Бабушка Ядвига

Бабушка Ядвига
Игорь Владимирович Красовский

Детство – самое лучшие время в нашей жизни. Так почему бы не окунутся в него вновь на волнах нарратива, и пусть эти волны несут нас во времена беззаботного счастья.

Игорь Красовский

Бабушка Ядвига

Бабушка Ядвига и чудовище под мостом.

Каждое лето родители отправляли меня к бабушке Ядвиге по отцовской линии в тогда еще советскую Киргизию. Маленький городок, в котором жила бабушка, состоял в основном из частного сектора, и разделялся пополам горной рекой. На одной половине жили в основном киргизы и потомки казаков, – еще с царских времен она называлась Актуткас, мы звали ее Тутканы. На другой половине, которую называли Мунарыскара (в народе Гранизаводская сторона), – в основном депортированные и ссыльные уже во времена советской власти, население – настоящий букет различных национальностей: тут были немцы, русские, поляки, болгары с греками, китайцы и дунгане, и много-много кого еще. Всем этим многообразием национального колорита можно было любоваться на базаре в Тутканах, где многие продавцы были облачены в свою национальную одежду, и каждый занимался своим делом. Дунгане продавали арбузы и дыни, корейцы – лук и корейские приправы, киргизы – баранину, немцы – свинину и сало, узбеки – фрукты. Это был настоящий восточный базар: тут и верблюды и, так называемые, ишачники. Ишаком там называли ослов, ишачник – это владелец такого осла, запряженного в телегу. Он развозил людям купленный ими товар, если он оказывался крупногабаритным и тяжелым, обычно это были мешки с кормом для домашней скотины или мебель. Тут же стояли тандыры, где пекли вкуснейшие лепешки. Мы детьми почему-то любили их есть, запивая газировкой, и не простой, а двойной. Горячая ароматная лепешка и проходная газировка – незабываемое воспоминание из детства. Газировку продавал всего один продавец. Все говорили, что он египтянин, – один единственный в стране, хотя, на мой взгляд, на египтянина он не был похож. У него была светлая кожа, длиннее чем у обычных мужчин седые волосы типа карэ, высокий лоб, длинный нос и острый пронзительный взгляд то ли зеленых, то ли синих глаз. Сам "египтянин" был высок и худощав, и всегда ходил с тростью. Бабушка Ядвига говорила, что он вовсе не египтянин, а француз египтолог, но для меня в детстве что египтянин, что египтолог мало различались по смыслу. К базару вели две дороги: одна дальняя, по которой можно было доехать на машине, также ей пользовались ишачники и Шара-бара, и ближняя по подвесному канатному мосту. В один период мной овладел жуткий страх прохождения по этому мосту, возможно из-за рассказов местных мальчишек о том, что мост забирает каждый год по ребенку, а может из-за дурацкой шутки моего дяди, который как-то раз поднял меня и подержал над бурной горной рекой, протекающей под ним. Я стеснялся своего страха, и каждый раз, переходя на другую сторону, переживал дикий ужас. Мне казалось, что каждый мой шаг – последний, что вот-вот сломаются подо мной доски, и я улечу вниз на камни, что подобно хребту сказочного дракона торчали из сбитой в белую пену воды, а рев этого потока – это зов чудовища, которое желает взять меня в жертву. А на сторону Тутканов надо было попасть, чтобы поиграть с мальчишками в альчики на поле, которое располагалось как раз перед мостом, ну или хотя бы просто попить вкусную газировку у египтянина.

От бабушки ведь нечего не скроется, она быстро поняла, что я боюсь моста и воображаемого монстра, и тут же приняла меры. Она сказала, что знает, как победить чудовище, что живет в бурном потоке воды под мостом, и что если я опозорю его, оно перестанет меня звать. Перед сном бабушка дала мне испить специальный компот от чудовищ, как она сказала. Обычно на ночь мне много пить не давали, а тут – на, ну и раз компот от чудовищ! Я, конечно, старался выпить побольше и, довольный собой пошел спать. Наверное, около трех часов ночи я проснулся от того, что сильно захотел в туалет. Бабушка Ядвига сидела рядом и уже ждала, когда я проснусь.

– Одевайся быстрей и пойдем. Ты должен прямо сейчас опозорить это гадкое чудовище, которое пугает тебя, – сказала она строго.

– Но я хочу в туалет, – возразил я.

– Потом. Мы можем не успеть, и тебе придется еще долго бояться. А, вдруг, твои друзья узнают, что ты трусишь ходить по мосту?

Мне совсем не хотелось, чтобы друзья узнали о моем страхе, поэтому я быстро оделся, и мы пошли к мосту. Ночь, звезды и тишина, и я иду с бабушкой по темной улице к мосту, где внизу в черноте рычит голодное и страшное чудовище. А так хочется пииисать! И вот мы на месте.

– Иди на середину моста и пописай вниз, прям на чудовище, опозорь его! И оно отстанет от тебя, – приказным, но добрым тоном сказала бабушка.

Какой тут страх? Тут уже не до страха, когда так хочется в туалет. Я быстро добежал до середины моста, и, вот оно,– облегчение, от выпитого компота и детского страха!

На следующий день, идя по мосту, я остановился на середине, посмотрел вниз в поток горной реки и сказал:

– Ну, как ты там, опозоренное чудовище?

Когда я был маленький, у меня тоже была бабушка…

Ближе к обеду бабушкин знакомый привез пустые ящики из-под фруктов, которые он разгрузил во дворе. Их следовало разобрать, а впоследствии из них сделают другие ящики, но уже для рассады. Моя задача заключалась в том, чтобы разобрать эти ящики, вытащить гвозди и собрать их в специально предназначенное ведро, а досточки аккуратно сложить в сарае. После того, как задание было выполнено, бабушка дала мне мелочи на газировку, и я довольный помчался на велике на базар к Египтянину, чтобы насладиться этим чудо-напитком. Уже по дороге назад у меня слетела цепь на велосипеде в аккурат возле дома МС. МС – это Маргарита Семеновна, но была и другая расшифровка – Местные Сплетни. Целыми днями МС проводила на лавочке возле своего дома в тени деревьев и внимательно следила за тем, кто, куда и зачем идет, с кем и когда вышел из дома. С некоторыми заводила разговор о жизни, выуживая у них информацию о всем, что только можно. Вечерами к ее лавочке подтягивались другие старушки, женщины и дед Алеша – муж верной подруги МС, Сюзанны Эдуардовны, и МС им рассказывала новости округи и свежие сплетни. Бабушка не любила их сборища и, тем более, не посещала их, и терпеть не могла деда Леху, считала его опасным человеком, но тогда я не понимал почему.

Так вот я остановился возле дома МС, чтобы поправить цепь на велосипеде, и тут, откуда ни возьмись, появляется МС:

– Здравствуй, Игорёк! Как здоровье твоей бабушки? – спросила она меня с приторной вежливостью в голосе.

– Хорошо, – быстро ответил я, стараясь не смотреть на МС, чтобы избежать дальнейших расспросов.

– А что вам сегодня такое привезли в ящиках, – как бы незаинтересованно спросила она.

Сам не знаю зачем, я сказал:

– Гвозди.

– А зачем вам столько-то гвоздей?

Я в начале растерялся, а потом решил, раз уж начал шутить, надо продолжать до конца, и выдал:

– Они нужны, чтобы землю железом обогащать, мы их в землю втыкаем, это всем известный научный факт.

– Не знала, но догадывалась. Помидоры, вон, какие красные у вас вызревают, это они от железа такие, – с мудрым видом сказала МС, усаживаясь на свою лавочку.

А я, починив цепь, быстрее поехал, чтобы избежать продолжения беседы. Через несколько дней бабушка обнаружила, что сетка нашего забора болтается, и неплохо было бы ее прибить гвоздями. Я был направлен на базар в ХозМаг, где нужно было купить гвозди. Продавщица же мне сказала, что их нет, так как на людей блажь какая-то напала, все гвозди раскупили. А следующий завоз только через неделю. Но бабушка вспомнила про то ведро, куда я скидывал гвозди от разбираемых ящиков. Они правда были ржавые и кривые. Бабушка их залила керосином, чтобы ржавчина отстала, а затем можно выпрямить на наковальне, сделанной из куска рельса. Простояв в керосине пару дней, мы уже было с бабушкой собрались гвозди оттуда извлечь, как пожаловал дед Алеша с неизменно свернутой газетой "Правда", которую он только для вида иногда открывал на людях.

– Слава КПСС, Ядвига Иосифовна!

– И вам здоровья Алексей Полиграфыч, – ответила на приветствие бабушка, немного удивленная появлению этого персонажа у нас во дворе.

– Я тут по поводу пленума ЦК КПСС и о его решение поправок в Конституцию, как вы намерены включиться во всенародное обсуждение?

Бабушка посмотрела на него, и он видно что-то такое увидел в ее глазах, и уже менее пафосно спросил:

– Да я ведь не только за политикой слежу, но и наукой тоже занимаюсь. Вам ведь хорошо известно о методах обогащения железом почв в народном хозяйстве с помощью гвоздей? И я, надо сказать, довольно успешно пользуюсь этим методом, и так по-соседски в целях обмена опытом хотел поинтересоваться. Вы гвозди сразу в землю вбиваете или есть еще какая-нибудь предварительная обработка?

Бабушка посмотрела на него, потом на меня, хитро прищурилась и ответила.

– Да вы что, Алексей Полиграфыч! Как же можно сразу в землю, в начале их замочить в керосине надо, иначе никакого обогащения не получится. Вон, смотрите, у меня ведро как раз приготовлено для очередного обогащения. Видите? Керосин, а там гвозди, – замачиваются.

Обменявшись дежурными любезностями, дед Алеша наконец-то ушел.

– Твои проделки? – спросила меня бабушка.

Я ей все и рассказал, она долго смеялась, затем сказала.

– Беда людей, которые хотят казаться умными, в том, что они пытаются сперва подражать, а только потом понять, хотя до понимания дело редко доходит.

Ближе к осени особой популярностью пользовались магниты. У меня магнитов было много, так как я когда-то хотел сделать робота, который притягивал к себе оружие, и люди бы не смогли больше воевать, и я их обменял на много чего хорошего.

Как муж тёти Гали пить бросил

Тутканские старожилы не любили нашу сторону городка по причине нахождения на ней руин замка, якобы там обитали привидения, которые могли утащить человека в Каракудуг. Что такое Каракудук, я не знал, но предполагал, что это некая комната, в которой так много людей, и им так тесно, что они не могут даже сесть. Но те, кто поселился здесь, не верили в эти сказки, хотя охотно рассказывали их приезжим. На самом деле это был не замок, а монастырь, построенный катарами в давние времена, и все, что осталось от него, – это фрагменты кладки стены, остов башни и фундамент какого-то здания. Ни для кого, кроме Египтянина, эти развалины интереса не представляли, зато он часто здесь бывал, что-то замерял и зарисовывал. Вовка сказал, что Египтянин ищет клад, спрятанный в замке бандитами, когда пришла Красная армия во главе с Чапаевым, и что если мы найдем клад раньше него, то у нас будет своя будка с газировкой, и мы сможем пить ее не только с двойным сиропом, но и с тройными  или даже с четверным.

– А я вообще буду пить один сироп, – вставила Ирма.

В общем, было решено найти клад. Оставалось решить две проблемы: узнать, где конкретно он зарыт, и как открыть сундук, в котором он будет находиться. То, что он будет в сундуке, как-то само собой определилось, а в чем же еще может находиться клад. Но на какое-то время идея найти клад остыла, потому что копать всю территорию развалин было очень заметно, и нас смогли бы опередить Тутканские пацаны во главе с Дауленом. Однажды я решил просмотреть библиотеку бабушки Ядвиги, в которой в основном были книги по минералогии и геологии. Да, бабушка Ядвига была минералогом, и работала им до пенсии на Гранитообрабатывающем заводе. Дома у нее был микроскоп, а еще горелка и трубка. Через трубку надо дуть на пламя, чтобы оно нагрело белую пластинку с  порошком из  камня, название которого бабушке нужно было узнать. По цвету получившегося шарика она узнавала, что это собственно за камень. Я любил листать ее книги, в них было много картинок различных камней, но особенно мне нравились кристаллы. Они, на мой взгляд, обладали совершенством. У бабушки была даже книга, подписанная специально для нее самим Ферсманом, наверное, он был самым главным ученым, раз бабушка так гордилась этой книгой. Ну, так вот, ища очередную книгу с картинками, я наткнулся на неизвестно как попавшую в библиотеку книгу по археологии. Это как раз то, что мне надо, чтобы найти клад, подумал я, и стал ее внимательно изучать. В книге было много непонятных слов, таблиц и рисунков. Под одним рисунком, на котором был нарисован фундамент древнего дома, стояла подпись, что под этим фундаментом был найден горшок с золотом.

– Ура! Я знаю, где искать наш сундук! Он под фундаментом разрушенного дома или чего-то там.

Я побежал немедленно сообщить об этом Вовке. Мы собрали в шалаше –  наш секретный совет, состоящий из меня, Вовки и, естественно, Ирмы, и стали решать, когда нам идти выкапывать клад. Первым выступил Вовка, заявив, что это делать нужно как можно быстрее, или нас опередят Египтянин или банда Даулена. Ирма возразила тем, что ночью в развалинах шастают приведения, и они нас точно утащат в Каракудук. Я предложил раннее утро часов в пять, когда еще все спят, но уже светло, а приведения попрячутся от солнца. На том и порешили. Сбор был назначен на завтра в шалаше. С  собой договорились  взять что-нибудь копательное и маски на случай, если кто-то встретится по пути, не смог нас узнать. Мы отправились по домам для сборов, и чтобы пораньше лечь спать. Я не нашел маску, но зато я отыскал на чердаке среди кучи хлама противогаз. Он был немного великоват, и в комплекте не было специального баллончика, но для  нашей цели он очень даже годился. Затем я нашел геологический молоток с длинной рукояткой, похожий на обычный молоток, но имеющий длинную, острую и загнутую ударную часть похожую на жало. Я из бабушкиной комнаты взял старый будильник, завел, проверил, как он звенит, и поставил на без пяти пять. Хоть я и пытался уснуть пораньше, а все вертелся и вертелся, мысли о кладе не давали мне уснуть. Кое-как задремав,  я проснулся, на будильнике было три часа, и снова уснул. Я пробудился от звуков музыки из радиоточки на кухне, бабушка гремела посудой, наверное, готовила завтрак. Стрелки на циферблате будильника все так же показывали три часа, я вскочил и побежал в другую комнату, где висели настенные часы, они показывали уже десять часов! Я все пропустил, я проспал, и все из-за этого проклятого будильника! Что обо мне подумают Вовка и Ирма? Я быстро оделся и побежал в шалаш в надежде, что они меня там ждут. Но в шалаше никого не было. Ушли без меня, и, поди, уже поделили клад, мне, естественно, ничего не достанется. Так мне и надо, раз я такой соня и растяпа. Вдруг, я услышал, как кто-то заползает в шалаш, – это была Ирма.

– Давно ждете, или уже вернулись? Я попросила маму, чтоб она меня разбудила, так она сказала, что я так сладко спала, ей стало жалко меня будить. Вечно эти взрослые со своей жалостью, где надо и где не надо, – быстро, насколько можно, протараторила Ирма.

– Я тоже проспал из-за дурацкого будильника. Вовка, наверное, один пошел, – грустно подметил я.

– Блин, весь клад себе заграбастал, –  злобно сказал Ирма, и предложила наведаться к Вовке, – а то он там сидит уже на нашем сундуке, как Кащей. Там и наша доля есть, это ты нашел место, где клад зарыт, и потому нам с тобой тоже полагается. Пошли, пока он его в своем огороде не зарыл. И мы пошли, вернее, побежали до Вовки. А Вовка спал. Сперва он испугался, что мы уже выкопали клад, и поделили между собой без него, но потом, когда узнал, как мы тоже проспали, успокоился и начал умничать о том, что рано вставать вредно для здоровья, и, ссылаясь на своего папу, заявил:

– Тому, кто рано встает, тому бог дает больше проблем.