В поисках врат Стылой Тени

– Почему почти?– тут же спросил мгновенно пришедший в себя председатель правления гильдии.

– На поверхности обелиска была ниша, как раз по его размерам. То есть я предполагаю, что эта ниша и есть своеобразная замочная скважина, а сам артефакт – подходящий к этому замку ключ. Во сне этого камня со мною не было,– она виновато опустила глаза, – и поэтому проверить это своё предположение экспериментально я не могла. Но то, что артефакт с самого начала выдаёт информацию именно по этому месту, косвенно доказывает, что он и является ключом для прохода туда.

– Понятно, ну, у нас все равно нет больше ничего, что могло бы нам помочь, задумчиво сказал Афолабе, – и, наверное, так оно и есть. Если учесть, что экспедиция, отправленная гильдией Бережливых, не вернулась, а артефакт пылился в архиве…

– Значит, они так и не проникли за обелиски, даже если туда и добрались, закончила за отца эту мысль девушка,– а настойчивые попытки проникнуть туда без ключа могли привести к активации каких-то защитных механизмов или магических конструктов.

– Вот они и не вернулись, – резюмировал Афолабе.

–И, отец, во сне была полярная сова, большая такая, она пролетела мимо меня, в это же время я слышала плач ребенка. И очень не по себе мне было. Очень. Что бы это могло быть?

– Не знаю, дочь, не знаю, – нахмурился отец,– но в таком деле мелочей быть не должно. После выгрузки спросим у местных, у олча. Все равно стартовать будем от их становища. Они там сейчас должны уфаву заготавливать. Про полярных сов они, наверное, больше нас с тобой знают.

Вторая неделя плавания подходила к концу. Корабль приближался острову Холодных слёз. И, по всей видимости, нужно будет бросать якорь в одной из бухт восточного побережья острова. И надолго, поскольку уже сейчас приходилось уворачиваться от совсем не маленьких льдин, то и дело пытающихся попробовать корпус «Инсиндизо» на прочность. Пока удавалось избегать столкновений, но уже однозначно становилось ясно, что дальнейшее продвижение на север осуществимо только по суше, ну или по льду. Так что, достигнув подходящей бухты, корабль встанет на якорь, и будет ждать возвращения сухопутной экспедиции.

После того, как Нтанда увидела сон с совой, она получила передышку. То есть с того дня не было никаких снов, связанных с предстоящим переходом. Возможно, пока у неё не возникало вопросов, информация, поселившаяся в её мозгу, и не пыталась пробиться к её сознанию. Это её вполне устраивало, так как позволяло высыпаться.

Надо отметить, что с момента пробуждения артефакта тот продолжал испускать мягкое свечение, так что из тумбочки девушка его не извлекала. Во избежание. Кроме того, она отметила небольшое, но неуклонное повышение качественного эффекта традиционных медитаций. Она стала лучше ощущать свои основные энергетические каналы и получила возможность, правда, пока слабую, ощущать «чудесные» энергетические каналы, концентрируя свое внимание на некоторых узловых точках, находящихся на этих каналах. Из теории она знала, что лекари могли поправлять состояние здоровья своих пациентов, воздействуя на эти точки. Воздействие на эти точки практиковалось, так же, и в боевых искусствах, и даже некоторые заплечных дел мастера использовали эти точки в своем нелегком труде.

Что же касается Нтанды, то она, как артефактор, должна неуклонно развивать свою энергетическую структуру для взаимодействия с артефактами. Надо сказать, что взаимодействие с артефактами, как правило, сводилось к их зарядке. В современном мире секреты изготовления и тонкой настройки артефактов были утеряны. Потому так ценились артефакты древних в рабочем состоянии, которые, как правило, попадали на рынок благодаря археологическим изысканиям. Отдельная проблема состояла в распознании функционала найденных артефактов и механизма приведения их в действие. Единой методики не существовало, но и тут развитая энергетическая структура организма давала дополнительный шанс на успех. Хоть и небольшой совсем.

Корабль углубился в бухту и, расталкивая корпусом мелкие льдины, двинулся по направлению к северному пляжу, усеянному поверх галечника более крупными округлыми камнями. На южном пляже бухты находилось лежбище уфаву. Корабль к ним не приближался, а потому ластоногие и не обращали на него никакого внимания. Видимо, вид пароэлектрохода никаких опасений у них не вызывал. Непуганые совсем.

За каменистым пляжем начиналась плавно повышающаяся снежная равнина. На расстоянии примерно двух с половиной километров от бухты равнина заканчивалась. Далее громоздились базальтовые скалы, на склонах которых устраивали свои гнезда многочисленные чайки. Недалеко от скал дымились костры охотничьего становища кочевого народа охотников и рыболовов, народа олча.

«Инсиндизо» приблизился к берегу настолько близко, насколько позволяла осадка судна, то есть берег был метрах в десяти-пятнадцати. Якорная цепь заскрежетала по бронзовой окантовке клюза, и, спустя несколько секунд, якорь плюхнулся в густо-зеленую воду. Всё. Приплыли. Дальше ножками.

На палубе началась возня, предшествующая сходу на берег. Матросы готовили к спуску на воду шлюпку. Боцман уже прикидывал, как бы побыстрее сгрузить на берег два четырёхместных гусеничных снегохода. Первой отвалила шлюпка с матросами, отправившимися собирать плавник, в изобилии валявшийся на пляже. Крупные просолённые бревна вполне годились для изготовления широкого трапа, по которому было бы возможно переправить технику и грузы на берег.

Как только якорь оказался под водой, с мостика спустился радист. Он только что получил от капитана координаты точки нахождения судна для отправки их в офис гильдии «Водный путь», являющейся хозяином корабля. Он быстрым шагом протопал по коридору и скрылся в помещении радиорубки. Там, угнездившись на свой, привинченный ножками к полу, стул, он быстро повернул несколько рубильников и нажал пару кнопок на пульте перед собой. Одел наушники.

Покрашенный в шаровый цвет корпус радиостанции, занимавшей всю поверхность стены, украсился желтыми и красными огнями индикаторов. Загудели трансформаторы. Начал наливаться зеленым круг главного индикатора готовности станции, размером с имперский ранд. Время ежедневного сеанса связи только начало свой отчет, и на отправку короткого сообщения его было более, чем достаточно. Но радист Абидеми Джума торопился. Он выставил частоту передачи, вынул из кармана листок с текстом радиограммы и приступил к её отправке. Писк сигналов кода Гёрке зазвучал в наушниках. По окончании передачи Абидеми переключил станцию на приём и дождался подтверждения приёма сообщения.

Но вместо того, что бы выключить станцию и пойти пропустить кружечку пива (поскольку якорь брошен, то появились некоторые послабления для команды), он опять переключился на передачу, изменил несущую частоту, и отправил радиограмму еще раз. И дождавшись, наконец, сигнала о подтверждении приёма второй своей радиопередачи, он начал выключать аппаратуру.

Даже его жена не догадывалась, что реальным отправителем ежемесячных переводов, которые он получал в отделении имперской почты, был отнюдь не его дядюшка Земба, хотя таковой и существовал в природе. Средства эти имели своим источником бюджет седьмого управления разведывательного департамента Министерства иностранных дел Его Королевского Величества Гаррета II, короля Меридиана. Статья бюджета, по которой проводились расходы, называлась «финансирование заморской агентуры».

Глава 4

Пока экипаж судна занимался своими делами по обеспечению выгрузки экспедиционного оборудования и всего прочего, что могло бы понадобиться при обустройстве временного лагеря, Афолабе и его дочь отправились в стойбище олча. Находилось оно у подножия скал, ближе к южной оконечности бухты. Через час неспешной ходьбы по заснеженной каменистой равнине они уже могли почувствовать запахи человеческого жилья.

Охотились олча самым незатейливым образом. От стада уфаву на южном берегу отгонялись «холостяки», то есть молодые самцы, возрастом от двух до четырёх лет. Их гнали по направлению к цехам разделки. И там же, поблизости, находилась площадка, отведенная под бойню. Уфаву загоняли на эту площадку и просто забивали дубинами. Черепа у них сравнительно непрочные, так что многим хватало одного-двух ударов по голове. Затем туши грузили на волокуши и оттаскивали в разделочные цеха, где и происходила дальнейшая их обработка. То есть снималась шкура, очищалась от мездры[19 - Слой подкожной клетчатки у животных.], в это же время с тушки срезался жир, её потрошили, разделывали, срезали мясо. Для того, чтобы шкуры не портились, и их можно было бы без потерь доставлять к месту последующей обработки, они консервировались в соляном растворе.

Вся эта деятельность осуществлялась на довольно солидном расстоянии от становища, и, при этом, с подветренной стороны. Так что запахи бойни и разделочных цехов до стойбища не долетали. Сейчас рабочий день заготовителей был в самом разгаре, так что в становище оставались только больные, пара дежурных охранников и старейшина с шаманом, которым невместно было возиться с уфаву – они осуществляли общее, стратегическое, можно сказать, руководство всей заготовительной партией.

Когда Нтанда с отцом уже подходили к ярангам лагеря, навстречу им выдвинулся тщедушный шаман. Был он уже в преклонном возрасте, седой, тощий, со сморщенным обветренным лицом. Но держался с достоинством. В качестве приветствия он издал гортанный крик и кинул в сторону приближающихся визитеров несколько камней. Не попал, хотя, похоже, попадать и не собирался. Броски были, так сказать, весьма символическими[20 - Береговые олча приветствовали гостей, кидая в их сторону камни. Так они показывают свою готовность оказать гостеприимство. Этими криками и камнями от гостей отгоняли злых духов – кэльэт. Обычай такой, однако.]. Чуть позади него шёл еще один, весьма пожилой олча, видимо, один из старейшин. Он, по просьбе тойона[21 - Глава рода.], скорее всего, осуществлял организационное обеспечение заготовительной экспедиции. Тогда как шаман больше окормлял заготовителей духовно, то есть, защищал охотников от козней злых духов и обеспечивал содействие со стороны добрых. В меру своих сил и способностей, разумеется. Старейшина тоже окатыш кинул. С тем же успехом.

Нтанда вопросительно посмотрела на отца. Тот ей ответил успокаивающим взглядом, мол, всё по плану, все так и должно быть. Подошли поближе. Старейшина схватил Нтанду за руку, а шаман проделал то же самое, но уже с Афолабе. И повели их прямо через костёр. Благо, обувь была на толстой подошве, да и огонь был невысоким[22 - Как бы дезинфекция. Олча жили достаточно изолированно и не обладали иммунитетом ко многим континентальным болезням.]. А кульминацией приветственно-ритуального действа стал обмен верхней одеждой. Нтанда и её отец стали счастливыми обладателями добротных кухлянок, а представители принимающей стороны обзавелись зимними бушлатами.

В общем и целом, знакомство прошло на ура, в полном соответствии с традициями. После окончания приветственных церемоний гости проследовали за хозяевами в просторную ярангу, где и должна была состояться беседа, ради которой Афолабе Молефе с дочерью, собственно, и пришли в стойбище. Нтанда, шедшая последней, с интересом воззрилась на сушёного ерша, болтающегося на веревочке над входом в ярангу и решительно шагнула внутрь. Все чинно расселись вокруг очага, сложенного в центре чоттагына,[23 - Хозяйственное помещение в яранге. Огонь в очаге чоттагына разводят, как правило, только для приготовления пищи.]на низеньких табуреточках. Над очагом висел объёмистый котелок, в котором что-то кипело и булькало. Хозяева предлагали пройти в полог[24 - Полог – жилое помещение. Жилые помещения отапливаются, как правило, жирниками (греет за счёт сгорания жира уфаву) или, если есть уголь, то угольными печурками.]. Но гости отказались, мотивируя это тем, что сейчас не особенно холодно, и, пока готовится что-то на огне, то есть и огонь, а, стало быть, и тепло.

Старейшина, судя по бросаемым искоса на Нтанду заинтересованным взглядам, в молодости был ещё тем ходоком, да и состарившись, он, видимо, не до конца утратил интерес к противоположному полу. Внешность его говорила о бурно прожитой молодости, а раскатистое имя, которым он представился, Выргыргылеле, наверное, тоже могло бы многое рассказать сведущему человеку[25 - Значения имён олча, использованные в этой книге смотрите в статье Юрия Рытхэу «Имя у чукчей могло значить всё». В Гугле находимо.]. Шаман же попросил называть его просто, Тынэвири. Говорили олча вполне нормально, хотя некоторая неправильность в речи всё-таки ощущалась.

–Уважаемые,– взял тяка за рога председатель правления гильдии, – мы прибыли на Север с исследовательскими целями. Тут у нас будет промежуточная база, а экспедиция пойдет дальше, – он окинул взглядом собеседников, и, убедившись в том, что они его слушают, продолжил,– и нам была бы очень интересна информация о том, что находится севернее этого острова.

– Море. Лёд и вода под ним, однако, – лаконично ответил Выргыргылеле, всем своим видом показывая, что тема скользкая, и для него неприятная.

– А за морем? – продолжил настаивать любознательный Афолабе.

– Плохие там места, однако, – поддержал шаман старейшину с труднопроизносимым именем.

– А всё-таки? Чего там такого, что делает эти места плохими? Дикие звери? Труднопроходимые тропы?– недоумевал вопрошающий.

– Тейнгычыт[26 - Злые духи-убийцы.], однако,– значительно произнес шаман.

– Неужели туда людям совсем хода нет? – задала свой вопрос Нтанда, отбросив со лба отросшую за время пути чёлку, чем и спровоцировала почтенного Выргыргылеле еще на один сальный взгляд. Шаман же сохранял серьезность, поскольку предмет разговора явно сместился в сферу его компетенции.

– Чтобы идти туда, надо сначала с Пегитген[27 - Пегитген – великий предок.] говорить, янра кэлъет[28 - Духи, помогающие шаману, имеющие вид различных животных или домашних предметов.] говорить, защиту просить, однако, – не поскупился на слова Тынэвири, – амулеты есть, но говорить надо, подарки надо для янра кэлъет, для олча надо, – завершил длинный спич меркантильный шаман. Но, с другой стороны, если подумать, так даже смерть не бесплатна – она стоит жизни.

– А какие подарки порадуют духов, какие подарки хотят олча? – взял в свои руки переговорную инициативу председатель правления гильдии,– мы готовы к необходимым расходам, и нам бы ещё проводника бы…

– Олча пять стальных ножей надо – вот таких, – староста скрюченным перстом, украшенным распухшими от артрита суставами, указал на добротный охотничий нож, висящий на поясе Афолабе,– три винтовки, и десять цинков патронов, – Выргыргылеле решил, что гулять, так гулять. В кои-то веки удача привалила – духи послали глупых большеглазых людей, готовых за смерть свою ценные вещи отдавать, пользоваться случаем надо, однако.

– Для духов оленя надо,– деловито дополнил сказанное старейшиной шаман,– если нет у вас, продать можем, однако.

– Сколько и чего? – Афолабе уже начал всерьез подозревать, что эти два олчи сейчас его, натурально, по миру пустят.

– Две винтовки, однако, – сказал шаман, довольно жмурясь, – и пять цинков.

– По рукам, – подвёл черту под торгом председатель правления.

– Мудрейший, – обратилась Нтанда к шаману, – а не можешь ли ты сказать, что значит то, что во сне я увидела большую белую сову и детский плач услышала?

– Плохой знак, однако, озабоченно произнёс Тынэвири, – ангъяка[29 - Слабый или нежелательный ребенок, брошенный умирать . Такая практика широко распространена у народов севера ввиду тяжелых условий жизни. После смерти младенец становится злобным духом – ангъяком.] встретить можешь. Тут не оплошай – сталью отогнать можно. Стали он боится. А свинца не боится, однако. Можно собачью кость сломать и в огонь бросить. Умрёт тогда совсем,– шаман прикрыл глаза, вздохнул, и закончил мысль,– но завтра камлать буду, для вас у духов защиту просить буду.

– И, все-таки, – Афолабе снова привлек внимание стариков, – проводника бы нам.

– Охотникам скажу, однако. Если согласится кто, завтра утром пришлю, тогда договаривайся, – подвел черту под разговором Выргыргылеле, и снова, будто невзначай, мазнул взглядом по лицу Нтанды. Какой сладострастный старикашка… Однако.

Очаг уже еле теплился, всё, о чём имело смысл говорить, было обговорено, все решения приняты. Афолабе Молефе и его дочь, попрощавшись с олча, повлеклись неспешно в сторону лагеря. Ещё много чего надо было сегодня сделать.

С первыми утренними лучами солнца появились и заботы, запланированные на день грядущий. Ну, и внеплановые тоже. Как же без этого, без этого не никак.

Нтанда высунула нос из пухового кокона спального мешка. В палатку сквозь неплотно занавешенный вход просачивался слабый, но бодрящий, запах свежезаваренного буна. Это мотивировало ее на то, чтобы покинуть тёплые и уютные глубины спальника и отважно броситься в неумолимо накатывающую волну занимающегося дня.

Одевшись, она выглянула из палатки и увидела, что отец и ещё два охотника-олча сидят на брёвнах вокруг костерка. Отец попивает буна из своей именной полуведёрной кружки. Охотники курят короткие трубки, набитые чем- то ядрёным, до них далеко, метров пять, а от специфического запаха курительной смеси в носу аж свербит.

–Ч-ч-чхи! – прозвучало приветствие Нтанды, – и доброе утро, – сказала она, солнечно улыбнувшись окружающим, после чего поинтересовалась – а где тут буна наливают?