Метро 2033: Слепая тропа

– Хвастунья.

– Ага, – просто согласилась девушка и, встав на цыпочки, чмокнула мужа в нос. – И вся твоя.

Они еще немного побродили, рассматривая различные садовые инструменты, посуду, вяленое мясо и овощи, всевозможные маринады и жестянки с вареньем, одежду, кое-какой инвентарь из луков с колчанами, копий, гарпунов для забоя гринд, кистеней и даже расписных щитов. Довольно быстро это все надоело, сказывалась нервная ночь, и уставшая Лера потянула Мигеля домой. К тому же вечером, специально для гостей, должен был состояться дружеский матч по фёркею между местными командами, отдаленно напоминавший хоккей, но претерпевший существенные изменения к тридцать четвертому году.

Пока шла торговля, Турнотур с Никалундом в сопровождении небольшой свиты вышли на берег.

– Значит, вот он, Левиафан! – Остановившись, Балдур окинул взглядом бухту и громаду «Грозного» (с развевающимся Андреевским флагом), от которого к работающим подстанциям над землей протянулись кабели. – Эх, жалко фотика нет.

– Бахнуть селфи и выложить в Инстаграм, – услужливо хихикнул кто-то из челяди Балдера.

– Можешь гравюру заказать, точь-в-точь сделают, – усмехнулся в усы Турнотур. За то время, что лодка вернулась к «Братству», он успел привыкнуть к непрекращающимся охам и ахам наведывающихся гонцов и торговцев, но сосед с Сандура единственный, кто озвучил мысль о фотоснимке.

– Времени нет, – махнул рукой Никалунд, и они двинулись дальше. – Хоть до меня и доходила молва о твоих искусных художниках, в другой раз. Да-а. Ну и устроено тут все у вас. Это же какие ресурсы, силища, мощь.

Поднявшись по сходням, у которых их ожидали Тарас и Яков, делегация ступила на борт атомохода.

– С ума сойти. – Сняв перчатку, Никалунд благоговейно коснулся ладонью обшивки. – Как будто я слышу прошлое. Спустя столько лет это судно продолжает бороздить океаны разрушенного мира, вселяя надежду в сердца людей. Не это ли доказательство незыблемости гения технической мысли? Настоящая крепость! Не зря вас так все боялись. – Убрав руку, он посмотрел на Тараса. Тот промолчал.

Лапшов и переводчик провели небольшую экскурсию, особо не вдаваясь в ненужные подробности. Никалунд внимательно слушал, иногда кивая и задавая вопросы. Особенно привлекли его внимание оружейка и медпункт, в котором он задержался, вчитываясь в надписи на перетянутых резинками блистерах.

– А чего вы их на рынок не вынесли? – спросил он, жадно оглядывая стеллажи. – Это же сокровищница Али-Бабы! Оазис посреди мертвой пустыни!

– Не продается, – за Турнотура твердо ответил Тарас. – Только в экстренных случаях и по крайней нужде.

– Разве сейчас не такой случай? Когда еще свидимся. У нас тоже есть старики, дети.

Сувуройцы смолчали, прекрасно понимая, что за пару ампул обезболивающего могли бы запросто получить целиком караван со всеми потрохами, включая паром. Думал об этом, по всей видимости, и сам Никалунд.

– Если будем сорить направо и налево, толку все равно не будет, – заметил Тарас. – Болеющих найдутся сотни, а на всех не хватит. Прививками и вакцинациями всех не вылечишь, так зачем попусту дразнить людей. Только в экстренных ситуациях, – повторил он.

– Согласен, – кивнул Турнотур, когда Никалунд повернулся к нему, явно ожидая услышать иное решение. Сейчас опять начнет о прогибах под русских, подумал Вальгир, но сосед, напротив, понимающе кивнул.

– Вы правы, правы. Всех не вылечишь. Вот она, оборотная сторона власти, а, Вальгир? Нести такую ношу и ответственность. Иметь силы отстаивать свое решение, каким бы тяжелым оно ни было и, главное, объяснить людям, что всё для их же блага.

– И при этом не споткнуться.

– Ты сам сказал, – подмигнул Никалунд. – В этом и есть суть политики. Кто лучше жонглирует, тому и аплодисменты. Верно?

Его свита согласно закивала. Больше не задерживаясь в медпункте, Балдер проследовал в оружейку и тут уже не смог сдержать эмоций.

– Впечатляет… С таким арсеналом тебе нечего и некого бояться, Вальгир. – Он взял с одной из стоек неснаряженный АК-74М, взвешивая его в руках. – Куда нам со своими палками и цепями.

– Не прибедняйся, у вас есть оружие.

– Есть, – согласился Никалунд. – Но не такое, и не в таком количестве. Не прикажешь же заново порох изобретать? Да и с кем воевать, с гриндами?

Он повернулся к Турнотуру так, что дуло автомата как бы невзначай уставилось на него. Несмотря на то что все боеприпасы хранились под замком и оружие было не заряжено, Тарас все равно напрягся.

– Хороша игрушка. – Балдер вернул автомат на место и вздохнул. – Знаю, знаю. Не продается.

Он продолжил осмотр и дойдя до накрытого брезентом экзоскелета, без приглашения расчехлил его, отступив.

– Что это? – с неподдельным удивлением спросил Никалунд.

– Экзоскелет экспериментальный, – неохотно объяснил Тарас. – Довоенный опытный образец.

Пальцами в перчатке Балдер провел по спаренным стволам ГШГ.

– Доспехи королей, – любуясь скафандром прошептал он. – Вы, русские, страшный народ.

– Не страшнее вашего. – Переглянувшись с Турнотуром, Тарас подобрал брезент и накрыл экзоскелет.

Как ни хотел Никалунд, но в торпедный отсек и реакторную дальше тамбура гостей не пустили. Тарас с помощью Якова ограничился короткими сухими объяснениями о принципе работы, на том и кончилось. Остальное убранство «Грозного» не вызвало у делегатов такого же острого интереса. Они еще немного походили, посмотрели и вскоре снова ступили на пирс.

– Ты удовлетворил свое любопытство? – поблагодарив старпома и Якова, оставшихся у корабля, спросил Турнотур.

– Более чем. Воистину лучше один раз увидеть. Ты просто не отдаешь себе отчета в том, что держишь в своих руках. – Никалунд смотрел на опутанное кабелями селение. – А если отдаешь, ты опасный сосед, Турнотур. Это же вечный двигатель.

– Не вечный. Запас хода реактора когда-нибудь должен закончиться, и пополнить его мы уже не сумеем. Они приплыли сюда из последних сил, на свой страх и риск. Поэтому пока все только для процветания и блага, на сколько хватит. Нам не нужна очередная война, им тем более.

– Главное, чтобы ты и дальше так думал, – щурясь на ветру, сказал Никалунд, тихо добавив: – Гордыня до добра не доводит. Ладно, идемте! С этой экскурсией я нагулял недурственный аппетит, продолжим за бокалом хмельного. Кстати, я не прочь отоварить пару бочек лично для себя. И позовите певичку.

* * *

Перед игрой был созван «военный совет», как его называла собравшаяся команда Батона. Опытный охотник еще с самого начала взял на себя бразды правления, так как, по его же собственным заявлениям, когда-то ходил в хоккейную секцию. На льду стояли практически все, а кто не умел, довольно быстро освоился.

– Значит, так! – разгоряченно говорил Батон, расхаживая в центре барака, где размещались строители русского селения. – Слушайте сюда! Сегодня у нас гости. Считайте, это показательный матч!

– А выигрывать-то прилично? – неуверенно спросил Паштет. – Мы же гости. Да и их больше.

– Мы тут давно не гости, – возразил Тарас. – И число не имеет значения. Игра есть игра.

– Вот! – поддержал Батон. – Настрой похвальный! Мы представители величайшей хоккейной державы, а что нашему хоккею свойственно? Правильно – интеллект. Правда, это не ко всем относится.

Батон многозначительно кивнул на Паштета и Треску, которые тут же, не сговариваясь, недовольно поджали губы.

– Старые песни о главном, – буркнул толстяк.

– Тоже мне, Чапай! – хмыкнул обиженный Паштет.

– Да, Чапай! – оскалился Батон. – Я в тактике побольше твоего кумекаю. Ты мне тут дисциплину не подрывай, а то мигом отправишься к штрафникам. С острым недомоганием жевательного аппарата.

– Ты чего злой такой сегодня, – подала голос сидевшая на одной из скамеек Лера. Но причину и сама понимала. Встреча была непростой из-за приезда соседей. Им требовалось показать себя и не ударить в грязь лицом, хотя в этой игре такое даже приветствовалось.

– Диванный критик, – шикнул на нее самопровозглашенный играющий тренер. – В хоккей играют настоящие мужчины. Слышала такую песню?

– Опя-я-ять…