИНЯТОМ смысле этого слова, и не всегда последствия пребывания насекомых в голове имеют милый и приятный характер. И многие из них до или после своих экзерсисов попадают в Гоа, кто отдохнуть после и оттянуться «марочками», «каплями», «кристаллами» и прочими психоделиками. Кто-то по аналогии с уходом в монастырь или со свадьбой решает «в последний раз» «поторчать» перед приобщением к Великому. При встрече в аэропорту не узнать их трудно, они вам этого не дадут громкими голосами, белыми или рыжеватыми длинными одеждами. Если иностранные «просветленные» ведут себя тихо, широкой русской душе бывает обидно, что никто не замечает его избранности и причастности. Иногда это принимает гротесковые формы. На одном из «пати» в знаменитом «Вест энде», которое устраивал диджей Икс-Пи, в миру Тимур Мамаев, была, например, группа товарищей в шапочках, похожих на тюбетейки, и с посохами. Они приставали к окружающим с вопросами: «А в какой реальности мы сейчас находимся?», ведь скоро им идти к Саи Бабе. Складывалось такое ощущение, что по окончании суточного «пати» они так же, спрашивая окружающих про реальность, и пойдут «ветром гонимы…» к знаменитому Бабе получать порцию просветления. А перед этим, съев по три дозы ЛСД, решили испытать степень своей тяги к свету двадцатичетырехчасовым психоделическим зависом.

Подобный «коллектив», возглавляемый молодой девушкой со светлым именем Аэлита, в течение нескольких дней развлекал укуренный народ в «Джус центре». Заказывая соки, они членораздельно обсуждали проблему физических неудобств при открытии «третьего глаза». Аэлита перемещала себя в пространстве, неестественно выпрямив спину, для чего она сделала высоченную прическу, утыкав палочками, которыми едят суши, и украсив лентами. Сопровождающие её по пояс голые молодые люди смотрели сенсейше в рот, стараясь уловить тайный смысл в обрывках фраз и чуть ли не записывая за ней высказывания.

– У вас ещё не чешется «третий глаз», это первый признак, что он открывается! – Многозначительно вопрошала она.

– Во, во, у меня что-то такое было ночью. – Восклицал юноша с горящими глазами.

– А у меня по ночам одни поллюции, – печально констатировал Вася Самростит, обращаясь к Игорю Ганди. – Жена в Рашу полетела с визой решать вопрос.

– Не страшно, – ответил тот. – У меня тоже были, когда моя улетала на две недели. Потом такое открылось с её приездом, три ночи уже не спим…

Сжигатели оранжевого бензина

Эта категория отдыхающих, приезжающих в Гоа, довольно обширна. Они могут ехать через турагентство в гостиницу или к осевшим русским в гестхаус, или просто в неизвестность: прилетим на месте разберёмся, или в самолете у народа поспрошаем, где снять, почем…

Они берут в аренду машину или байк, еще в Раше из Интернета скачивают карту, по которой все равно ничего нельзя понять, разрабатывают маршруты на каждый день, планируют даже дни отдыха и валяния на пляже, посещения водопада, плантации специй, слонов, крокодилов. Прилетают… и все делают абсолютно по-другому. А объясняется это очень просто. Гоа не поддается планированию и логике в том смысле, в котором это понятие присуще русским, особенно москвичам, да и вообще иностранцам, белым, европейцам, форенерам. Гоа – это другое измерение, параллельная реальность, если вообще это можно назвать реальностью. Хотя люди там ходят, вполне живые и радостные. Их можно потрогать, поговорить с ними, выпить стандартного по вкусу, как все технологичное пиво в мире, пива с нестандартным названием «Кингфишер», что в переводе звучит, как королевский рыбак. Название стырено у природы, так называют довольно крупную птичку, которая изображена на этикетке. Один орнитолог, больше напоминающий ботаника, сказал, что это зимородок, сваливший сюда пересидеть холода откуда-то из Сибири. Так что – наш брат. А может, тот орнитолог съел чего перед тем, как увидел птичку, здесь такое часто случается. Так вот, попавший на гоанскую землю изначально белый чел, особенно житель мегаполиса, с распечатанном на А4 плане изучения и освоения прилегающей местности первые два-три дня, пока еще носит обидное звание «фреш чикен», остается энергичным, пытливым путешественником. Далее задор его постепенно уменьшается, любознательность приобретает всестороннюю направленность, он начинает метаться между желанием сходить на «пати», выполнить пункт из утвержденного еще в Москве, на семейном совете, плана, купить уже другого «плана» и так далее. Листочки с распечаткой, если они из хорошей бумаги, уходят на мундштуки для джойнтов, самокруток. Возникает мысль, что его обманули, обещанные две недели тропического рая на самом деле – мгновение в сравнении с вечностью, пропитавшей пространство вокруг. И рыжий глаз заката, пристально глядящий в твой разум сквозь ресницы пальмовых листьев, шумящих вдоль обрыва у танцпола в «Найн баре» – не что иное, как глаз Бога, миллиарды лет с кажущимся безразличием наблюдающий за дивными творениями своими. И что же… как же… я уеду в свое слякотное, серое Чертаново или Бутово, а он…, а я…

Человек в диком, выдавливающем слезу восторге, прыгает в седло, пришпоривает коня, и с оргастической улыбкой идиота несется по петляющей среди высушенных зноем полей, условно-асфальтированной дороге. Мимо израильского ресторана с арабским названием «Фаляфель», мимо культового, знаменитого своими «пати» и концертами «Хилл Топа», мимо супермаркета «Оксфорд» и известного определенной категории людей «Интернет Кофешопа». И не важно, что коня зовут «Актива» и собран он на заводе Хонда в Японии, а бензин на нуле – в любой лавке за шестьдесят рупий вам нальют литр его, почему-то апельсинового цвета, цвета знаменитого гоанского заката.

Гомеопатия и Аюрведа

«За наши грехи Бог послал нам два вида лекарей, одни помогают нам умереть, другие мешают жить».

    Ходжа Насреддин