Прощание с Гоа. Реанимация

Прощание с Гоа. Реанимация
Игорь Станович

Это заключительная книга Игоря Становича, посвящённая Индии и жизни там русской общины. Автор, основываясь на собственном многолетнем опыте проживания в Гоа, в художественной форме повествует о герое, отдавшем четверть своей жизни этому краю. Его приключения и проблемы со здоровьем приводят главного героя к мысли о том, что он отдал свой долг Индии, и она намекает ему – пора возвращаться на Родину. Гоа – загадочное и мистическое место. А местные духи бескомпромиссны, и их намёки трудно не воспринять.

Прощание с Гоа

Реанимация

Игорь Станович

© Игорь Станович, 2022

ISBN 978-5-0056-4070-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Конец девятнадцатого года

До Нового года оставалась неделя. Сын Илья отдавал «почётный долг и обязанность» в Росгвардии. Служба его протекала довольно спокойно. На улице властвовала параноидальная зима две тысячи девятнадцатого года, без снега, но с набухшими почками деревьев. По асфальту ползали сонные дождевые черви. Буйств оголтелых митингующих не наблюдалось, потому разгонов несанкционированных сборищ не предвещалось. Обострения ведь проявляются в период смены времён года, а тут смены так и не последовало. Не пойми что там на улице: то ли поздняя осень, то ли весна, но уж точно – на зиму это похоже не было. Бойцам оставалось дежурить на дискотеках типа «кому за пятьдесят». Дежурить на Поклонной горе по выходным. В этом и заключались непосредственные «почётные долги и обязанности» росгвардейцев. Ибо являются они государственной стражей и следят за порядком в отечестве. Навеянное весенним обострением, у профессиональных революционеров брожение в умах начинается обычно с потеплением, с предвкушением новизны. К ним примыкают сочувствующие, а также прочие облапошенные граждане с «прошитыми» пропагандой мозгами и «жаждущие перемен». Их можно понять, в холодное время года митинговать не очень комфортно.

Ругань, как всегда, возникла из-за пустяка. То ли Ольга грубо ответила ему на какой-то простой бытовой вопрос, не отрываясь от смартфона, то ли обвинила его в неаккуратности, – Артём даже вспомнить не мог через час после инцидента. Но сам факт обиды засел в его сознании, а может и в подсознании, ржавой занозой. Он вообще последнее время стал раздражительным. И в общем-то, было с чего. Оправданий себе не искал, они торчали на поверхности, что раздражало ещё больше. Но кому они интересны, если она так бесчувственно относится к нему и его мужской гордости. Ведь он же был прав, нельзя же так необдуманно бросаться словами, не отвлекаясь от этого чёртова телефона. Если жалеть себя за каждую размолвку, не хватит никакого здоровья. Артём знал об этом, просто не мог ничего поделать с раздражением. Он отчётливо чувствовал, как обида и злость на жену временами разъедает его душу и тяжёлым грузом тянет в области сердца. А жалеть себя за то, что тебя обидели, напрасно обвинили или не так ответили, ещё хуже. Но какой-то бес коварно подкалывал его: и зачем она так сказала, что, нельзя было по-другому? Неужто трудно было спросить сначала его мнение и не применять такие интонации. Так ведь обидно и несправедливо. Хотя кто-то из известных ещё давно сказал, а Артём запомнил и периодически умничал перед друзьями и своими пациентами: СПРАВЕДЛИВОСТЬ ПРИДУМАЛ ДЬЯВОЛ, ЭТО ВСЁ ОТ ЛУКАВОГО. Он понимал двоякость и логическую человеческую спорность сего выражения, но и видел в нём неоспоримую истину: именно Лукавый подталкивает нас во имя и под лозунгами борьбы за справедливость к страшнейшим распрям. Да и справедливость – понятие двуликое, оно у каждого своё.

Ольга подошла к нему с попыткой примирения, как это часто происходило после размолвки.

– Хочешь, помассирую ноги или ещё чего-нибудь…?

Но он ещё был на взводе и никак не мог подавить в себе обиду, простить её. Пусть помучается, пусть ощутит на себе, как это тяжело и больно когда на тебя наезжают так несправедливо, просто ни за что.

– Давай не сейчас, я ещё не переварил твоё выступление и вообще мне плохо.

Ольга тут же встала с дивана, на который присела у него в ногах. Выражение её лица ещё больше разогнало в нём чувство обиды. Но теперь уже и на себя, за упущенный шанс помириться.

Он открыл окно и стал демонстративно дышать относительно свежим воздухом, вернее, смесью воздуха и выхлопных газов МКАД, что виднелась из окон их бутовской квартиры, в километре от дома. Он решил показать ей всю степень того, насколько ему нехорошо. На самом деле от истины Артём был недалёк. Дышалось тяжело, и сердце бухало до похрустывания перепонки в левом ухе. Но частота пульса казалась подозрительно редкой. Он выпил по две таблетки аюрведических средств от высокого давления и для поддержки сердца, немного полегчало. Время уже было позднее, пора отправляться в постель. На всякий случай он воткнул себе иглы в руки, там, где располагаются точки на меридиане сердца. С недавних пор это помогало ему в самочувствии. А чтобы они не вылезали в то время, когда он будет ворочаться с боку на бок, закрепил их пластырем.

«Господи, если доживу до утра, точно вызову скорую и поеду в больницу… Господи, дай мне пережить эту ночь… обещаю тебе, Господи, поеду и сделаю всё, что они скажут… слава тебе, Боже»!

За три месяца до этого.

Вот уже несколько лет, как он задумал «порезать» глаза. Вернее, заменить хрусталик, а может, уже и оба. Этим летом исполнилось одиннадцать лет его катаракте. Он запомнил дату с точностью до часа. Летом в его московской квартире гостил Учитель и друг, некогда легендарный в Гоа тайваньский доктор акупунктуры Куку. Гость и его новая секретарь-помощник Юля, которую Артём из человеколюбия свёл с доктором буквально утром, попросив обеспечить работой и заработком, крепко поддали. Ольга от компании тоже не отставала, в отличие от хозяина квартиры, ибо тот своё отпущенное Богом количество алкоголя уже испил. Отчего несколько лет уже боялся даже нюхать спиртное. Доктор, будучи навеселе, нашёл в доме какие-то карандаши и нарисовал на стене кухни симпатичную картину на традиционный китайский сюжет. Морской горизонт с рыбацкими лодками, скалистый берег с пучком бамбука на переднем плане, галочки косяков перелётных птиц и садящееся за горизонт солнце. Вся картина была чёрно-белой, лишь светило выделялось багрянцем на кухонной стене. Над всем природным действом торжествовал иероглиф. А сбоку автор оставил автограф и точную дату рождения произведения искусства – двадцать второе июня две тысячи восьмого года, там же стояло время заключительного штриха – четыре часа утра. Поэтому вспоминать этот день было просто, достаточно зайти на кухню и глянуть на стену. Символизм этой картины был многогранен. С учётом того, что в этот день и час несколько десятилетий назад началась Великая отечественная война. А ближе к полуночи, то есть несколько часов назад, сборная России выиграла матч за бронзовые медали чемпионата Европы по футболу у голландцев. Это придало и так не томному вечеру и ночи буйных красок. Буйство, естественно, происходило на улице, где по Бульвару Дмитрия Донского и улице Грина носились автомобили с Российскими флагами, звучали песни и рвались петарды вперемешку с салютом. Компания вышла на балкон подивиться на патриотический дух москвичей, заодно и покурить. Да, все они и тогда были противниками табака, но считали, что им, практически медикам, можно, справятся. Ведь восточная философия учила тому, что от жизни надо получать удовольствие и проживать её в кайф. А дым сигаретных палочек действительно приносил тогда удовольствие. На улице было уже очень светло. Тут-то Артём и заметил странность в левом глазу, как будто по кругу бегали звёздочки. К тому же, как ему казалось, сбоку от зрачка что-то мешало зрению, вроде большой соринки. Но она никак не хотела выниматься, хотя он платком усердно вытирал открытый глаз и даже видел, как хлопок касается места, где находится соринка. Нет, это была не соринка. Сначала он подумал, будто поцарапал слизистую глаза. Но и это не подтвердилось.

– Похоже, возраст… катаракта у тебя начинается, – посетовал китайский доктор, наблюдая его моргание и ковыряние платком в глазу. – Научу тебя ставить иголки, затянешь её созревание лет на десять, а то и больше. Вкупе с аюрведическими каплями под забавным для русского слуха названием «Дришти», может, и вылечишь совсем. Хотя вряд ли. Я только один раз с излечением сталкивался. Хлопот много, а вы ведь ленивые стали сейчас. Проще пойти к хирургу…

– «Дришти» в глаз я несомненно попробую, а вот иголки куда втыкать? Страшно как-то…

– Не дриштИ, не в сам глаз, а в лоб и под бровь, – непривычно для китайца сострил доктор.

И это был ещё один довод для усердного учения у великого и ужасного доктора Боль премудростям акупунктуры. На самом деле учёба эта началась у Артёма ещё четыре года назад, когда они с женой случайно попали к Куку на приём. Как говорится – не было бы счастья, … но несчастье было настолько запущенно и болезненно, что за китайца с иголками они схватились как за последнюю оставшуюся соломинку, способную спасти. У Ольги безумно болела поясница. Опробовав всех доступных в России, связанных с этой проблемой докторов, они уже было опустили руки. Все после осмотра и различных сеансов говорили в один голос, будто «выскакивают диски», необходимо качать мышечный корсет или делать операцию по удалению грыж и ставить титановые позвонки. Предложили даже поехать на операцию в Германию или Израиль. Но гарантию дальнейшего здоровья дали сомнительную, процентов восемьдесят вероятности оставалось, что Ольга остаток жизни может провести в каталке. Уж про цену и думать было страшно, сами они с подобной не справятся, придётся обращаться за помощью к богатым друзьям. В Германии около двухсот тысяч евро. В Израиле и того больше. Ольга раз в месяц ходила на приёмы к мануальщикам. Делала укрепляющие упражнения. На какое-то время боли утихали и их можно было терпеть. Но через четыре-пять недель всё возвращалось. В октябре две тысячи четвёртого, как раз перед их отъездом на зимовку в Гоа, воспаление усилилось. Она прошла несколько сеансов массажа, но времени в связи со сборами не хватало. Новое на тот момент обезболивающее вроде бы действовало хорошо. И они рванули в тропики в надежде, что в Гоа можно найти всё, что только существует на планете Земля: от йогов, факиров, до шаманов и волшебных докторов. В связи с перелётом и акклиматизацией, боли усилились, долбаный анальгетик уже действовал часа два от обещанных двенадцати. Местные препараты также теряли свою силу после нескольких приёмов. Тропические краски в Ольгиных глазах казались всё более блёклыми. Жизнь становилась невыносимой. Она даже до унитаза добиралась при помощи Артёма и чистила зубы, повиснув на его плече, держась левой рукой за шею. Муж бросил клич среди знакомых, интернетные сообщества гоанцев ещё не были организованы и только зарождались. Сарафанным образом им насоветовали нескольких знахарей, и они отправились к первому в списке. Список не блистал разнообразием. Совсем «волшебников», лечащих заговорами или наложениями на больное место различных частей тела лечащего, они отмели сразу. Оставили мануальщиков, массажистов и им подобных с более загадочными названиями, но имеющими ту же суть, типа костоправов. Первым в списке оказался Джитендрия, аюрвед, в том числе с уклоном на массаж и, якобы, большой дока в делах «постановки на место поясницы». Джитендрия оказался законченным кришнаитом со всеми вытекающими из этого нюансами – чистым веганством, молитвой посреди массажа, попытками завербовать в «преданные» и зваными обедами, состоящими из блюд вегетарианской кухни, имеющими, мягко скажем, непривычный вкус для людей, не посвящённых во всю благодать их вкушения. До кучи он оказался киргизом, и свою деятельность на ниве оздоровления обращающихся к нему, объяснял по-киргизски просто: «Ты думаешь, это хорошая карма киргизом родиться? Нет, это очень плохая карма, вот теперь искупаю, людей лечу, даже рак освоил лечить, если кто заболеет, ты ко мне посылай».

Рак – не рак, но с Ольгиной поясницей у него мало что получилось. Вернее, достаточно, чтобы прекратить поездки к нему.

«Что-то я тебя не лечу, а только калечу», – честно и незатейливо сказал кришнаит после шестого сеанса.

Боли усилились, теперь добираться двенадцать километров от Моржима до Арамболя им приходилось с остановкой посередине маршрута. Жене необходимо было слезать с мотоцикла, расхаживать правую ногу, ибо боль становилась невыносимой от сидения.

Как раз после слов о «не лечу, а калечу» они собирались посетить небольшое сборище в Арамболе, пока нога и поясница снова на разболелись и оставался ещё обезболивающий эффект от массажа Джитендрии, сдобренный таблеткой анальгетика. Это была сходка иностранцев, проживающих в Гоа, причём русских среди этой компании практически не было. Всё происходило на дому у одного китайца, женившегося на голландке, безумно увлечённой экзотическими танцами. Впрочем, и повод для дневной вечеринки состоял в том, что она разучила несколько новых индийских танцев, и ей очень хотелось продемонстрировать своё искусство. Кто пригласил их в этот незнакомый коллективчик, почему они присели именно в этот отдельный кружок на подушке в самом углу двора, Артём так и не вспомнил в будущем. Видимо, все наши действия просчитаны и определены где-то наверху, что-то или кто-то направил их именно сюда. Потому что именно тут оказался датчанин, которого они впоследствии называли «старый викинг», потому что он и впрямь был на возрасте, худой и ростом под два метра, к тому же настоящий потомственный в натуре викинг.

– У вас, видимо, боли сильные в ноге и справа в пояснице? – спросил он их через пять минут после знакомства. – Я видел, как вы идёте, по походке заметно.

– Да уже не первый год проблема, – ответил за Ольгу муж. – Сейчас усилилось, мы уже немного в панике, что нам делать.

– Остаётся одно: ехать к Куку в Калангут, – резюмировал викинг. – Только он поможет, иголками, кровопусканием. У меня была схожая проблема, которая лет тридцать назад началась, а решить удалось только в прошлом году. Никакая медицина не помогала, всё опробовал. Два месяца по три раза в неделю к нему ходил на иголки и банки с кровью и сейчас раз—два в месяц заглядываю. Хоть и починил он меня уже, а хочется ещё здоровья набраться, я ведь старый уже, подъедают меня годы.

И датчанин нарисовал прутиком на земле схему проезда, где можно найти загадочного доктора в посёлке Калангут.

Как ни странно, но поиск китайца труда не составил, настолько доходчиво и подробно старый викинг изобразил схему дислокации клиники. Называлась она «Сад Куку Дзена». Кроме лечебного учреждения в него входил ресторан, который работал только вечером. Тут же жили сам доктор, бригада обслуживающего персонала родом из Непала, в количестве человек десяти-двенадцати (кто их считает), друзья и женщина-китаянка по имени Сэми, совмещающая в одном лице все связанные с работой и отдыхом своего босса обязанности. А также имелись гостевые комнаты для плановых пациентов и внеплановых знакомых великого китайца, прибывающих в гости неожиданно.

Пока Куку лечил Ольгу, Артём вызвался помогать китайцу, всё равно в клинике приходилось торчать несколько часов. Чтобы время шло быстрее, он стал вынимать из пациентов воткнутые Мастером иглы. В его обязанности входило чётко следить за временем, чтобы вовремя освободить пациента, ровно через сорок минут. Хоть большой науки в этом не было, всё же имелись свои нюансы и хитрости – подкрутка иглы, словно ставишь заключительную точку в лечении, очерёдность вынимания, всё имеет в медицине значение. Впрочем, освоить эту науку не составило большого труда. Но самое важное, что Артём почерпнул из работы ассистентом у восточного доктора, это принципы самой акупунктуры. Если снимаешь с иголок по сорок человек в день, то начинаешь замечать и запоминать различные точки, в которые Куку поставил иглы, закономерность сочетаний игл. Потом уже дело техники, выведать у доктора смысл комбинаций и точное место расположения точек. Именно с этого и началась у Артёма любовь к акупунктуре, плавно перешедшая в некую наркотическую зависимость. А впоследствии сделавшая его довольно известным доктором, имеющим клинику в Гоа, а также практикующим и в Москве. Но до этого были годы учёбы и непосредственно у Учителя, и на Тайване, где он сдавал экзамены и зачёты совсем стареньким дедушкам, учителям, у которых постигал ремесло и сам Куку. И строгое выполнение указаний доктора, когда можно было начинать тренироваться ставить иглы, начиная с себя, потом своей семье, потом друзьям и близким знакомым, но не взимая плату. И вот однажды настал день, когда Учитель разрешил ему заводить собственную практику со всеми вытекающими из этого обязанностями, ответственностью и материальной составляющей. Но к этому он шёл долгие годы.

Сентябрь девятнадцатого года выдался прохладным и дождливым, как и конец лета, только ещё холоднее. Известная частная офтальмологическая клиника располагалась в элитном жилом комплексе, прямо на въезде в Северное Бутово. Что подкупало своей близостью к дому нашего героя, благо добираться до неё возможно было пешком. Он неспроста предусмотрел этот момент, так как был наслышан от бывалых знакомых, кто уже проходил операции, что возвращаться домой желательно в сопровождении кого-нибудь и уж точно не за рулём.

Попав внутрь гостеприимного медицинского учреждения, как полагается, с вежливым охранником и двумя коробами бахил на входе, Артём проторчал на предварительном приёме в общей сложности часа три, за которые ему провели консультацию, выяснили проблемы с хрусталиком, накапали в глаза атропина, чтобы лучше разглядеть через специальный аппарат их содержимое. Ужасными приборами светили в глаза и делали красивые фотографии этого содержимого. По окончании бесплатного осмотра вынесли приговор, определяющий, что проводить манипуляции, а именно, вскрывать глаз и удалять хрусталик с последующей установкой искусственного, необходимо лишь с одним левым. Правый вполне ещё годен для восприятия окружающей действительности без радикальных вмешательств. Спасибо акупунктурным иголкам, которые последнее время он ставил себе раз в три дня, строго стараясь не нарушать это правило. Более того, он даже исправил себе остроту зрения на правом глазу. А вот с левым кроме операции поделать уже нечего. Хоть сама катаракта и не была столь серьёзной, но располагалась строго по центру глаза. Отчего при ярком свете или на солнце видел он им как будто через мутное стекло. Будто линзу какой-то хулиган потёр наждачной бумагой. С сумерками картина менялась. Левым глазом он начинал видеть чуть ли не лучше, чем правым, относительно здоровым. Так как в темноте зрачок расширялся, и мутное пятно уходило куда то в сторону. Однако когда он водил машину, этот эффект сводился на нет фарами встречных, слепящих его. Потому автомобилями последнее время он предпочитал пользоваться только засветло или в качестве пассажира, да ещё на заднем сидении.

– Сколько-сколько лет вашей катаракте? – Недоумённо спросила обследующий его доктор по имени Ольга, она несколько раз пропустила мимо ушей его рассказ, как и когда он заметил первые проявления недуга. Но, видимо, упоминание чемпионата Европы по футболу всплыло в её сознании, и она поняла, что произошло это так давно, что и быть подобного не могло. Совсем не могло, именно от слова – никогда.

– У меня муж конченый болельщик, я в курсе, когда турниры проходят, чемпионат Европы состоялся в восьмом году, это уже одиннадцать лет тому назад.

– Так почитай, уже больше, нежели одиннадцать, – спародировал старушечью лексику и голос Артём. – Почитай одиннадцать и три месяца, но далось мне это очень и очень непросто, а главное, больно! Кажный Божий день иголки себе в глаз тыкал и кровью весь исходил. Шутка. Насчёт крови шутка. С иголками не лукавил.

Он рассказал доктору принцип и систему лечения китайскими методами и даже пообещал подарить аюрведические капли против катаракты с нежным названием «Дришти», о которых речь уже шла выше. Потом, как водится, преподнёс озадаченной женщине свою книжку «Наследие восточной медицины».

– Ну, что, решаетесь на операцию? – Спросила выходящего от доктор-офтальмолога Артёма миловидная блондинка Олеся на ресепшене, которой за пару часов до этого он также подарил свою книжку, только уже не «Наследие…», ибо девушка не являлась медиком, а «Гоанские хроники», творение более житейское и подходящее не обременённым наукой представительницам прекрасного пола. Книжка лежала перед девушкой, с торчащей закладкой в самом начале томика.

– Решаюсь, но только на один самый слабый глаз. Один оригинальным, аналоговым необходимо оставить про запас, так сказать, – плохо видящим глазом подмигнул он томной красавице. – Мало ли что случится, вдруг хирург с похмелья, руки дрожать будут.

– Что вы, что вы, у нас такого не бывает! Ни одной рекламации за всё время существования клиники! И врачи наши отличные, все после них видят, как в детстве!!!

– Вы знаете, новорождённые видят мир вверх ногами, так что никому так не говорите. Мало ли что подумают. Шутка юмора у меня такая, извиняюсь, возрастное это у меня, – спохватился он, ибо девушка не всё может воспринять как прикол.

– Вот я вам направления распечатала для справок, причём надо поторопиться, мы вас ставим на операцию на двадцать девятое сентября. Это через две недели. Некоторые справки действительны по полгода. А некоторые, ЭКГ например, только пару недель. Но на ЭКГ и записаться день в день нельзя. Так что вы рассчитайте сами. Но в принципе в вашей поликлинике две трети справок за денёк сделать можно. А которые нельзя, то тут несколько частных клиник вокруг, они вам выдадут за небольшие деньги и времени немного потратите. Одна прямо рядом через дорогу.

– Вот спасибо, – немного озадачился Артём. – Я рассчитывал, что вы мне все бумажки тут сделаете, и анализы возьмёте, так сказать, на месте. У вас нет такого сервиса? Боюсь поликлиник. Последний раз я посещал сие заведение сразу после армии, было то знаменательное событие аж в восемьдесят втором году прошлого века… даже тысячелетия, если разобраться!

– Ой, сейчас в Москве такие поликлиники хорошие, не то, что у нас в Белгороде. В любую приходите, берёте с собой полис ОМС, страхования медицинского то есть, такая карточка, – разошлась в своих объяснениях разговорчивая блондинка. – Там специальный человек всё поможет, все направления взять в таком аппарате, на банкомат похожем. Идёте сначала к врачу общей практики, так теперь называется бывший терапевт, потом кровь сдать, мочу и так далее. За несколько дней до операции мы вам позвоним. Ну, и накануне напомним тоже, это у нас правило такое. Так что времени у нас хватает.

Возможно, девушка всем так подробно рассказывает систему добычи необходимых медицинских документов, но Артём отнёс её приветливость на своё обаяние, а также подаренную книжку. Из заведения он вышел несколько озадаченным, но с нотками оптимизма в глубине души. Вот так платишь конторе огроменные деньги, чтобы тебе сделали нормальное зрение, а она ещё отправляет тебя за кучей анализов, которые, небось, и смотреть-то не будут. Ну, на кой хрен им заключение от стоматолога для того, чтобы порезать глаз? Бюрократы и перестраховщики.

Но деваться было некуда, хочешь лучше видеть – придется пройти этот путь до конца, через тернии поликлиник и азербайджанских стоматологических клиник. Прямо из окна его квартиры была видна одна такая. И он уже пользовался один раз её услугами, когда слетала коронка, которую лет двадцать пять назад ему установил пожилой доктор, кстати, тоже азербайджанец. Но то было на Новослободской. А на месте его нынешнего дома и этой клиники произрастал тогда густой лес. Района Северное Бутово ещё не существовало. Было несколько домов для сотрудников засекреченного «Радио института», находящегося тут же в лесу, ближе к Варшавскому шоссе. На холме, вверх от прудов, из сосёнок возвышалась маковка церкви, далее погост возле небольшой деревеньки, также затерянной посреди лесочка. Сейчас деревни уже нет и в помине, церковь с погостом располагается напротив торгового центра «Квадрат», и разделяет их улица Старокачаловская. А когда-то в семьдесят девятом году прошлого века Артём с тесной компанией своих друзей, с палатками и портвейном «Агдам», отмечали вот тут недалеко от церквушки окончание школы. Как давно это было! И грибы рыжики собирали прямо на том месте, где и находится теперь зубная клиника. Вот туда-то он и зайдёт в первую очередь, благо это по дороге домой. С непривычки поход в лечебное заведение, общение с сотрудниками и ностальгические воспоминания его утомили, и кроме зубной справки он решил больше ничего сегодня не добывать. А добраться потом до дома, лечь на диван перед телеком и тупо овараниваться футболом или ещё какой спортивной передачей.