Метро 2033: Ледяной плен

– Очистить поверхность от нежити… Можно создавать небольшие колонии… Человечество снова встанет на ноги…

– В немецких документах четко сказано, – убедившись, что полностью овладел всеобщим вниманием, продолжал парнишка, – что исследования в области радиобиологии позволили создать вирусы, которые были способны уничтожать организмы, пораженные радиацией. То есть, сейчас мы можем получить реальную возможность уничтожить оккупировавших поверхность планеты мутантов и вылечить зараженных людей!

Обдумывая услышанное, Лобачев снова закурил.

– Мы должны попытаться, – твердо сказал Ежи, оглядев присутствующих. – Это наш долг.

– И каким, интересно, образом? – Лобачев выдохнул папиросный дым и почесал давно не стриженную бороду.

– Ваша лодка на ходу?

– Допустим, – переглянувшись с соседями, ответил насторожившийся Ерофеев.

– Мы фрахтуем ее, – твердо сказал Ежи и протянул ему сложенную вдвое бумагу. – Это письмо от нашего начальства.

– Но от реактора лодки питаются некоторые системы убежища, – тут же возразил начальник безопасности, пока Ерофеев, нацепив очки, вчитывался в послание.

– Какое-то время попитаются от собственных источников снабжения, – пожал плечами Ежи. – Мы же не навсегда уплываем.

– Она двадцать лет на приколе простояла, – не отступался усач. – Люди на нее молятся, детям сказки на ночь придумывают, а вы – «уплыть»? Да вы в своем уме – тут же такое начнется!

– Значит, устроим собрание, – Ежи уверенно стоял на своем. – Всеобщий референдум.

– И что оно даст? – все больше распалялся начальник безопасности.

– Потолкуем, обсудим, да и проголосуем.

– Вы хоть представляете, что такое в нынешних условиях – отправляться в такой поход? – усмехнулся до этого с интересом прислушивающийся к спору Лобачев. – Это же, считайте, автономка. Да с нами по дороге что угодно может случиться, мир-то уже давно совсем другой! А еда, припасы, топливо, наконец?

– Думаю, с топливом проблем не будет, принимая в расчет реактор лодки. Что касается припасов, на базе бывшего учебного центра ВМФ наверняка что-то еще можно найти, – парировал явно подготовившийся к вопросу Ежи.

– Воронка там давно, а не учебный центр, – вздохнул Ерофеев и потер морщинистые костяшки. Пальцы продолжали дрожать.

– Не волнуйтесь, – калининградец одной рукой поднял со стола несколько документов. – Мы знаем, что конкретно искать. И, самое главное, – где.

* * *

Даже несмотря на поздний вечер, растревоженные прибытием таинственных визитеров обитатели убежища не спешили расходиться спать.

– Проводи-проводи дедушку, горлица, – привычно бормотал, заглядывая Лере в глаза, местный юродивый по кличке Птах. – Ангелы Господни дланью указующей проведут меня в чертоги благодатные…

Лера шла по коридору, вполуха слушая размеренную болтовню уцепившегося за ее тельняшку старичка. Раньше Птах числился среди самых удачливых добытчиков и постоянно выходил на поверхность. В тот день к Калининграду ушла группа из восьми человек. Вернулся он один – почти через неделю, в лохмотьях и с блаженной улыбкой на постаревшем лице. И никто за все время на поверхности его не тронул – ни зверь, ни человек. Что с ним произошло, одному Богу известно. Кто-то тогда в шутку сказал – Божий птах. Вот и прицепилось.

– Чертоги благодатные, земли обетованные, до которых дойду по барашкам морским, аки Христос… Нельзя плыть! Нельзя плыть! – юродивый неожиданно сосредоточился на какой-то новой мысли. – Птаху видно, народ не знает. Горе! Горе великое…

– Ты о чем это? – не поняла Лера.

– …закручинится Земля-Матушка пуще прежнего, умоется слезами горючими. Мир стал безжалостным, а человек – смертным, и воцарилась пустота великая. И небо скрылось, свившись как свиток, и всякая гора и остров двинулись с мест своих. И цари земные и вельможи, и богатые и тысяченачальники и сильные, и всякий раб, и всякий свободный скрылись в пещеры и в ущелья гор…

– Птах, ты куда? – окликнула девушка неожиданно отцепившегося от тельняшки блаженного.

– Не верь пришлым, ибо они есть слуги лукавого! Надобно Николе Чудотворному поклончик сложить, – бормотал ковыляющий прочь старик, зачем-то баюкающий левую руку. – Николушка не благословит, не благословит… Ионы во чреве китовом! Нельзя плыть!

Лера почти дошла до небольшой каморки, которую они делили с дедушкой, когда за очередным поворотом чуть не споткнулась о груду кевларовой брони на полу.

– Дядя Миша, опять? – девушка потеребила за плечо Батона, который, по обыкновению, к вечеру был мертвецки пьян. – Ну, вам же нельзя!

– А, это ты, лисенок? – буркнул мужик и громко икнул. – Чего Птаха-то разорался? Снова сеет свет в подземном царстве? Прометей м-мать…

– Вы упали, да? – протиснувшейся под могучую подмышку Лере с трудом удалось поставить пьяного на ноги. В ноздри резко ударил острый мужской пот.

– Тихо ты, а то расплескаешь, – бессвязно бормотал дядя Миша, опираясь на плечо девушки, которая с невероятными усилиями потащила его по коридору. – Неладное что-то с отрядом этим. Лихое дело задумали. В круиз им, видите ли, захотелось…

– Вы о чем?

– Да делегаты эти калининградские… Странные какие-то.

– Чего, Батоныч, опять змия за хвост поймал? – усмехнулся попавшийся навстречу мужичок. – В этот раз хоть зеленый?

– Отвали! – огрызнулась из-под плеча охотника Лера.

Но прошедший мимо острослов был прав. Известный на весь бункер свирепый одиночка по кличке Батон в таком состоянии превращался в податливый мякиш.

– Опять ходили туда? – осторожно поинтересовалась девушка, когда Батон с ее помощью втиснулся в свою холостяцкую каморку и, не раздеваясь, повалился на драный матрас.

– Не дошел, как всегда, – изогнувшись, дядя Миша пошарил под матрасом и достал полупустую бутыль сивухи.

– Дайте! – Лера строго протянула руку.

– Цыц! – отмахнулся Батон и, привычным движением сбив крышку, сделал пару жадных глотков. – Что нас не убивает, делает нас сильнее!

Присев рядом, Лера осторожно провела рукой по изуродовавшей лицо ране.

– Вам очень больно? Хотите, доктора позову?

– Нет, лисенок, мои болячки аспирином не вылечить. Да и от него последние двадцать лет толку – одно название. – Еще раз приложившись к стремительно пустеющей бутылке, добытчик закрыл чудом уцелевшие после первой встречи с буренкой глаза. – Знаешь, а ведь я руки жены до сих пор помню. А до дома так и не дойти: то химза сдаст, то твари полезут. А ведь мне каждую ночь снится, что я домой вернулся, дверь открываю, а мне Димка на шею прыгает. Как котенок, маленький такой… А еще апельсины. Много…

По небритой щеке неожиданно скатилась слезинка, растворившаяся в складках шрама. Этого от вечно задиристого одиночки не ожидала даже Лера.

– А дойти не могу…

– Дядя Миша, вам нужно поспать, – девушка огляделась в поисках одеяла.

– Я тебе, кстати, подарок принес, – неожиданно спохватился охотник. – Вас с Ерофеичем не было, так я его на стол поставил, не ошибешься. Конечно, не ах, но тварей я из-за него знатную кучу положил! Гнезда у них там разбросаны вот такусенькие, а пушка-то у меня во-о-от такущая…

– Вам нужно отдохнуть, – терпеливо повторила Лера, укутывая мужика ворсистым клетчатым одеялом.

– Спасибо тебе, Лерка, ты настоящий мужик! – пробормотал напоследок добитый сивухой дядя Миша, отвернувшись к стенке. – Одна меня понимаешь. Валера и я. Вале-е-ерия…