Чёрные дни

Чёрные дни
Игорь Улитин

Группу наемников-диверсантов кто-то подставляет во время карательной операции в африканских джунглях. В живых остаются четыре бойца, которым предстоит постараться выбраться из враждебной страны. И желательно живыми.

Чёрные дни

Игорь Улитин

© Игорь Улитин, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

День I

«И в какой заднице я только не бывал. Нет, Корсика тоже была не сахар. Про Алжир молчу, но в какую дыру летим сейчас, я даже не догадываюсь. Вон Салоед спит и в ус не дует. Какие же педики все же эти французы – как на парад, так англичан и янки. А как в Африку, так русских и хохлов. Дескать, вы лучше закаленные. Одно радует – евро обещали отвалить немало. Конечно, если живой останусь».

– Не спать, Салоед!

Коля Епифанцев, Колян, Колёк. Как-то так его всегда называли во дворе, дома, в школе. Кем он был до конца школы? Естественно тем, кем была большая часть его сверстников – обычным гопником. Дворовой шпаной.

Потом было родное ПТУ. Профессия, хотя нет – корочки слесаря. В след за ними как-то неожиданно нагрянула служба Родине. Которую Коля, как и многие его сверстники, прошел в воздушно-десантных войсках. Еще бы такого и не взяли – рост чуть выше 180 см, в плечах широк, внешность чисто славянская. Если бы не приводы в милицию, то идти бы ему в кремлевский полк. Но не судьба.

После армии. А что было после армии? Безделье. Нет, он честно трудился на местном шарико-подшипниковом заводе. Получал свои три, иногда даже четыре тысячи в месяц. Три из которых пропивал, а одну отдавал родителям.

Сначала каждую неделю, а потом и каждый день – водка, пьянки, драки.

Стало затягивать. Вот уже один друг умер от водки. Второй сел на иглу. Третий просто сел. А четвертого посадили на перо.

Коля продолжал пить, но уже осознавал, что так дело не пойдет. Пора бы и завязывать.

Газетка была обычная – о криминале и шлюхах. И лишь одна из статей показалась ему интересной. Ее он аккуратно вырвал и сунул в карман. А остальное вновь положил в приколоченный к двери туалета ящик.

Статейка красочно и смачно рассказывала о французском иностранном легионе. А тут, как на зло, еще и фильмы в киоске в тему – «Легионер», «Самоволка». Ван Дамм же!

Хотя Коля романтиком не был. Даже наоборот. Но даже своим умом гопника он понимал, что легион – это возможность срубить бабла. Причем, большого. А надо-то, всего-навсего, послужить Французской республике.

Надо отметить, что с патриотизмом, у Коли тоже были проблемы.

Днем он продолжал ходить на завод, но вечером уже не бухал. Вместо этого Коля начал усиленно изучать французский и заниматься спортом.

Через три месяца у него на руках был загранпаспорт. Еще через два французская виза. А еще через неделю – билет на самолет до Парижа.

Вот и Париж. А вот и пункт приема – «военкомат» для легионеров.

Затем была учебка на Корсике, где его дрочили полгода. Ему было пофигу. В отличии, к слову, от некоторых «братьев славян» – парочки хохлов и поляков, которые изо всех сил рвали задницу, чтобы показать, что они – элита.

В итоге, одному из поляков Коля выбил на спарринге глаз. Все выглядело как несчастный случай, за который Колюшка схлопотал люлей и выговор. Но на самом деле пшек поплатился за брошенную в сторону Коли фразу на польском, в которой тот разобрал слово «курва». С польским он не дружил, но перевод именно этого слова знал.

В итоге, уроженец Лодзи отправился домой.

Хотя, почему же Коля. Колей, Кольком, Коляном он оставался теперь только для братьев славян. Французским командирам его было проще называть Николя, а его труднопроизносимую фамилию обрубили в «военкомате», по желанию самого Коляна, до короткого Пиф.

Николя Пиф.

Чисто Франция.

А потом был Алжир…

Точнее сначала бравый сержант-белорус Юрко Стыч, или как его предпочитали звать «местные» Жорж, разглядел на плече Коли татуировку. Татуха была обыкновенная – парашют, надпись ДШБ, год и место службы. Но глаз бравого сержанат на нее все равно пал.

– Где был?

– Не важно.

– Важно. Где был!?

– Чечня.

– Конкретней.

– Гудермес. 2001 год. А что, бывал?

– Не бывал. Приднестровья хватило. Бабла больше чем здесь поднять хочешь?

– В дыре какой ни-будь?

– Не в дыре, а в жопе. Сахара – слышал про такую?

– В школе учился.

– Молодца, пацан. Пять по географии. Только меня это мало трахает. Пиши рапорт о переходе в мое отделение.

– А с хера ли корова сдохла?

– Во-первых – мне опытные люди нужны. Во-вторых – отличники по географии. А в третьих – я тебе как в сказке, зенки на очку натяну, если откажешься. Доводов достаточно?

– Более чем.

Сказать по чести, и самому Коляну давно уже хотелось развеяться и заняться «чем-то серьезным». И через пару месяцев он уже летел в Алжир. Правда, перед этим ему пришлось свести все татуировки. Что в считанные сроки, и почти безболезненно сделали французские спецы.

– Дембельнешься – новые набьешь, – взбодрил его Стыч.

А пока Коля защищал в рядах Легиона Пятую республику, в его городе появились ориентировки о том, что такого-то числа сякого-то года ушел их дома и не вернулся Епифанцев Николай Аркадьевич, 1980 года рождения, рост 180 см, на вид 23—25 лет, волосы светлые, коротко остриженные. Ну, и все в этом духе.

О своем отъезде во Францию он тактично умолчал.

Но все это – и Корсика, и Алжир, были уже очень далеко, и казалось, что были они настолько давно, что их занесло песком Сахары.

А сейчас был вертолет Ми-8 и шум его двигателей. Маска, закрывающая все лицо. Автомат Калашникова калибра 7,62. И курс на юго-запад.