Недаром помнит вся Россия!

– Убили нашего соколика! – понеслось по войскам… – Генерала убили!

Подхватил кирасир Андрианов генеральскую шпагу и побежал навстречу французам, а за ним наши пошли в рукопашную. Одного заколол, второго, третьего! Сверкает на солнце Багратионова шпага, как боевое знамя для наших солдат! Отбросили супостата!

На кургане, между правым и левым крылом русских войск, стояла батарея Раевского. С огромными потерями потеснили французы наш левый фланг и ударили в самый центр, по курганной батарее. Схватились не на жизнь, а на смерть!

К полудню батарея дважды переходила из рук в руки! Упорства не занимать что нашим, что французам. Бьются герои не щадя живота!

Под генералом Барклаем убита уже пятая лошадь! Смеётся генерал:

– Будем живы, не помрём! Вперёд, ребятушки!

Чёрное облако взрывов и гари затмило солнце. Неистово трещат барабаны! Третий час пополудни пошёл, как наши держат оборону, и не видать успеха французской стороне!

У села Шевардино, прямо напротив центра русских позиций, стоит боевая ставка Наполеона. Внизу, за холмом расположилась французская гвардия – последний резерв императора.

– Дайте мне гвардию, я принесу победу! – просит маршал Ней.

Качает головой император, не даёт Старую гвардию.

Маршал Даву просит гвардию, любимец Наполеона, маршал Мюрат просит гвардию…

Ясно уже Наполеону, что не поможет здесь Старая гвардия, а гибель гвардии – верная смерть всему походу.

Солнце к закату пошло, а не видать французам победы…

В атаку поскакали кирасирские и уланские полки во главе с маршалом кавалерии Мюратом. Решили взять с наскока, а затем опрокинуть нашу пехоту и ворваться на её плечах в тыл…

Да не тут-то было! Грянул залп русской пехоты, побежали наши герои в атаку. Страшен штыковой удар чудо-богатырей! На войне ещё такого не бывало, чтобы пехота напала на конницу. Да вот сбылось!

Растерялись кавалеристы, опешили, стали коней заворачивать. Не сдюжили французишки, назад поскакали! Опозорилась хвалёная кавалерия маршала Мюрата! Лихой был кавалерист, а тут сплоховал!

Стемнело, завершился кровавый день, а каждая из сторон осталась на старом месте…

* * *

В деревеньке Фили, что под Москвой, собрался военный совет русской армии. Что делать? Дальше биться или отступать?

Фельдмаршал Кутузов прекрасно знает, что на подмогу к Наполеону спешат свежие войска из-под Смоленска и Витебска. Трудное, но верное решение принял Кутузов. Встал, перекрестился и сказал:

– С потерей Москвы ещё не потеряна Россия… Но коль уничтожится армия, погибла Москва и Россия!

Наши войска оставили Москву…

14 сентября 1812 года Наполеон встал на Поклонной горе. Перед его взором открылась красавица Москва. Вот он, конец войне!

Напрасно прождал он целый день ключи от города. Не дождался!

Опустела Москва, все жители ушли вместе с войском. Грозная тишина нависла над городом…

Просидел Наполеон в Кремле больше месяца, наших послов ожидая. Всё мечтал, что русские мир заключат, да куда там! Стала Москва гореть по ночам от поджогов и грабежей. Опасно здесь находиться, даже Кремль загорелся! Понял Бонапарт, что настоящая война только начинается!

20 октября 1812 года незадачливый узурпатор покинул столицу и стал отступать по старой Смоленской дороге…

На борьбу с оккупантами встал весь русский народ, и стала война – Отечественной! Не перечесть героических подвигов русских партизан, не пересказать подвигов нашего воинства! Вечная Слава Героям!

В декабре оказались жалкие остатки французских захватчиков там, где свой поход и начинали, на реке Неман. Сколько их сгинуло в зимнюю стужу и сколько потонуло при отступлении через реку Березину – не пересчитать! Два года гнали мы оккупантов по Европе. Старая армия Наполеона прекратила своё существование!

31 марта 1814 года русские войска торжественным маршем вступили в Париж! Император Наполеон отрёкся от престола!

Память об этом событии живёт по сей день не только в наших сердцах, но и у парижан. Напоминанием служат французам их же кафе…

Наши казаки забегали во французский трактир и кричали:

– Хозяин! Есть давай! Быстро-быстро!

Понравилось русское словечко французам, так и стали они называть свои кафе – бистро!

Такой вышел исторический казус из победоносного похода русских войск во Францию. Теперь и вы знаете, что французское «бистро» – это по-русски «Быстро!».

Пехота – царица полей!

Пошла уже вторая ночь, как капитан Свиридов ползал с сапёрами по переднему краю, стараясь при свете бледной луны разглядеть подступы к деревеньке Пеньки, где на пригорке разместился опорный пункт немцев…

Он вернулся в блиндаж на рассвете, весь в грязи, мокрый и злой, вздрагивая от усталости и напряжения. При неровном свете чадящей керосиновой лампы, сварганенной из орудийного снаряда, он вновь и вновь вглядывался в карту-трёхвёрстку. Шесть сантиметров на карте, три километра по пересечённой местности. Впереди лесок, за ним лощина, потом два холмика и заброшенное поле, покрытое талым снегом. Завтра вести батальон в бой, а сегодня ему ещё не раз придётся поломать голову, как провести атаку с наименьшими потерями. Батальон-то только на бумаге, а на деле и половины списочного состава не наберётся! Обещали в штабе дивизии пополнение, да вот беда, когда оно будет? Шёл конец марта 1943 года.

Западнее города Гжатска гремели напряжённые затяжные бои.

Будем двигать по лощине, без вариантов – так решил молодой комбат.

Батальон тем временем отдыхал…

Вымотавшиеся бойцы забылись тревожным сном по траншеям и у погасших костров, прикрывшись плащ-палатками. Некогда сооружать тёплые землянки и блиндажи – идёт наступление. Который день, то пробираясь по лесам, то проползая по заснеженным полям, то шагая по колено в талой мартовской воде, с кровопролитными боями наступал, двигался на запад батальон капитана Свиридова. Кони выбились из сил, автомобили и орудия застревали в грязи, тогда им помогали бойцы. На войне, да ещё во время наступления, не положено воинам уставать! И простые солдаты оказались сильнее, выносливее как коней, так и танков, и автомашин!

Ещё днём капитан Свиридов послал трёх сапёров разминировать проход к лощине через лес, по которому должен пойти в атаку батальон. Они ушли с деловитой неторопливостью знающих своё дело людей. Бойцы вернулись уже к позднему вечеру, но Санька Скворец лежал ничком на спине у сержанта Трофимова, свесив руки, а ноги у него уже не было. Мишка-баянист тащил на себе оружие всех троих.

– Как вас угораздило? – тихо спросил капитан.

– Не уберёгся Санька, на мину наткнулся, – ответил сержант Трофимов почему-то виноватым тоном. – Теперь есть проход, батальон может выступать, товарищ капитан!

Свиридов задумчиво прошёлся по траншее, непослушной рукой пытаясь поправить свою портупею… Он искренне переживал потерю родного бойца. В который раз он терял боевых товарищей!

Усталые бойцы спали чутким солдатским сном, забыв о нестихающем артобстреле, о промокших на ледяном ветру шинелях, и даже о тех проклятых трёх километрах, которые надо преодолеть, чтобы выбить врага из простой русской деревеньки Пеньки. Мела позёмка, и видимость упала до нуля. Не зря в народе говорят: «Пришёл марток – одевай семеро порток!»

Не мог о трёх километрах забыть лишь капитан Свиридов. Он сидел на патронном ящике, сняв сапоги и спрятав окоченевшие ноги под шинель. Двадцатитрёхлетний капитан прошёл со своим батальоном уже восьмой десяток километров по многострадальной смоленской земле. Несмолкающий грохот и гул ожесточённых сражений сотрясал Смоленщину. Фашисты упорно сопротивлялись, и каждый километр нашей земли оплачивался кровью наступающей армии. Вот и сейчас немцы засели в Пеньках и организовали опорный пункт обороны.

Утром в штабе седовласый полковник, герой Халхин-Гола, проникновенно сказал Свиридову:

– Деревню надо взять… Сынок! Прошу, сделай своим батальоном… Надо, сынок! Знаю, что трудно, но надо позарез! Опорный пункт! Зарылись в землю по уши, сволочи! Выручай, сынок!