Прощание с Гоа. Реанимация

За неделю до Нового года.

Наутро от проснулся в состоянии, как будто и не спал вовсе. Наверное, так оно и было. Артём впадал в дрёму или то было сонное беспамятство, перемежающееся тяжёлыми мыслями и сбоями в работе сердца. Состояние, как он сам его определил, было плохое, но не критическое. Однако, он тут же вспомнил данное самому себе и Богу накануне вечером обещание вызвать скорую в случае его благополучного дожития до утра. С собой-то ладно, можно и продинамить, а вот обещания Богу лучше всё же выполнять.

– Оля, – потряс он за плечо жену. – Ты только не психуй со сна. Но мне лучше сейчас вызвать скорую, совсем хреново что-то.

– Что случилось? – подпрыгнула, как ошпаренная, жена. – С сердцем плохо… я так и знала вчера, что тебе поплохеет… предчувствовала…

– Чего трендеть – вызывай. Я сам дурак, но исправлять это уже поздно, возраст неподходящий. Может, у скорой получится, – не очень смешно пошутил он.

Звонок в дверь раздался буквально через десять минут. Мужчина и женщина в характерной униформе вошли в дверь, надели на ноги вездесущие бахилы. Вежливо и довольно приветливо спросили, кто тут приболел, какие симптомы проявились у занемогшего. В медиках даже по виду угадывались иногородние, доктор был молод и родом из Башкирии, медсестра оказалась почти местной, то есть из Подмосковья, а именно, из Серпухова. Они замерили давление, пульс и немного забеспокоились, доставая из сестринского чемоданчика портативный аппарат ЭКГ и прочие медицинские приблуды для оказания экстренной помощи.

– Давление у вас повышено, но пока ещё терпимо – сто пятьдесят на сто, но это утро, после сна всегда меньше показатели, нежели дневные значения. А вот пульс совсем плохой, прибор тридцать показывает, в два раза меньше нормы. – Тем временем сестра наклеила ему на грудь, руки и ноги, датчики. Прибор ЭКГ заурчал и начал выдавать ленту с графиком работы его сердца.

– Какие поступят предложения? – Артём старался держаться молодцом, что у него вполне получалось, на людях он всегда чувствовал прилив бодрости и как бы оживал. – Может, вколите чего вашего химического и с Богом разойдёмся?

– Вколю, конечно, с таким пульсом жить нелегко. А вы молодец, держитесь хорошо, – доктор что-то писал в своих бумагах, бросая взгляд на выползающую из железного ящичка бумагу. – Пульс мы поднимем. А по правилам, должны вас срочно отвезти в больницу. Вы как на это смотрите? О, блокада у вас сердечная, переносной аппарат погрешность большую даёт, он только наличие проблемы показывает, а глубину её нет. В больнице вас на хорошем проверят…

– Вообще-то отрицательно, не хотелось бы в стационар…. Домашним режимом никак не обойтись? – ответил он, но доктор молчал, не отвлекаясь и сосредоточенно заполняя какие-то свои должностные бумаги.

Медсестра тем временем пристроила на руке катетер, проткнув вену в сгибе локтя и приклеив приспособление пластырем. Она ловко высосала шприцом препарат из ампулы, сняла иглу и через отверстие катетера впрыснула его в вену Артёма.

– Что это было? – он буквально сразу почувствовал изменения в самочувствии и даже испытал некий наркотический эффект. – Дурь какая-то?

– Можно и так сказать, но скорее, яд в малых дозах, атропин, поднять частоту сердечных сокращений. Вы не беспокойтесь, вам не стоит, всё будет в порядке. Поверьте, вы у нас третий сегодня за смену с подобной проблемой. Погода, видимо, давление скачет туда-сюда. Но вы самый лёгкий и позитивом от вас веет. Я уверена, с вами всё хорошо будет.

Артём сказал Ольге, чтобы та принесла ему два экземпляра «Гоанских хроник», чтобы подарить медикам. Подписал их, сделав акцент на слове «коллегам» и вручил удивлённым работникам скорой.

– Вы писатель? – в глазах медсестры появилось уважение. – А про коллег это вы чего в виду имели?

– Мы и впрямь коллеги, только немного наоборот, у вас медицина называется аллопатия, а моя – ТКМ, то есть традиционная китайская медицина, с упором на акупунктуру, иголки. Крови много пускаем пациентам, хинжама-так называется у мусульман. Прижигания специальными полынными сигарами. И вы, и мы людям помогаем, только на человека и болезнь смотрим с разных сторон, вы его на части делите и занимаетесь отдельными органами. А мы в целом, ибо всё связано в организме. Но это я так к слову и в общих чертах, на самом деле различий гораздо больше.

– То-то я смотрю, другого человека с такими показателями, как у вас, уже бы откачивать пришлось, а вы прямо бодрячком.

– Да, было у меня гораздо хуже, еле выжил. Год назад как раз всё и началось, но вытащил себя при помощи жены и сына. До комы доходило. Я во время проявления сознания говорил им, куда мне иголки ставить и снова вырубался на сутки. Без врачей и скорых обошёлся. А сердечные последствия – это уже осложнения потом пошли… ладно не будем о медицине, вернее, будем о том, что мне сейчас делать. Понимаю, что для лечения нужно время, а состояние моё таково, что его может не оказаться. Остаётся оперативное вмешательство. Я не операцию скальпелем в виду имею, а оперативность, скорость приведения меня в порядок на данный момент. А потом я уже сам, своими силами справлюсь.

– Правильно понимаете, коллега, – доктор давно дописал свои бумаги и даже глянул в книгу, почитать посвящение Артёма. – По всем инструкциям мы должны вас везти в ближайшую больницу, где есть свободные места в отделении кардиологии, там вас продержат сутки-двое в реанимации и потом сделают операцию по установке кардиостимулятора. Но вы можете отказаться. Тогда мы обязаны будем приехать к вам через час, проверить ваше здоровье и ещё раз предложить госпитализацию. Мы опять вас качнём препаратом, может, станет лучше, может нет, но в конце концов стимулятор вас ждёт всё равно. Если вы конечно не гений ТКМ, и у вас хватит времени, сил и способности на выздоровление.

– И как лучше поступить? – Артём вспомнил, что вчера он пообещал не только вызвать с утра скорую, но и выполнить рекомендации врачей этой самой скорой. – Может, ехать всё же в больницу?

– Давайте так. Мы вас подкачали, вы на оптимистической волне. В ближайшие два часа с вами ничего не произойдёт. Как раз будет время умыться, покушать и сходить в туалет. Потом в больнице вас положат в реанимацию, где не позволят это делать в свободном режиме. Там вставать с кровати и ходить не положено. Только утка и судно. Вы раньше ведь в больницах не бывали, насколько я понял? Уверяю вас, это не очень комфортно. А у нас смена уже заканчивается. Нам домой хочется. Если повезём вас мы, то это часа на два задержки, в зависимости от пробок. Нам ещё на базу возвращаться через пол-Москвы. Переодеваться, формы заполнять, сдавать смену. А через два часа к вам прибудет другой, свежий экипаж, только что заступивший на дежурство, понимаете?

Артём, естественно, понимал уставших медицинских работников. Да и сам хотел привести себя в порядок. К тому же ему ужасно хотелось пИсать, и он понимал, что это от вколотых препаратов. Каково же будет ему в дороге? Тем более, что сейчас утро рабочего дня, и все трассы Москвы стоят в пробках. Да, лучше иметь пару часов времени на подготовку. Ему сейчас стало значительно лучше, и даже появилась мысль не ехать вообще. Плюнуть, дождаться следующей бучи с супругой, и только после этого лечь под скальпель. Может, и без операции получится обойтись? Выбрать, так сказать, весь ресурс до конца, а потом… нет, слово дадено, его надо выполнять. Да и когда этот резерв иссякнет? Может статься, во время секса, например! Вот неудобно получится, улыбнулся он про себя. Судя по проснувшемуся чувству специфического юмора, ему и впрямь стало лучше благодаря препаратам. Но сказано – сделано. Пусть эта смена едет отдыхать и передаст его другой, а часа через два помытым, попИсавшим и просравшимся, он с гордо поднятой головой отправится в больничную неизвестность. Будем надеяться, с хорошим концом.

ПопИсать у него так и не получилось, хотя жутко хотелось. Но коварный атропин или ещё какая-то хрень, чем его накололи эскулапы, что-то сделали с мочевым пузырём. Он минут пять простоял над унитазом, потом не выдержал и присел на него. Получасовое сидение также не дало результата. Тянуть больше он побоялся, ещё следовало съесть чего-нибудь. Уж если в туалет не пускают, то пожрать тоже не дадут. Бриться и надевать всё чистое он тоже не стал. Во-первых, не в бой же последний идёт, возвращаться он не просто собирался, но и был уверен в благополучном исходе. Во-вторых, его всё равно разденут и выдадут казённую пижаму.

Следующая смена врачей приехала даже на десять минут раньше. Медсестра оказалась также жительницей Подмосковья, но только уже из Ступино. Это показалось Артёму хорошим знаком. Серпухов и Ступино начинались на одну букву, да и располагались не так уж далеко друг от друга, одно направление Подмосковья – южное. Доктор же был дагестанцем, очень интеллигентным и, судя по всему, весьма образованным. С хорошей, отзывчивой реакцией на Артёмовские приколы. Им он тоже подарил по книжке, а обаял своим чувством юмора и непосредственностью ещё больше, чем предыдущую. Оно и понятно, после уколов состояние его значительно улучшилось. Шутка ли, после пульса в тридцать ударов в минуту нынешние сорок два-сорок пять казались пульсом здоровяка. Ольга собрала в сумку какие-то шмотки для больницы, на что доктора посоветовали не суетиться, всё равно вещи придётся сдавать на хранение. Ближайшие дни он будет в реанимации. Они хотели положить его на носилки. Но пациент категорически отказался.

– Вы шутите, я, здоровый лоб, всему подъезду известный доктор, покидаю свою квартиру в лежачем положении! Консьержи-узбеки, кстати, тоже мои пациенты, будут переживать – если доктора выносят, значит ему совсем плохо, а мне-то уже хорошо. Ну, может, не хорошо, но нормально, терпимо.

– Здесь ладно, идите своими ногами, но в больницу приедем, прямо в машине ложитесь на носилки, там камеры везде, если увидят, что вы пешком идёте – нам такой втык будет… пациент в кардиологическую реанимацию прогулочным шагом… нас премиальных лишат.