Error

– Если ты говоришь, что любишь мою Розу, тогда, надеюсь, не откажешься пройти ритуал?

– Какое хатна! А если на работе узнают, что ты религию поддерживаешь? – возмутилась мать Розы, даже вскочив с кресла.

Отец сурово взглянул на нее, и казалось, что он взглядом усадил ее назад в кресло.

– Это традиция такая у нас, она не нами начата и не нам ее обрывать. Что мы родителям нашим скажем, что наша дочь, их внучка, вышла замуж за иноверца?! Ты сможешь им это объяснить?

– Я пройду нужный вам ритуал, – ответил я, понятия не имея, что это за ритуал.

Он довольно посмотрел на меня и спросил у Розы:

– А ты пойдешь замуж за Егора?

– Да! – со слезами крикнула она.

Тут же расплакалась ее мать, и даже я еле сдерживал слезы. Отец отвернулся к окну и, глядя в сад, сказал:

– Свадьба в августе будет. Егор, скажи родителям, пусть завтра сватов засылают, чтобы хоть со стороны все по правилам было. А сейчас уйдите с глаз моих.

Мы оба тут же пулей вылетели из дома.

– Погоди, – держа меня за руку, сказала Роза. – Не хочу, чтобы меня зареванной видели, пойдем в саду постоим, я успокоюсь.

– А что нашим скажем?

– Ну явно не то, что мать простынь нашла. Скажем, что ты руки просил моей у отца моего.

– А ты это вправду сказала, что замуж за меня хочешь?

– Я бы тебе и не дала, если б не хотела. Просто как-то быстро все завертелось. И чего мать под кровать полезла.

– Ну тогда вроде обошлось?

Она хмыкнула, подняла подол и показала сине-красные полосы по всей попе.

– Относительно. Благословление отцовским ремнем я получила по полной.

Я растерялся и спросил:

– Чем я могу помочь?

Мой дурацкий вопрос рассмешил ее до слез.

– Завтра родители уйдут, придешь кремом помажешь. Ты, кстати, насчет ритуала не переживай, самое страшное в нем моя мама тебе сама сделает, как-никак она у нас хирург. А сейчас пошли к нашим.

Я пришел домой, когда родители уже собирались спать и пили на кухне свой традиционный чай на ночь.

– Мама, папа, завтра нужно сватов заслать, – заявил я с порога, скидывая непослушные кроссовки.

Папа решил, что это очередная моя шутка, а вот мама сразу поняла, что нет, и застыла с ложкой варенья в руке, с которой капали на стол ярко-красные капли малинового сиропа. Папа, видя ее реакцию, кажется, тоже понял, что это не шутка, и сказал:

– Может, институт хоть вначале закончишь. Никуда она не денется, все равно каждый день видитесь.

– Я женюсь на Розе.

– Таак, – вступила в разговор мама, так и не съевши варенье, а бросив ложку с ним в чай. – А ее родители в курсе ваших грандиозных затей?

– Сын, ее отец – не простой человек, к нему так нельзя с бухты-барахты сватов слать, нужно с ним вначале встретиться, поговорить, я, конечно, схожу с ним потолкую по-соседски, но не думаю, что он согласится…

– Он сам мне сказал, чтобы завтра сватов вы прислали, – перебил я отца.

Мама догадалась, откуда причины моей спешки с женитьбой, и спросила:

– Вы что, того? А?

– Да, – смущаясь и краснея, ответил я.

– Значит, легких путей не ищем? – то ли спросила, то ли просто констатировала мама, отодвинув в сторону чашку с так и не выпитым чаем.

– Ну он-то как раз легко отделался, – сказал отец и полез в шкаф за вишневой настойкой.

– Мне тоже, – сказала ему мама.

От всего произошедшего я долго не мог спать и потому просто сидел в кресле, выключив свет. Пытаясь понять все то, что произошло в черном доме, и мои странные воспоминания девушки Ии. Все эти воспоминания были слишком реальны, все, ведь я помнил ее сидящей в этом кресле, лежащей на моей кровати и читающей книгу, помнил ее голос, смех и даже дыхание. Но не было ничего и никого в этом мире, что могло бы подтвердить ее существование, и это указывало только на то, что я сошел с ума. Но если я сошел с катушек, то почему она лишь в моих воспоминаниях, в воспоминаниях… Только я подумал об этом, как увидел, что Ия лежит в моей кровати и зовет к себе. Я послушно пошел и залез под одеяло и тут же почувствовал прохладу, Ия прижала меня к себе, ее холодные руки обхватили меня, и ледяной холод сковал мое тело.

– Пойдем, пойдем со мной, – нежно шептала она мне в ухо.

Я хотел выскочить из кровати, но мое тело настолько замерзло, что не могло пошевелиться, я попытался крикнуть, но ничего не получилось, челюсть не двигалась.

– Скажи только «да», и все мы уйдем с тобой из этого черного дома, – умоляла она, и я чувствовал, как холодные ледышки ее слез падали мне на лицо.

Я было уже попытался сказать «да», но почувствовал, как что-то горячее прикоснулось к моей голове, и тут же словно удар тока прошел по всему моему телу, я вздрогнул. Открыв глаза, понял, оказывается, я спал, но, когда я лег в постель, я абсолютно не помнил. Тело по-прежнему дрожало от холода.

– Тебя не дождешься, ждала, ждала, пришлось самой идти, – сказала Роза, положив баночку с кремом на стол, села рядом и засунула свои руки под мое одеяло

– Привеет! – сказал я дрожащим голосом.

– Да ты холодный, как ледышка. Как можно быть таким холодным в такую жару, – причитала Роза, забираясь ко мне. – Сейчас я согрею тебя.

От ее тепла и ласк мне стало намного лучше. И в этот момент я принял решение больше не пускать в свою голову никаких странных воспоминаний, никаких мыслей о черном доме и Ии. А чтобы мысли и воспоминания не приходили, надо что-то делать постоянно, что-то делать – работать. Я взял баночку с кремом и принялся мазать Розины синяки.

– Тебя снятся сны? – спросил я ее.

– Да, каждую ночь, и, чтобы запомнить их, сперва вспоминаю, а потом открываю глаза.

– Значит, чтобы не помнить, надо вставать сразу! – чуть ли не крича выпалил я.

Роза повернулась и посмотрела на меня: