Два шага назад и в светлое будущее! Но вместе с императорами. Том II. Моя наполеониада

В начале июля Летиция с Карло вернулись в Аяччо, а 15 августа родился Наполеоне. Очень похоже, что к этому моменту молодая мать уже сильно разочаровалась в муже, узнала по-настоящему его характер, пелена романтизма спала с ее глаз и безоглядная девичья любовь к Карло Великолепному прошла. Но она была католичкой, и раз Бог дал такого супруга, значит, это была его воля.

Другая проблема волновала ее теперь – она чувствовала себя виноватой перед преждевременно родившимся сыном – считала, что это сказались последствия ее беспорядочного питания и военно-кочевого образа жизни во время беременности. Он был очень слабеньким, с маленьким весом и большой непропорциональной головой (скорее всего, родился семимесячным). Жизнь его висела на волоске, поэтому близкие сразу поспешили его окрестить. И до двух лет постоянно переживали – ребенок не мог держать головку прямо.

Настоящие крестины состоялись только через три года 21 июля 1772 г., и крестными стали генеральный прокурор острова Лоренцо Джиубега и тетя Гертруда. С этими «настоящими» крестинами тоже достаточно темная история. Вроде бы церковники по каким-то причинам не хотели заносить в книгу ту дату рождения, которая сейчас считается официальной. Возможно, для оказания на них давления Карло и попросил взять на себя роль крестного отца генерального прокурора.

На них поприсутствовал и де Марбеф, на несколько часов освободившись от каких-то важных политических дел в Бастии, так что крестником Наполеоне он не был, как очень часто пишут. Насчет других детей – не знаю.

Все первые годы после рождения Наполеоне задача у мамы была одна – сделать все возможное, чтобы сын превратился в нормального и здорового малыша. А когда это получилось, неудивительно, что так тяжело доставшийся ребенок стал ее любимцем. И она истинно верила, что если Бог не дал этому крохе погибнуть, то исключительно ради его будущего величия. Верила сама и мальчику постоянно это внушала. Существует предание, что он был рожден матерью в церкви под громы пушек, и некоторые усматривают в этом определенный знак его будущей деятельности. На самом деле, по общепринятой версии, родовые схватки действительно начались в соборе во время молитвы, но про выстрелы пушек нигде сведений не нашел. Может, они по случаю праздника во время родов где-то и гремели, кто знает. Зато звуков реальных выстрелов и разрывающихся снарядов Наполеоне действительно наслушался еще тогда, когда был в мамином животике. Ну как, созревая в таких условиях, не стать военным?

Мать, выходив ребенка, одновременно уверовала в его великое будущее и начала подготавливать его к нему заранее. Якобы это она (сразу после рождения крошки Набулионе или Набули – корсиканский аналог имени Наполеоне) уговорила Карло отправиться в Пизу, чтобы экстерном заканчивать университет, а, главное, добывать документы, подтверждающие его дворянство, чтобы потом у детей не было проблем с обучением в лучших заведениях Франции. Мне в этот вариант не верится, не могла эта поездка быть инициативой такой уж супер прозорливой Летиции. Скорее всего, граф (уже знающийся о готовящемся указе короля насчет корсиканских нобилей) популярно объяснил тщеславному главе семейства, что шансы стать заметным человеком на Корсике у него будут только с соответствующим документом, причем отвечающем определенным требованиям (ну прямо по советской поговорке: без бумажки ты какашка, а с бумажкой – человек). И надо отметить, Карло с этим заданием справился, приложив все старание, и официальное подтверждение о своем дворянстве привез вместе с изображением герба (как потом мудро заметит Император Наполеон: «История – это лишь версия случившихся событий в нашей интерпретации»), а специалисты по гербам до сих пор очень ехидно комментируют это творение с орлом, которое ему отыскали, а, скорее, сфабриковали). И на такой волне успехов даже с задачей получения документов об окончании университета разобрался. Я думаю, это было гораздо проще: корсиканские дворяне давно проложили торную дорожку на юридический факультет университета Пизы. Там было много знакомых и у отца, и у дяди Люсьена (и вообще, его закончит больше сотни корсиканцев, в том числе и Жозеф Буонапарти с Карло-Андреа Поццо ди Борго, и первый – тоже ускоренным способом).

Хотя кто ее знает, эту Летицию? Она всегда смотрела далеко вперед и цели детям ставила самые высокие. И самое интересное – они выполнялись! Так, была буквально одержима задачей предоставить всем детям хорошее, вернее, самое лучшее образование, в итоге так и произошло. Первым планку, естественно, преодолел Наполеоне, став единственным корсиканцем, окончившим Парижскую военную академию и вообще став самым молодым ее выпускником за все годы. Жозеф к юридическому диплому пришел не прямым путем, сначала передумал становиться священником в Отене, потом захотел военной карьеры, но со смертью отца пришлось ему от этой идеи отказаться и пойти по стопам предков. Про Жозефа Феша вы узнаете уже скоро, про остальных сыновей – попозже. Но и три ее дочери в итоге все же окончили самые престижные заведения Франции (но, разумеется, при совершенно разных начальных условиях со старшими братьями и первопроходцем Наполеоне). Кому, как ни ему, было знать, как все это происходило и что могло ожидать выпускников потом. Отсюда и его очевидный вывод: «Без связей трудно простому смертному сделать карьеру».

Но это было много позже, а пока папа Карло связями активно пользовался и карьеру строил успешно, постоянно обмывая свои будущие успехи, Летиция со всей своей энергией любящей матери все силы отдавала развитию своего слабого сыночка Набулионе. Конечно, ей много помогали свекровь Саверия, тетушка Гертруда и кормилица Камилла. Наполеон всегда потом с теплотой вспоминал их. До трех лет это был спокойный ребенок, а потом, чувствуя окружающую его любовь, стал превращаться в маленького диктатора. Характер демонстрировал капризный, упрямый и своенравный. Но мама какое-то время терпела (правда, надо сказать, недолго – только пока он был маленьким и еще слабым) и рано начала заниматься с ним так же, как когда-то ее родители с ней. Часто рассказывала героические предания о бабушкиных предках, еще чаще про героические подвиги Паоли и его соратников. Где-то я прочитал, что буквально с трех лет сама начала обучать его чтению, но, наверно, не очень успешно. По другой версии, этим занимался Жозеф Феш. Но благодарил Наполеон за это аббата Рекко, который (как он посчитал потом на Святой Елене) и научил его читать.

За остальное домашнее обучение (основы религии, грамматику и арифметику) отвечал дядя Люсьен, относящийся к мальчику как к внуку. А Летиция хоть ему и доверяла, зная его ответственность и уровень образования, но контролировала жестко (возможно, ей приходилось это делать, чтобы ученика в узде держать) и старалась присутствовать на всех уроках (не очень понял одно – когда они проходили, наверно, по вечерам в тот же период, когда Наполеоне отдали в монастырскую школу для девочек).

Я думаю, сначала матери хотелось сопровождать его везде и постоянно. Но это было уже невозможно. Начиная с 4 лет Наполеоне пошел вразнос. Его отличала огромная энергия, стремление к самостоятельности и дерзкий характер. И когда мамочкин любимец вырывался на свободу – окружающим приходилось не легко. Доставалось и домашним женщинам, но в первую очередь сверстникам. В играх с ними он проявлял лидерские качества и неординарную изобретательность во всяких проделках. Был самый активный и смышленый и не терпел возражений, не выбирая методов для их подавления. Старшего брата держал дома в постоянном страхе, за что ему частенько и доставалось от мамы. Чтобы избежать наказания, как сам потом вспоминал, прибегал к «коварству»: «Пока Жозеф, получив от меня трепку, приходил в себя от страха, я успевал добежать до мамы и ей пожаловаться. Иногда это помогало. Но вообще характер у меня был нетерпеливым и беспокойным, я был склонен к ссорам и дракам, никого не боялся, зато меня все побаивались и связываться не хотели».

Вот и пришлось Летиции загонять Рабульоне (разбойника, как его прозвали близкие) в рамки действительно суровыми методами. Однажды высекла непослушного сыночка, который нарушил запрет, наложенный на поедание винных ягод. Но когда его наказывали дома, никогда прощения не просил, кричал, срывая голос, но не покорялся. И продолжал предпринимать попытки игнора любых «табу», но чем старше становился, тем жестче были мамины средства борьбы с его природным ослизмом. Особенно ему запомнился один случай (про который потом он сам и рассказывал): как-то упорно поплелся за матерью по дорожке, ведущей на подъем. Она его увидела и дважды запретила брести сзади. Он не послушался, тогда она развернулась и врезала оплеуху – да такую, что упрямец аж вниз покатился. Подождала, пока поднялся, удостоверилась, что ничего не повредил и, не подходя к нему, ушла. (А вот мне даже интересно – а куда ей так необходимо было уйти одной? В книге написано обтекаемо – в гости.) Примерно таким же путем она приучала его к постоянным походам в церковь. Не знаю, насколько быстро до него уроки доходили, но став взрослым, он искренне благодарил мать за жесткую, но справедливую строгость. Опять его цитирую: «У моей мамы были крепкие кулаки, она понимала, что только ими можно шлифовать мой характер. Вздорность мою превращать в упорство». И добавлял еще про алмаз и корунд, необходимый для его шлифовки.

Думаю, расшифровывать, кто тут был алмазом, не требуется. И хотя он рос любимчиком матери, доставалось ему прилично, но всегда за дело. И он никогда на маму не обижался, а безмерно уважал и почитал.

Впоследствии Наполеон много раз высказывался на эту тему, в различных вариациях повторяя одну мысль: «Я всем обязан матери. Все добро и зло в человеке зависит от матери. В нашей семье она повелевала и все ей добровольно подчинялись. Повелевала строго, но справедливо». Или «Моя мать, ее твердый характер и принципы, я им обязан всем. Она была очень хорошо воспитана и горда. Низкие чувства были далеки от нее» – суть очень близка.

Именно она, Летиция: умная, твердая, строгая и трудолюбивая была главой этой семьи, что он потом и подчеркивал. Мать с большой буквы, великолепно воспитывающая детей и умудряющая еще и поддерживать перед ними авторитет отца, хотя это было нелегкое дело (особенно после случаев, когда он возвращался домой поздно, с пустыми карманами и покаянно-виноватым пьяным видом – опять проигрался).

И труднее всего ей было справляться с Наполеоне, оставаясь при этом самым близким человеком для него. Мальчик обладал типичными корсиканскими чертами (читайте про характер островитян), причем ярко выраженными с детства: был горд, самолюбив, тщеславен и упрям. К тому же часто впадал в угрюмость и раздражение без видимых поводов. И вообще настроение его менялось непредсказуемо: то становился буен и резв, то вдруг тих и задумчив – полная противоположность всегда одинаково добродушному старшему брату Жозефу.

По-видимому, совсем исчерпав домашние методы воздействия (в попытке укротить его буйный нрав и остановить постоянные стычки с соседскими мальчишками), Наполеоне даже отдали сначала в монастырскую школу для девочек. Но промахнулись – пустили козлика в огород. Он сам потом вспоминал это время, как очень счастливое – и ученицы, и воспитывающие их монахини выполняли все его капризы как приказы. Так что такой способ обучения пришлось быстро свернуть, и братья уже вдвоем были отправлены сначала в школу иезуитов, а потом и в городскую.

Вот где сразу и проявились его природные способности к математике, ему самому было интересно решать задачи и иногда он занимался этим целыми днями. Чтобы юному математику никто не мешал, на террасе дома для него даже будочку оборудовали – первый личный кабинет. А вот с остальными предметами были большие проблемы. Потом Летиция вспоминала, что хуже него не начинал учебу никто из детей. И хотя к ее промежуточному завершению и принес маме относительно хороший аттестат, с грамматическими ошибками была полная безнадега.

В свободное от уроков время оставить его дома можно было только в тех случаях, когда она начинала рассказывать про военные подвиги своих предков и исторических героев. Немалую долю среди них занимали и подробности сражений за свободу еще недавно независимой Корсики. И опять в ее воспоминаниях постоянно всплывала личность Паоли[9 - Я уже упоминал выше, что в бытность тесного сотрудничества Паскуале (Паскаля) с ее мужем и знакомства с ней в Корте Паоли всегда относился к Летиции с большим уважением и даже восхищением и называл супругу своего секретаря «сельской Корнелией». Почему сельской, мне понятно, по сравнению с Римом Корте – действительно деревня. Но как он мог предвидеть, что она нарожает почти столько же детей, как и матрона Корнелия, дочь Сципиона Африканского? Прямо провидец какой-то.].

Дети, приемы, легкомысленный муж, куча забот по дому в условиях вечной нехватки денег. А тут еще дополнительная нагрузка. Так как ее отчим Франц Феш умер вскоре после замужества дочери, а мать отошла от дел, Летиция фактически стала еще и второй матерью их ребенка Жозефа, который, как и Наполеоне, любил и уважал ее всю жизнь. (После падения Императора, уже будучи кардиналом Франции, он оставил службу и уехал с ней в Рим, где они и прожили до самой смерти Летиции.)

Только накормить их всех чего стоило, даже при наличии кухарки и помощи родственниц, которые готовили, времени уходило уйма, хотя каждодневный рацион Наполеоне и его братьев и сестер мало чем отличался от того, что получали их сверстники в семьях зажиточных крестьян. (Их пища состояла главным образом из кукурузной поленты, рыбы, иногда мяса, сыра из овечьего или козьего молока, оливок, инжира, вишен и каштанов. Муку, вино, оливковое масло, фрукты семья получала из собственных владений).

И еще раз насчет распределения материнского времени, как уже отмечал выше, Летиция не пропускала ни служб, ни молитв. И еще находила возможность постоянно заниматься развитием и обучением детей. Где-то прочитал: воспитывала детей в корсиканской строгости, но и заботилась об их развитии с корсиканской самоотверженностью. И они потом это оценили (по мере их индивидуальной способности сопереживать и оказывать поддержку – про Феша уже знаете. С родными сыновьями и дочерями получилось похуже).

И Наполеон всю жизнь старался сделать для матери все возможное (конечно, такими способами, какие считал правильными – например, засыпал деньгами).

И опять повторюсь, очень любил и ценил ее, в том числе и за ее ум. В семье она практиковала такие вещи, которые никто на Корсике не делал: обливала по утрам сыновей для закаливания холодной водой (правда, сообщение об этом малодостоверно – нашел только одно), а по вечерам от рассказов постепенно перешла на чтение исторических книг (может, какие-то принесла с собой, но библиотека в доме и до этого была). Вот откуда у Наполеоне пошло увлечение и Александром Македонским, и Цезарем. При этом ненавязчиво прививала им любовь к собственному чтению ( со слов брата и собственных начал много читать уже дома. Впоследствии утверждал, что в 9 лет сам прочитал «Новую Элоизу» Руссо) и приобретению знаний. Не знаю – продолжилась ли эта традиция потом, с ростом количества детей, но для двух старших братьев мама придерживалась ее неукоснительно.

А своему любимцу, отвоеванному у смерти, которая долго не хотела его отпускать, прививала еще и страстное желание величия и славы! Вот тут у нее все получилось. Я засомневался в продолжении традиционных чтений по мере возрастания числа деток, потому что уже у Жозефа (судя по его воспоминаниям) смысл читаемого в основном пролетал мимо ушей. И назавтра он уже с трудом мог что-то вспомнить, зато у Наполеоне все застревало в голове намертво. Абсолютная память была врожденной. Пересказывал услышанное запросто, без разницы, через несколько дней или месяцев.

А вот с его грамотностью ни она, ни родственники, ни школа ничего не могли поделать. Писал всегда с преогромным количеством ошибок. Но зато свои мысли о прочитанном мама научила его излагать четко, ясно и просто. Вспомните – сколько ему было лет? А ведь это у нее тоже получилось.

И еще одно, самое интересное, а, может, и главное – все время подбивала его мечтать и фантазировать. Никогда ни Летиция, ни Наполеон не рассказывали остальным, как родился их тайный союз двоих мечтателей о его будущем. (Я себя спрашивал – откуда же это узнали биографы? Но потом пришел к выводу – экстраполировали поведение взрослого человека к его детству. Иначе почему бы Наполеоне вырос мечтателем, да таким, что даже совсем посторонним, но умным и наблюдательным людям, как, например, Меттерниху, это бросалось в глаза?)

Сын рос и знал, что мать ждет от него превращения в нового Александра и Цезаря, причем желательно в них обоих одновременно. И сам этого тоже страстно желал. Потом это было основным из его способов психологического поддерживания себя в Бриенне. Остаться одному и отдаться мечтам, веря, что его настоящее полное мучительных трудностей – это просто ступень к их исполнению.

А теперь я приглашаю вас перейти к самой запутанной странице в жизни Летиции. Ее странных и неоднозначно оцениваемых разными биографами отношений с французским генералом-губернатором Корсики графом Луи Шарль Рене де Марбефом.

Летиция и граф Луи де Марбеф

Про ее несомненную привлекательность в юности и потом ярко выраженную красоту итальянской матроны я уже упоминал. В 14 лет она была одной из самых очаровательных барышень острова (сохранился ее портрет) и осталась красавицей, сохранившей шарм и после 30 лет (если верить неким запискам секретаря губернатора, на которые ссылается один из французских авторов, его шеф был покорен «чарами прекрасной Летиции, самой привлекательной женщины в Аяччо»).

Все тот же губернатор де Марбеф называл ее еще и самой поразительной женщиной Аяччо. Значит, действительно дело не только во внешней красоте, но и в «чарах», красоте внутренней. Чем-то она прямо притягивала его, и очень сильно. Возможно, своей многогранной натурой: в ней совмещался и искренний народный патриотизм, и аристократическое благородство. Умение проводить приемы высокого французского начальства (включая, конечно, и его самого), заезжих гостей и приятелей мужа, таких вот совершенно разных людей. Возможно, его поражали ее способности к неординарному и достаточно суровому воспитанию детей в условиях, оставляющих желать много лучшего. И уж наверняка истинная вера и мамы, и любимого сына в неизбежную будущую славу последнего. (А если вера есть, то и харизма, и лидерские качества появятся и проявятся. Так и случилось с Наполеоне уже в детстве.)

Граф же видел ее окружение и условия жизни, он был умным человеком, повидал многое и понимал, что другая бы давно уже превратилась в замученную заботами домашнюю хозяйку. А в данном случае все это не помешало ей оставаться одной из самых привлекательных женщин Корсики. (Вот и задайтесь вопросом – откуда Летиция на все находила силы и время? Мне не понять. Я почти уверен, что 99% наших женщин отреагируют на мое удивление восклицанием: «Ну, это же когда было!» А если бы я им рассказал эпизод, который меня шокировал – как ее супруг, съездив в Париж и получив очень большие деньги, вернулся с пустыми карманами, зато с ворохом своих нарядов, то подавляющее большинство жен, и не только наших, высказали бы пожелание прибить такого главу семьи на месте, а она только грустно потом вспоминала его расходы на пиры и карты.)

И разве даже после этого вы не посчитаете ее удивительной? А уж по каким признакам так ее оценил граф, я мог только чуть раньше строить предположения. Губернатор воспоминаний не оставил, и, я думаю, никто (даже секретарь), кроме него, правды не знает.

Но я с ним согласен, очень неординарной личностью была Летиция. Тоже могу назвать ее удивительной женщиной, хотя бы только за ее записки, в которых она так вспоминает мужа: «Я вышла замуж за Шарля Бонапарти. Он был красивый мужчина и высокий, как Мюрат (на самом деле – чуть выше среднего). А в 32 года (ее цифры, но ошиблась – в 34) стала вдовой, он умер от болей в желудке, на которые частенько жаловался, особенно после обеда». И это все! Вся ее супружеская жизнь, вся юношеская любовь. Больше ей было нечего вспомнить или она сознательно не захотела этого делать.

В своих воспоминаниях о графе ни словом не обмолвилась (как вы видели, и мужа то только двумя фразами помянула). А ведь она была ему обязана и очень многим – сейчас в этом ниже разберем. Очень похоже, что губернатор не мог ей ни в чем отказать и пользовался любой возможностью, чтобы увидеться и провести время в ее обществе, а для этого и всячески благоволил карьере ее супруга.

Вот вам и достаточно правдоподобный ответ на все вопросы о причинах стремительной карьеры Карло. Он во многом был обязан этим своей супруге. Лично для меня это совершенно ясно. А то, что де Марбеф сделал для ее детей, – отдельная песня. Особенно для Наполеоне – лично обратился к военному министру Франции, чтобы получить для него королевскую стипендию, и не только в Бриеннскую военную школу (таких во Франции было 13), а и в Парижскую военную академию. Попасть в последнюю очень дорогого стоило и в прямом смысле (2 тыс. фр. в год), и в переносном – не всем отпрыскам даже высокопоставленных дворянских родов удавалось этого добиться.

И мне в этом вопросе наивная логика некоторых авторов Наполеониады даже нравится: а как же он мог поступить иначе, пишут они, ведь мальчик же с раннего детства мечтал стать военным. А де Марбеф был этому свидетель. Достаточный довод?

В общем, с графом все понятно – был очарован и околдован. А Летиция? И вот тут-то и начинается детектив. Дело в том, что никаких конкретных подтверждений их любовных связей большинством биографов не приводится. Хотя, что понимать под конкретными подтверждениями. Свечку у любовного алькова точно никто не держал. И вообще большинство уверено утверждают, что, дескать, была у них (причем в основном графа имеют в виду) такая чисто платоническая любовь (все-таки 38 лет разницы в возрасте).

Одно время и я думал, что для истинной католички, к тому же корсиканки до мозга костей, изменить мужу было бы невозможно. Это же не Франция, где наличие любовников, как и любовниц в эти времена было само собой разумеющимся и даже обязательным. С другой стороны, жизнь давно научила меня правильности пословицы «в тихом омуте черти водятся», и я знаю несколько примеров сочетания строгой религиозности (причем и христианской, и мусульманской) с бурными страстями. Одно другому совершенно не мешало, а только добавляло, ну скажем так, «пикантности».

А в мире, как говорят французы «все возвращается на круги свои, только вращаются круги сии». Женские натуры в любых условиях ими и остаются. Ничего не помешало ее подруге молодости по Аяччо Панории Марии Пермон (Комнин в девичестве) стать светской французской дамой со всеми вытекающими – слыла большой интриганкой в эпоху Директории в Париже (когда уже стала вдовой). А ведь обе воспитывались в «корсиканском духе», были дочерями природы и «им неведома была ложь, зато они без колебаний верили своим чувствам и впечатлениям». (Это не мои придумки и не мои оценки. Найдите и почитайте книгу Сиприо Пьера «Бальзак без маски». У последнего был роман с ее дочкой Лорой, и он отлично знал обоих.)

Несомненно, у ее подруги тоже был шарм и в детстве, и в зрелости. Якобы однажды молодой, правда, тогда еще бедный Наполеон даже захотел жениться на этой светской даме, тогда уже вдове. И 20 лет разницы его не останавливали. Но он думал – на богатой вдове. А она была тогда уже разорена. Вот был бы ему сюрприз, а заодно и маме Летиции! (Я уверен – что это чистая выдумка ее дочери, которую Наполеон сделал герцогиней д’Абрантес и на их свадьбу со своим адъютантом Жюно денег не пожалел. Ну а уже в другой своей жизни, после его падения, Лаура (Лора) с помощью своего молодого любовника Бальзака написала мемуары в 18 (!) томах, в которых много еще чего сочинила про Наполеона.)

Я все это пишу к тому, что чужая душа, особенно женская, – сплошные потемки. И делать какие-то однозначные выводы из набожности Летиции, наверно, не стоит. Думаю, она на многое была готова пойти ради любимого сына.

К тому же существует ряд косвенных подтверждений их близкого общения. Например, в одном французском труде, ссылаясь на данные местных хроник, без детализации последних, каких только фактов не приводят! Например, Летиция часто посещала поместье графа в Кержезе (поселение, построенное для греков-переселенцев на государственные деньги, что не помешало графу и свою виллу рядышком соорудить, не превысив общей сметы) и проживала там неделями одна, без мужа, но с детьми. И сопровождала его на некоторых официальных мероприятиях в Бастии, в частности, на приеме в честь визита тунисского бея она присутствовала как спутница губернатора, причем наряженная в восточном стиле.

Ну чем вам не доказательства приватных отношений при полном попустительстве супруга? Я сначала на них сильно повелся, пока не вспомнил, что чем нелепее бывает выдумка, тем легче ей верят и принимают за правду. Попробовал мыслить логически, для начала поинтересовался, а какие такие местные хроники могли быть на Корсике в это время?

Проверил – да практически никаких не должно было быть (разве что очередные записки секретаря графа, которые, как уже отмечал выше, я так и не нашел). Там и губернатор-то свой бюллетень новостей издавал по собственному хотению раз в несколько месяцев. К тому же, один из исследователей этого периода жизни Наполеоне, очень скрупулезный и дотошный, поездки к графу в усадьбу подтвердил, но добавил «Да, жила неделями с детьми, но и муж почти всегда там присутствовал». Вот это мне понятно – а почему бы не воспользовался такой возможностью пожить на халяву по высшему разряду?. Очень в стиле Карло. На чужой счет хорошая кухня и вино, прислуга обслуживает – что еще надо для счастья? А чем в это время занимается супруга – какое это имеет значение? Половина мужчин Аяччо наверняка считала его рогоносцем, но не думаю, что это его хоть как-то напрягало.

Не могу не упомянуть логику рассуждения на эту тему одного из авторов, который тоже не мог понять этой ситуации, но отсутствие у графа связи с Летицией объяснил так: «У Марбефа же была любовница в Бастии, мадам Варезе, которая такого развития событий из ревности просто не допустила бы». (А я про госпожу Варезе вообще не знал. Тщательней надо работать.) А про Летицию он написал следующее – она же не вышла замуж ни за кого после смерти мужа, значит хотела сохранить ему верность. Нетривиальный вывод – если вдова снова не выходит замуж, значит была верна мужу всю жизнь.

Но попробуем все-таки встать на точку зрения тех биографов, которые в адюльтер этой пары не верят. Я тоже попытался рассмотреть другую версию (объясняющую совокупность всех фактов, включая верность Летиции мужу), но без странных умозаключений предыдущего автора. Предположил следующую причину их длительных платонических отношений: графа женщины физически больше не интересовали, возможно, он был раньше ранен или дело в его возрасте, в общем – импотенция. А вот любовь, и сильная – да, имела место быть. Я такие случаи в жизни видел – старички, причем умные, влюблялись так, что их просто колбасило, подарками молодых избранниц заваливали, лишь бы рядом поприсутствовала хоть немножко. И де Марбеф мог же быть тоже рад и счастлив просто наслаждаться обществом избранницы, пусть и достаточно отстраненно. Тем более, что он был старый убежденный военный холостяк и опыт отношений разного рода наверняка имел большой. Почему бы и нет? Вроде ей особенно ничего и не противоречит.

И я почти успокоился, но начал читать дальше и увидел, что события пошли вразнос. В 1783 г. он вдруг женился в Париже на 18-летней Катрин Гайардон де Фенуа (вот ведь как, в этом случае его и 50-летняя разница не напугала, причиной стремительного брака якобы стало обязательное наличие официальных детей для разрешения каких-то запутанных финансовых проблем с наследством). И хотя де Марбеф вскоре тяжело заболел и через три года умер, но поставленную задачу выполнил и перевыполнил (может, от этого и умер?) У них даже двое детей родилось, хотя уже на дату свадьбы его возраст превышал семь десятков, по тем временам – ну просто супер долгожитель. Можно, конечно, поудивляться – ничего себе старички были в то время. Или, скорее, предположить, например, помощь какого-либо молодого родственника (или не родственника) – на что не пойдешь для достижения семейного финансового благополучия! Я выбрал второй вариант. И больше вообще перестал думать на эту тему. В конечном итоге, нас ведь должен интересовать только Наполеон, не так ли?

А вы теперь как хотите, так и расценивайте все эти события. Я только добавлю, что его молодая жена успела якобы подружиться с Летицией и иногда они все вместе проживали в кержеском поместье.

Как я уже говорил, есть авторы, убежденно считающие Наполеоне сыном графа. Один из аргументов (кроме вышеперечисленных, а их вроде достаточно накопали) – наличие светлых глаз у Наполеоне при темных у обоих родителей (кстати, генетика такой возможности не исключает). Однако в момент его зачатия граф и Летиция (в чем я был уверен), с одной стороны, были по разные стороны баррикад. И любой физический контакт между ними, как я сначала думал, был практически исключен, хотя граф и проводил и прямые, и секретные переговоры с Паоли, возможно, и в присутствии его секретаря. Но с другой – потом прочитал, что это не так. Например, с шотландским писателем Джеймсом Босуэллом[10 - Карло приходилось принимать у себя в Аяччо важных гостей, среди них и самого графа де Марбефа. Босуэлл, который тоже бывал в их числе вместе с Паоли, написал: «Один из приятнейших людей в мире – этот француз, отслуживший не один десяток лет в армии, веселый, но без легкомыслия, и благоразумный, без резкости суждений». Таков и был граф де Марбеф, происходящий из древнего бретонского рода. Мог такой мужчина очаровать молоденькую, еще романтическую даму? А почему нет?] (сделавшим огромную рекламу и Корсике, и корсиканцам, и Паоли в глазах всей «просвещенной» Европы в своих путевых заметках) де Марбеф познакомился именно в доме Бонапарти еще в 1768 г.