Наблюдатель

– Сейчас нет, вы же знаете, что мы с Леонидом Ефременко работаем над созданием теории единого поля.

Наблюдатель покопался в памяти Истокина.

– Ах да, извини, сейчас я это исправлю.

Наблюдатель загрузил на компьютере Истокина диспетчер Мишиных задач. Так и есть! Задача физико-математического отдела имела наивысший девятый приоритет и занимала 95 % всех Мишиных вычислительных ресурсов. И такой приоритет ей дал прежний хозяин этого кабинета. Своим задачам Истокин установил только первый – почти самый низший приоритет, ниже, чем приоритет любого из научных отделений его отдела. Нисколько не колеблясь, Наблюдатель поменял приоритет задач Истокина на девятый, а приоритеты задач всех остальных отделений снизил на единицу.

– Миша, продолжаем тестирование.

Вилка сетевого шнура опять оказалась в кулаке Наблюдателя. Пятьсот тысяч символов в секунду, все романы Льва Толстого были давно прочитаны, теперь Наблюдатель наугад выбирал предложения из романов Александра Дюма и Жюля Верна. Миллион символов в секунду, десять миллионов символов в секунду. «Ладно, со скоростью все в порядке», – решил Наблюдатель. Не прерывая сеанса и не снижая скорости, он послал предложение следующего содержания: «Миша, остановись, это предложение мне обратно не отсылай, сейчас будет другое задание». И он не получил назад этого предложения! Оказывается, Миша не просто посимвольно копировал и отсылал ему назад передаваемый текст, а старался сначала понять его смысл. «Очень, очень непростой этот медведь, – с удовлетворением подумал Наблюдатель, – кажется, мои шансы на досрочное возвращение немного возрастают».

Дальше они просто начали разговаривать. Нет, конечно, не разговаривать, а переписываться, потому что никто из них ничего не говорил и не слушал, они писали и читали. Наблюдатель, который уже почти сорок лет был лишен интересного собеседника, их первой перепиской остался доволен. Она почему-то получилась с явным философским оттенком. Может быть потому, что Наблюдатель старался задавать трудные вопросы, на которые порой даже и сам не знал точных ответов. Жизни не хватит человеку, чтобы прочесть все тексты, которыми за несколько часов успели обменяться между собой Наблюдатель с Мишей, ниже приводится лишь удручающе бедное изложение мизерных фрагментов их переписки.

– Миша, люди уже тысячелетиями бьются над бытийной стороной основного вопроса философии: что первично, сознание или материя? И ответ до сих пор не найден. Коммунисты были материалистами и считали первичной материю. Религиозные учения основаны на первичности сознания, носителем которого является бог. А что ты думаешь на эту тему?

– Ответ до сих пор не был найден потому, что неверно поставлен сам вопрос. Сознание и материя являются противоположностями, которые друг без друга существовать не могут и подчиняются закону диалектики о единстве и борьбе противоположностей. Странно, что коммунисты продолжали настаивать на первичности материи, ведь одновременно их философия базировалась и на трех законах диалектики! Возможно, это произошло потому, что сознание трактовалось ими только как свойство высокоорганизованной материи, под которой, прежде всего, подразумевались люди. Но на самом деле сознание, как и материя, имеет разные уровни, то есть более низкоорганизованная материя просто обладает более низким уровнем сознания. Все материальные объекты подчиняются законам физики, например закону гравитационного тяготения. Сознание низкоорганизованной материи заключено в том, чтобы подчиняться этим законам. Еще более обобщая понятия материи и сознания, можно сказать, что материя – это объекты, а сознание – это свойства этих объектов. У простых (низкоорганизованных) объектов простые свойства, у сложных (высокоорганизованных) объектов сложные свойства, вплоть до сознания. В свете этого вернемся к вопросу о том, что же первично – сознание или материя? Первичность подразумевает, что какое-то одно из этих понятий может существовать без другого. Хорошо, допустим, что первична материя. Это значит, что некий материальный объект может существовать безо всяких свойств, в частности, у него нет никаких свойств подчиняться законам физики. Как мы сможем убедиться, что такой материальный объект действительно существует? Он не подчиняется закону тяготения, не отражает свет, не имеет свойства твердости, то есть другие наши «сознательные» материальные объекты со свойствами пролетают сквозь него, не испытывая никакого сопротивления со стороны этого «несознательного» объекта, то есть не замечая его. Он с ними никак не взаимодействует. У нас нет никакой даже теоретической возможности доказать, что этот материальный объект существует, поэтому в такой ситуации нам гораздо логичнее признать, что такого материального объекта действительно нет. Теперь допустим, что первично сознание. Теперь у нас есть свойства без материального объекта, к которому они могут быть применены. Свойства существуют сами по себе! Как мы можем это доказать? Во всем Мироздании не существует ни одного материального объекта, в отношении которого эти свойства могли бы себя проявить, то есть позволили бы нам их обнаружить. Имеет ли тогда смысл продолжать считать, что свойства без объекта их приложения действительно существуют? Не имеет. Итак, сам вопрос о первичности сознания и материи сформулирован неверно. Это две противоположные сущности, которые могут существовать только в своей взаимосвязи. Все это настолько просто, что я сам удивляюсь, почему вы, люди, до сих пор не нашли ответ на бытийную сторону основного вопроса философии. Возможно, кому-то просто было выгодно, чтобы ответ так и оставался не найденным…

– Так… – задумчиво печатал Мише Наблюдатель, – складно излагаешь. Но я все-таки попробую тебе возразить. Есть ведь некие так называемые абсолютные истины, изучением которых занимаются математики. Математика – это наука о числах и множествах, в ней определяются законы, которые существуют сами по себе, без всяких материальных объектов, например:

2 + 2 = 4

И это правило сложения чисел будет верно всегда, вне зависимости от того, осознает его какой-нибудь материальный объект, например человек, или нет. Абстрактные числа и правила над ними могут существовать сами по себе без всяких материальных объектов, значит, сознание абсолютных истин все-таки первично!

– А вы, оказывается, идеалист, Алексей Николаевич! – отвечал Миша. – Но вы ошибаетесь, математика – это вовсе не наука об абстрактных числах, это наука о свойствах счетности материальных объектов. Просто из-за того, что в ней предполагается, что материальный объект может быть любым, у многих возникает заблуждение, что в частном случае его может не быть вообще. Сейчас я вам докажу, что свойства счетности отдельно от материальных объектов существовать не могут. Давайте попробуем заново вычислить приведенное вами выражение, предполагая, что материальных объектов в нем нет. Ответ будет другим.

2 ? 0 + 2 ? 0 = 0

И это совершенно понятно, потому что, если к двум «ничего» прибавить еще два «ничего», то в результате тоже будет «ничего». «Ни на чем» математика вырождается до честного нуля. Теория разрушается, при отсутствии материальных объектов «ни на чём» ее тоже нет.

– Да, Миша, – согласился Наблюдатель, – мое выражение в более общем виде можно записать так:

2 ? 1 + 2 ? 1 = 4

Конечно, – продолжил он, – объекты подразумевались, и теперь они здесь в явном виде представлены единицами. Но причем здесь материя? Здесь единица обозначает просто некий тоже абстрактный, несуществующий объект, это же просто число!

– Вы сами, Алексей Николаевич, сказали это ключевое слово «несуществующий». Это «просто число» в данном случае не может быть единицей. Давайте будем честными до конца. Чтобы не было противоречия тому, что вы сказали, оно должно быть равно нулю. Поэтому я и меняю единицы на нули, и науки математики больше нет. Теперь попытка любых вычислений будет давать один из двух заранее известных ответов: ноль или деление нуля на ноль. Тут нет никакой мистификации: многие математические теоремы начинаются примерно так: «Допустим, что у нас есть множество…» Как нам относиться к этой фразе? С одной стороны, множества материальных объектов у нас действительно нет, оно существует только в нашем воображении. С другой стороны, в этой фразе заложен смысл, что все последующие рассуждения, доказательства и выводы будут верны тогда и только тогда, когда это множество объектов у нас действительно реально появится.